Я принял броню, которая даже выглядеть стала поновей. Почистили её, что ли? Расстегнув первый ремень, вдруг вспомнил, как опасался надевать её первый раз, боялся, что это ловушка.
От этих воспоминаний даже замешкался со второй застёжкой и искоса глянул на Седого и Келлера.
Второй ничего не понял, а вот Седой тут же прищурился и спросил:
— Что, молодой глава?
Я отмахнулся:
— Ничего.
Если я действительно буду подозревать, что Седой и Келлер сговорились надеть на меня артефакт, который лишит меня умений и возможностей, то, к чему тогда все мои старания? Мне что, дописать в Указы Седого и Келлера условий, чтобы обезопасить себя?
Ну да, ну да. А потом дописать этих условий вообще всем, да побольше, побольше. За мной либо будут идти добровольно и по своему желанию, либо всё это нужно бросить прямо сейчас, потому что ни к чему хорошему это не приведёт.
Передал броню Седому, стянул халат. Келлер явно заинтересовался моими наручами, но не сказал ни слова. Я тоже не собирался говорить про них. Нет, Келлер, конечно, лучший артефактор Сломанного Клинка, но и Клатир не просто прохожий с улицы. Тем более что наручи и не артефакт в общепринятом смысле, лишь броня из странного материала невероятной прочности.
С помощью Седого неспешно накинул броню на плечи, он же затянул ремень на боку. Палец резанул уже сам и коснулся им центра брони. Она тут же проснулась, второй раз начала привязку ко мне: плотно обхватила моё тело в одних местах, расширилась в других, чтобы я чувствовал себя в ней удобно, а затем потянула из меня силу.
Но в этот раз я не следил за тем, как она прорастает дымкой в средоточиях, а глядел на грудь. Кровавый отпечаток пальца впитался в сталь, а навстречу ему протаял огонёк. Он быстро разросся, стал ярче, изогнулся, превращаясь почти в две трети круга. Всё верно. Шесть звёзд. Спасибо Зеленорукому, с которым нужно обязательно поговорить. Я не готов отказываться от подобной возможности, но это всё потом.
Сейчас самое важное.
Внутри первого незавершённого круга загорается ещё один огонёк, так же изгибается, начиная вырисовывать второй круг. Вот он уже нарисовал треть круга и пополз дальше. Половина круга, а затем огонёк замирает, не догнав первый, внешний круг.
— Как интересно, молодой глава, — щурясь, произнёс Келлер. — Ни с одним Предводителем она не давала подобного результата.
— Потому что никто не сравнится в таланте с молодым главой, — отрезал Седой. — Он одновременно проходит два этапа Возвышения.
— Проходить он может сколько угодно этапов, но броне нужно третье средоточие. Оно у вас есть, молодой глава?
Я, который всё это время морщился, но морщился о своём, о своих мыслях и будущем и Возвышении, криво усмехнулся.
— Нет.
Келлер потёр переносицу и попросил:
— Молодой глава, дайте я сброшу привязку.
Это ничего не изменило ни в этот раз, ни в три следующих. Броня снова оценивала моё Возвышение, снова выдавала мне что-то близкое к пяти звёздам Властелина и снова не могла найти третье средоточие, чтобы получить доступ к запасам его эссенции.
— Так! — хмурый Келлер махнул рукой. — Снимайте. Нужно попробовать другой доспех.
А вот другой доспех Властелином меня считать отказался.
Седой вперил взгляд в Келлера:
— И что это значит?
— Что суть проблемы в той части, которая оценивает Возвышение.
— На что ты намекаешь?
Келлер поднял ладони:
— Аранви, ты злишься, даже не дослушав. Видимо, в этой старой броне она чувствительней и оценивает сразу качество эссенции, пропускную способность меридианов на Вратах Силы и прочее. Думаю, что у нашего молодого главы огромное будущее, как и у всех нас.
— То-то же, — самодовольно, словно это его только что хвалил Келлер, фыркнул Седой.
Я лично не считал, что дело в оценке качества эссенции и прочем, что назвал Келлер. Хотя бы по той простой причине, что Врата Силы — это дополнительная мощь, которую Властелины Духа вливают в техники с помощью эссенции духа. Из того, что я видел в теле Седого и Зеленорукого во время изучения этого момента, это больше походило на создание второго, дополнительного меридиана, который шёл рядом с нужным от самых истоков до конца созвездия.
Или, если взглянуть на происходящее немного по-другому — на очень и очень толстую оплётку, которая возникала вокруг меридиана.
Я уже не только задумывался над этим, но и даже пытался как утолщать свои оплётки, так и провести по ним больше силы, и не просто провести, а провести от средоточия до нужного места. Ну или зачерпывать нужное количество силы сразу из тела, по всей длине оплетённого меридиана.
Но даже без всего этого оплётка меридианов у меня была, и броня могла считать их раньше за Врата Силы слабого Властелина. Сейчас же…
Я вот точно мог сказать, что сейчас моя оплётка лучше, чем во времена событий в городе Ян. Потому-то броня и добавила мне звёзд. Но к Вратам Силы это пока не имело никакого отношения. Это другое. Во всяком случае, сейчас.
Сказать это означало бы расстроить Седого.
