[83].
Даже если бы рельеф местности позволял это, у крестоносцев было недостаточно сил, чтобы окружить весь город. Они сконцентрировали внимание на секторах, где могли подобраться ближе к стенам. Роберт Нормандский занял позиции вдоль северной стены напротив Цветочных ворот (Ворот Ирода), а Роберт Фландрский — справа от него, напротив Ворот Колонны (Святого Стефана или Дамасских ворот). Готфрид Лотарингский занял участок от северо-западного угла города вплоть до самых Яффских ворот. Там к нему присоединился Танкред, который подъехал, когда армия уже заняла места, и привел с собой стада, захваченные по дороге из Вифлеема. К югу от него стоял Раймунд Тулузский, который через два дня передвинулся повыше, на гору Сион, поняв, что в долине он будет находиться слишком далеко от стен. Восточный и юго-восточный сектора остались без присмотра.
Осада началась 7 июня, в тот же самый день, как только крестоносцы прибыли под иерусалимские стены. Но вскоре стало ясно, что время играет на руку осажденным. У Ифтикара были хорошие запасы воды и провианта. Он был лучше вооружен, чем франки, а также не забыл укрепить башни мешками с хлопком и сеном, которые позволяли им выдерживать бомбардировку франкских патерелл. Если бы он продержался до тех пор, пока не подойдет армия из Египта, с Крестовым походом было бы покончено. Но, как бы ни был велик иерусалимский гарнизон, его еле-еле хватало для того, чтобы поставить людей на все стены. Крестоносцы со своей стороны вскоре стали испытывать трудности с водой. Меры, принятые Ифтикаром, оказались весьма эффективны. Единственные доступные для осаждающих источники чистой воды находились близ Силоама под южными стенами и хорошо простреливались из города. Чтобы пополнить запасы воды, франкам приходилось проделывать путь примерно в 6 миль (около 10 км), а то и больше. Зная это, гарнизон высылал небольшие отряды, которые устраивали засады на тропинках к источникам. Множество крестоносцев и паломников погибло в этих внезапных нападениях. Продовольствие тоже начало подходить к концу, поскольку рядом с городом раздобыть было нечего. Жара, пыль и отсутствие тени добавляли франкам неудобств, ибо они явились из стран с более прохладным климатом и многие носили доспехи, не подходящие для иудейского лета. Им было ясно, что они не могут позволить себе долгой осады, а должны быстро взять город приступом.
12 июня главы крестоносцев отправились в паломничество на Масличную гору. Там к ним обратился престарелый отшельник, призывая их атаковать стены на следующее же утро. Они возразили, что у них нет орудий для успешного штурма, но отшельник не желал ничего слушать. Если у них есть вера, сказал он, то Бог дарует им победу. Воодушевленные его словами, они объявили по войскам, что завтра утром состоится общее наступление. Но либо отшельник ошибся, либо их вера была слабовата. Крестоносцы пошли в атаку с огромным пылом и вскоре овладели внешними укреплениями северной стены. Но у них было слишком мало лестниц, чтобы взобраться на стены одновременно на разных участках. После нескольких часов отчаянной схватки они поняли, что все их попытки бессмысленны, и отступили.
