– Я полностью согласна с этим, – сказала Алекса. – Детский сад – это хорошо, если воспитатели постоянные, но я бы немного уточнила. Если дети полдня сидят в кроватках или на качелях и к ним никто не подходит, мне кажется, что такое взаимодействие не помогает развить привязанность, даже если воспитатели не меняются.
В 1970-х Джона Боулби атаковали сторонники прав женщин – некоторые даже показательно уходили с его лекций, – за утверждения, что детям лучше всего, когда за ними присматривает мать, особенно в первые годы жизни83. Но позже Боулби пришел к точке зрения Алексы: детский сад – это хорошо, если он соответствует нормам и воспитатели постоянны.
ПОСЕЩЕНИЕ ХОРОШЕГО детского сада может помочь ребенку развить надежный стиль привязанности.
Исследование 2001 года, профинансированное правительством США, подтвердило эту идею. Они оценили стиль привязанности детей из более чем трехсот семей при помощи теста «Странная ситуация», измеряя материнскую чувствительность и опыт ребенка в детском саду. Исследование проходило в два этапа: на первом наблюдали за пятнадцатимесячными малышами, на втором их наблюдали повторно в возрасте трех лет. Результаты показали, что развитие надежного стиля привязанности больше связано с материнским вниманием, а не с тем, посещали ли дети садик. При этом меньшая чувствительность матери в сочетании с долгим пребыванием в детском саду чаще приводила к формированию ненадежного стиля привязанности, чем само по себе посещение детского сада по обычному графику84.
Сегодня многие эксперты, осторожно относясь к яслям в течение первого года жизни ребенка, уверены, что детский сад для детей старше положительно влияет на развитие при определенных условиях. Во-первых, необходим хороший персонал, способный понять сигналы ребенка, во-вторых, отношение количества работников к количеству детей должно соответствовать стандартам (один работник на трех детей до двух лет и один на четырех детей до трех лет), в-третьих, основная ответственность за каждого ребенка закрепляется за одним воспитателем. Ротация работников при этом должна быть низкой. К сожалению, большинство детских садов в США не соответствуют этим стандартам, особенно если речь идет о детях из бедных семей85.
В качестве альтернативы платным детским садам Алекса предлагала найти других матерей, которые сидели дома с детьми, ухаживали за ними и придерживались принципов естественного родительства.
– Можно окружить себя и ребенка знакомыми, которые думают одинаково, и это будет своеобразный обмен детьми между матерями в отпуске по уходу за ребенком, – сказала она.
Алекса подняла Уайетта со словами: «Он проголодался», – и понесла его на диван.
Я не слышал, чтобы мальчик заплакал или занервничал.
– Как ты поняла, что он голоден?
– Он сунул руку под мою рубашку, – сказала она. – Он не стесняется подобного.
Это я пропустил.
Уайетт уютно устроился около своей матери на диване и начал есть. Через минуту он остановился, вздохнул, сказал: «Еще», – и продолжил.
Это показалось мне еще одним примером слаженности.
Сирсы пишут, что грудное вскармливание – это «встроенный» инструмент привязанности86. Американская академия педиатрии рекомендует прибегать к нему как минимум в течение первого года и дольше, если этого хочет и ребенок, и мать87.
Хотя Алекса поддерживает грудное вскармливание, она сказала: «Нужно подстраивать этот процесс под себя». Если ей, например, надо уйти куда-то в течение дня, она сцеживает молоко и оставляет бутылочку для Уайетта. А еще она практиковала «отлучение от груди по желанию ребенка», предлагая сыну обычную еду, когда он был к этому готов.
Она по-прежнему кормила его грудью ночью.
– Это не очень питательно, – сказала она, – но все зависит от того, что понимать под «питательным». Уайетту это нужно, чтобы снова уснуть. В этом возрасте это не вредит и позволяет сформировать надежную основу. Я должна сделать это для него, даже если для этого приходится вставать ночью в течение восемнадцати месяцев.
Пока Уайетт ел, я рассказал Алексе о своей беседе с Джеймсом Коаном и о его убеждении, что дети по своей природе нуждаются в нескольких значимых взрослых.
Она не стала с этим спорить.
– Понимаешь, я его мать. Он развивался внутри меня, и я всегда буду его первичной привязанностью. Но да, для детского развития важно иметь привязанность к нескольким людям. Например, у Уайетта есть отец, бабушки, няни, потому что я должна учиться и работать. Важно не то, что он постоянно со мной, а то, что забота других взрослых, с которыми он проводит время, соответствует тому, как мы его воспитываем.
Но смогла бы Алекса заботиться о своих детях так же без помощи мужа, няни, без своего образования, социальной работы и кормления грудью? Некоторые люди считают, что естественное родительство – это привилегия элиты.
– Я не считаю себя элитой! – воскликнула она. – В основном мы живем на одну зарплату, и все хорошо, особенно учитывая то, что нас пятеро. Я бы не назвала нас состоятельными. После рождения старшего сына мы с мужем пережили трудные времена, даже сделали паузу в отношениях. Мы жили отдельно друг от друга почти год. Я жила одна, работала и пыталась совмещать это с заботой о ребенке, так что представляю, каково это в финансовом плане.