Хотя… Я смерил его взглядом, заставив вскинуть брови в немом вопросе. С его уверенностью во мне могло так выйти, что он бы просто не принял всерьёз мои слова. Или придумал им другое объяснение.
Я и сам так могу. Могу отбросить рассуждения об оплётке и перейти к толщине самих изначальных меридианов. Сейчас я могу твёрдо и уверенно, после осмотра стольких-то Властелинов, сказать, что ни у одного из них нет меридианов моей толщины.
Я набрал не так много звёзд с того момента, как начал лечить Зеленорукого, но внутри изменился гораздо сильнее: мои змеи успешно справлялись с расширением что духовных, что стихийных меридианов. Я же успешно справлялся с последствиями этих расширений, залечивая рубцы и растяжения меридианов.
Сначала суета дней в городе Пяти Ветров, когда на меня свалились все эти обязанности главы семьи. Я надеялся, что станет легче после появления Седого и старейшин? Ха, ха, ха. Как бы не так. Не прошло и трёх дней, как ко мне повалили буквально толпы жаждущих поглядеть, кто это такой, Ирал, глава Сломанного Клинка, к которому бывшие орденцы заявились всей толпой.
Что это за гордый и безумный наглец, который выпнул прочь три четверти пришедших к нему орденцев, зато оставил всякий сброд и детей-сирот с улиц.
Просто глазели, набивались на встречу, мучали вопросами, наглели, завуалировано оскорбляли и нащупывали границу дозволенного. И прочее и прочее и прочее. Радует, что, видя рядом со мной хмурого Седого и Пересмешника, у большей части из таких гостей всё же просыпалось здравомыслие и желание жить.
Радует, что эти мои мучения хотя бы не прошли даром — за четыре дня я заполучил ещё почти десяток сильных одиночек и ещё два неплохих отряда, чьи главы не так давно попробовали заполучить двойную оплату. Надеюсь, эти дополнительные силы тоже добавят шансов семье Сломанного Клинка пережить внимание имперских чиновников, вилорцев и прочих.
Пока что никто из этих самых сильнейших фракций Империи не решился закончить это самым простым путём — просто и незатейливо стереть с лица земли остатки Ордена.
Иногда закрадывалась мысль, что я неправ в своих рассуждениях про шакалов, и это и впрямь приказ Императора — Орден должен страдать и страдать как можно дольше. Поэтому и убивают одиночек, которых получается поймать, а основную часть Ордена не трогают.
Мне эта мысль неприятна. Она означает, что тот герой детских сказок на самом деле злопамятный и жестокий человек. Небесный Воин, который уподобился кому-то из моих детских мучителей.
Но тут нужно ещё подумать, а сам-то я лучше? Тот же Озман пусть и обставил это красивыми словами, на самом деле описал меня, как мстительного и злопамятного человека, который в одном случае встанет на колени, чтобы выжить перед лицом непобедимого врага, в другом случае же убьёт, едва получит такую возможность.
По описанию не самый приятный дарсов ублюдок.
Можно утешить себя мыслью, что кое в чём Озман неправ. Я не вставал на колени перед комтуром Ордена Морозной Гряды Пратием, не вставал на колени, когда меня догнали на болоте старейшины Ордена Морозной Гряды, не вставал на колени перед Тёмным и даже перед Изардом, духом города Тысячи Этажей. А уж сильнее его я пока не встречал идущих. Повелитель Стихии, Древний дух, дух целого города. Правда, я не знаю, сколько у него звёзд, вернее — испытаний, но не сомневаюсь, что он достиг именно этого ранга.
Так что ещё вопрос, не являюсь ли я со стороны столь же жестоким человеком, как и Рам Вилор. Взять ту же Бессердечную Суку, Лаю, которую я вместе с её людьми наказал служением семье Пиатрия. Уверен, расскажи я эту историю целиком сотне человек, половина, не меньше, скажут, что я наказал их ни за что. Как сейчас сам говорю про наказание Ордена Небесного Меча, которое длится уже половину столетия.
Рам Вилор мог и хотел наказать Орден Небесного Меча за смерть сына. Поэтому взял и наказал. И многие фракции Империи с радостью бросились исполнять этот приказ, щедро добавляя в него от себя.
Всё решает только сила. Сохрани Орден Небесного Меча сильнейших идущих, доступ к своим землям, и всё, возможно, повернулось бы по-другому.
Мы и пробуем сейчас повернуть всё по-другому. И для начала нужно стать сильней. Всем вместе и каждому по отдельности. И сильнейшим должен стать глава Сломанного Клинка, тайный молодой магистр Ордена Небесного Меча. ОН должен для начала выковать хотя бы себя.
Расширенные меридианы — это замечательно, но их нужно испытать хотя бы в деле, хотя бы в схватке. Настоящей, а в не в тренировке, в настоящей, а не в одной из тех, что я провожу в жетоне. Там и враги у меня уже слабоваты, да и поднадоели за столько лет сражений растянутого времени.
Среднее зелье Ростка Средоточия уже закончило своё действие. Принять следующее — означает остаться в лагере семьи, потому что с этим зельем я не могу год посещать зоны запрета. Я не могу себе этого позволить. Не сейчас. Хотя очень бы этого хотел. Потому что зоны запрета заставляют меня отложить не только зелье Древних, но и тренировки, которые должны меня изменить.