Провал штурма вызвал горькое разочарование, но стало ясно, что нужно больше осадных орудий. 15 июня на совете было решено не предпринимать наступательных действий до тех пор, пока они не соорудят больше лестниц и патерелл. Но материала для их строительства не хватало. Как и в Антиохии, дело спасла своевременно подошедшая с моря помощь. 17 июня шесть христианских судов вошли в гавань Яффы, которую, как оказалось, покинули мусульмане. Эскадра состояла из двух генуэзских галер братьев Эмбриако и еще четырех кораблей, вероятно, английской флотилии. Они привезли еду и снаряжение, в том числе веревки, гвозди и болты, необходимые для изготовления осадных машин. Услышав об их прибытии, крестоносцы сразу же послали небольшой отряд установить с ними связь. У Рамлы их войска попали в засаду мусульман, действовавших из Аскалона, и спас их только приход Раймунда Пиле с его людьми, которые шли за ними по пятам. Тем временем у берега появился египетский флот и заблокировал гавань Яффы. Один из английских кораблей проскользнул сквозь блокаду и уплыл назад в Латакию. Другие корабли были покинуты экипажами сразу же после выгрузки запасов на берег, и моряки вместе с Раймундом Пиле отправились в лагерь под Иерусалимом. Там с радостью встретили и их самих, и привезенные ими материалы. Но еще оставалось найти дерево для строительства орудий. На голых холмах вокруг города росло мало деревьев, и крестоносцам пришлось рассылать отряды на многие мили для сбора всего необходимого. Только когда Танкред и Роберт Фландрский вместе со своими войсками добрались до самых лесов близ Самарии и вернулись, нагруженные бревнами и досками, которые тащили верблюды и пленные мусульмане, можно было приступить к работе над орудиями для осады. Франки сколотили лестницы, а Раймунд и Готфрид начали сооружать деревянную башню с катапультами на колесах. Гастон Беарнский отвечал за строительство башни Готфрида, а Гийом Рику — башни Раймунда.
Но работа шла медленно, и франки между тем ужасно страдали от жары. Много дней подряд дул сирокко[84], смертельно изматывая нервы тех, кто был к нему непривычен. Доставать воду становилось все труднее. Вьючные животные, крупный и мелкий скот, которых раздобыли крестоносцы, каждый день умирали от жажды. В поисках воды отряды доходили до самого Иордана. Местные христиане были настроены к ним хорошо и провожали их к родникам и лесам в окружающей местности; но не было никакой возможности помешать мусульманам из гарнизона или окрестных земель устраивать фуражные вылазки и засады. Среди предводителей похода снова начались дрязги, первым делом из-за того, кому владеть Вифлеемом. Город освободил Танкред и водрузил свое знамя над церковью Рождества. Но духовенство и его соратники-соперники считали, что столь святое место не может находиться в руках одного сеньора, притом мирянина. Танкред упорно отстаивал свои притязания на Вифлеем, и, хотя общественное мнение было против него, решение вопроса отложили на потом. Затем начались споры о будущем статусе Иерусалима. Кое-кто из рыцарей предлагал назначить короля, но священники единодушно сопротивлялись, говоря, что не может быть христианин королем в городе, где был коронован терновым венцом и претерпел крестные муки сам Христос. Здесь общественное мнение снова было на стороне священников, и дальнейшие обсуждения опять отложили. Затем физические страдания вместе с унынием из-за неудачной попытки штурма и возобновившиеся ссоры между высокими сеньорами заставили многих христиан покинуть Крестовый поход даже из-под стен Иерусалима. Они всем скопом направились к Иордану, чтобы снова окреститься в священной реке, а затем, собрав с его берегов пальмовые ветви, пошли прямиком в Яффу, надеясь найти корабли, которые доставили бы их назад в Европу.