Уайетт отстранился от груди, поев чуть меньше пяти минут, и тихонько лепетал что-то с полузакрытыми глазами.
– Хочешь спать? – спросила Алекса.
Она покачала его на руках.
– Хочешь взять ее с собой? – спросила она, указывая на подушку, которую подкладывала под него во время кормления.
– Это, – сказал Уайетт, имея в виду подушку.
– Можешь показать нашему гостю свою комнату? Где комната Уайетта?
Алекса осторожно понесла малыша из гостиной в небольшой коридор.
– А вот и детская, – тихо сказала она.
Она занесла его в комнату и уложила на пеленальный столик.
Уайетт начал плакать.
Позже, укладывая его в кроватку, она поворковала с ним и включила колыбельные.
– Хочешь спать? Хочешь, чтобы я тебя укрыла? Или просто хочешь посидеть и посмотреть книжку? – спросила она.
Уайетт заплакал чуть громче.
Алекса сказала:
– Он плачет, потому что протестует и хочет поиграть, а не потому, что ему плохо. Это нормально в восемнадцать месяцев, я даю ему поплакать. Но если бы ему было пять-шесть месяцев, я бы взяла его на руки, покормила и успокоила. В таком возрасте нельзя учить детей самоуспокоению или дисциплине, это вредно.
Не позволять ребенку «выплакаться» – это еще один базовый принцип естественного родительства. Сирсы пишут, что дети «плачут, чтобы сообщить что-то, а не манипулировать. Чем чувствительнее вы реагируете, тем больше ребенок учится доверять родителям и своей способности передавать информацию»88.
Я подумал, что мое присутствие может отвлекать Уайетта.
– Наверное, будет лучше, если я выйду, – сказал я и тихо покинул комнату.
Через несколько минут Алекса вернулась в гостиную с кружкой кофе. Я слышал, как Уайетт по-прежнему хнычет в своей комнате.
– Он просто играет, – сказала Алекса. – Это игривый плач. Пока он счастлив, меня это устраивает. Он скоро уснет.
Я спросил о том, почему Уайетт спит в своей кроватке в отдельной комнате. Еще одним принципом естественного родительства является то, что дети должны спать с мамой и папой как минимум в одной комнате. Такая практика мало распространена в США, за исключением первых месяцев жизни, но часто встречается в других странах. «Почти во всем мире родители спят с детьми», – отмечает Томас Льюис и коллеги89.
Алекса сказала, что они с мужем практиковали модифицированную версию этого. В их спальне стояла приставная кроватка: когда Уайетт стал подвижнее, они заменили ее на более низкую. Она все еще стояла около большой кровати, но располагалась прямо на полу, чтобы ребенок случайно не выпал.
– Сейчас он почти всегда спит в своей кроватке, – добавила она, – за исключением случаев, когда плохо себя чувствует или болеет.
Через несколько минут Уайетт уснул.
У меня осталось еще несколько вопросов по поводу критики естественного родительства.
– Что ты думаешь об исследователях, отвергающих естественное родительство как идеологию, которую «нарастили» над теорией привязанности без каких-либо научных оснований?
– Что значит «без научных оснований»? – немного раздраженно спросила она. – За теорией привязанности стоит наука, вы знаете, что ранний опыт важен.
Я продолжил, сказав, что встречал ученых, которые воротили нос от естественного родительства. Они считали его избыточным и вместо этого склоняли людей к тому, что называется «достаточно хорошим» родительством – термин, который был популяризирован британским педиатром и психоаналитиком Дональдом Винникоттом. Он говорил, что родители должны быть в основном реагирующими и в основном доступными, но не идеально и не постоянно90.
– Так что насчет этой идеи о «достаточно хорошем» родительстве? – спросил я Алексу.
Это наконец заставило ее рассердиться.
– Я нахожу это оскорбительным! – сказала она. – Меня раздражает это вездесущее желание заурядности в культуре, вроде «Как я могу делать ровно столько, сколько нужно?» Не к этому мы должны стремиться в воспитании детей, тем более если речь об ученых, которые по идее должны знать все это. С детьми так нельзя. В воспитании мы никогда не должны делать что-то вполсилы. Есть много вещей, для которых минимума усилий будет достаточно, но не родительство. Я тут человека воспитываю, в конце концов!
Несколько дней спустя я встретился с Алексой и Уайеттом на рынке в субботу утром.
– Хочешь яблочко? – спросила Уайетта продавщица.
– Ага! – сказал он, и женщина протянула ему яблоко.
Алекса несла Уайетта в май-слинге, переноске азиатского дизайна, сделанной вручную в Гватемале. Это был длинный прямоугольник из цветного хлопка с ремнем на каждом углу, который удерживал Уайетта лицом к груди матери. Его белые кроссовки болтались внизу. Несмотря на то, что он был прижат к матери, он мог смотреть по сторонам, впитывая виды и звуки рынка.