В начале июля в лагере стало известно, что из Египта на выручку Иерусалиму выступила огромная армия. Франкские вожди поняли, что медлить больше нельзя. Но их войска пали духом. И тогда укрепить их снова явились гости с того света. Утром 6 июля священник Пьер Дезидерий, который уже прежде свидетельствовал, что видел епископа Адемара после смерти, пришел к брату Адемара Гийому Гуго Монтейльскому и своему же сеньору Изоарду из Гапа и сказал, что опять разговаривал с епископом. Адемар велел крестоносцам отказаться от корыстных планов, поститься в течение некоторого времени и босыми обойти с крестным ходом вокруг стен Иерусалима. Если они сделают это с покаянным сердцем, то в течение девяти дней возьмут Иерусалим. Когда Пьер Дезидерий говорил, что видел, будто Адемар мучился в адском огне за сомнения в Святом Копье, большинство ему не поверило, но сейчас, может быть, потому, что любимый епископ предстал в более возвышенном свете, а также и потому, что его поддержали монтейльские родственники, армия ничуть не усомнилась в истинности видения. Все с готовностью повиновались указаниям Адемара. Вожди приказали войскам поститься в течение следующих трех дней, и армия неуклонно придерживалась поста. В пятницу 8 июля по дороге, окружавшей город, прошла торжественная процессия. Первыми шли епископы и священники с крестами и святыми реликвиями. Следом за ними шли великие сеньоры и рыцари, потом пехота, а замыкали процессию паломники. Все шли босыми. Мусульмане собрались на стенах и потешались над ними, но они упивались насмешками врага и, завершив круг, взошли на Масличную гору. Там перед ними проповедовал Петр Пустынник, а потом капеллан Раймунда Раймунд Ажильский и капеллан Роберта Нормандского Арнульф из Рё, который тогда считался самым блестящим проповедником во всей армии. Своим красноречием ораторы тронули и воодушевили христианскую рать. Даже Раймунд и Танкред забыли о своих ссорах и поклялись вместе сражаться за Крест.
Энтузиазм все не утихал. В следующие два дня, несмотря на страшную жажду, солдаты упорно трудились над строительством грандиозных осадных башен. В этом им оказало неоценимую помощь мастерство генуэзцев под руководством Гийома Эмбриако, и даже старики и женщины вносили свою лепту, сшивая воловьи и верблюжьи шкуры и прибивая их к открытым частям деревянных конструкций для защиты от греческого огня, который применяли сарацины. К 10 июля конструкции были готовы, и их прикатили в назначенные места, одну против северной стены, другую — на гору Сион. Третью, размером немного меньше, поставили напротив северо-западного угла укреплений. Строительные работы тщательно скрывались от глаз мусульманского гарнизона, и тот был поражен и напуган, увидев, что им противостоят такие внушительные крепости. Правитель Ифтикар поспешил укрепить слабые участки обороны, и осадные башни упорно обстреливали камнями и жидким огнем, чтобы не дать им приблизиться к стенам.
Было решено начать штурм в ночь с 13 на 14 июля. Основное наступление предполагалось начать одновременно с горы Сион и восточного сектора северной стены, а на северозападном углу будет предпринята ложная атака. По сведениям, которые приводит Раймунд Ажильский, а его цифрам можно доверять, боеспособные войска на тот момент составляли 12 тысяч пехотинцев и 1200–1300 рыцарей. Помимо них, было еще множество паломников, чье число он даже не пытается оценить, мужчин, слишком старых или слишком немощных, чтобы сражаться, а также женщин и детей. Первым делом нападающие должны были подвести деревянные башни к стенам, а для этого нужно было заполнить проходивший вдоль них ров. Всю ночь и весь день 14 июля крестоносцы упорно выполняли поставленную задачу, тяжко страдая от обстрела с укреплений, откуда их заваливали камнями и снарядами с жидким огнем, и отвечая тяжелой бомбардировкой из собственных патерелл. К вечеру четырнадцатого числа людям Раймунда удалось подвезти свою башню через ров к стене. Но оборона была по-настоящему яростной, ведь этим сектором, по-видимому, командовал сам Ифтикар. Раймонду не удалось закрепиться у стены. На следующее утро башня Готфрида подошла к северной стене, рядом с теперешними Цветочными воротами. Готфрид и его брат Эсташ Булонский командовали с верхнего этажа. Около полудня им удалось перекинуть мост от башни до верха стены, и два фламандских рыцаря, Литольд и Гильберт из Турне, во главе отряда отборных лотарингских бойцов перебрались на стену, а за ними вскоре последовал и сам Готфрид. Как только этот участок стены был захвачен, множество нападающих получило возможность взобраться