С сектантами всё понятно: они убивают идущих, используя их тела для пилюль, их средоточия для своего Возвышения, их кости для артефактов, а их души для создания Призраков и прочее.
Но что мне теперь думать о Древних?
Что находится в големах? Что находится в их ярких глазах, которые так любит поглощать Призрак, а Седой умеет использовать для превращения в простенький артефакт?
С одной стороны, это накопитель, который полон энергии Неба и позволяет голему двигаться и сражаться.
С другой стороны…
Очередного голема я встретил, сам прыгнув вперёд, опередив его прыжок, ударив копьём сверху, добавляя к силе рук ещё и мощь падения.
Пусть в моих руках не Молот Монстров, созданный, чтобы слабые идущие могли пробить броню Монстра, но хватило и этого — я прорубил бок голему от хребта до брюха, а через три вдоха закончил начатое, разделив его на две неравных части — переднюю и заднюю.
Встревоженный Седой был тут как тут.
— Молодой глава?
— Всё в порядке, продолжайте по плану, — отмахнулся я.
Через миг вывесил над тушей голема большой круг печати.
Слабость.
Она уронила вниз только одну небольшую печать, только на переднюю часть голема, полностью проигнорировав начавшие трескаться задние лапы и кусок тела.
Но это ничего не значит. Как там писал создатель трактата «Инструмент»? Вывод ничего не значит без полной проверки над противоположностью. В моём случае — без такого же разрубания обычного зверя и проверки печати уже на двух его половинах.
Но одно точно ясно — то, на что я воздействую печатью Указа — находится в передней части голема.
Ещё невольно вспомнилась ловушка на Поле Битвы, куда меня и Рейку завёл Юрлем. Там была формация, которая собирала души всех убитых в том месте и создавала из них Призраков.
В тот день я принял ту формацию за сектантскую, но теперь… Теперь меня гложут сомнения.
Десятки лет идущие на Поле Битвы убивали Призраков в таких местах, а Флаг Миллиона Убийств кропотливо собирал души самих павших идущих, чтобы в один не очень прекрасный день выплеснуть их волной Бедствия.
Как знакомо, правда?
Точно так же, как на Внешних Полях Битв уже защитные формации Древних выплёскивают волны големов. Нет, разумеется, и здесь можно увидеть висящий в небе чёрный шар, и увидеть волну Призраков, но я сейчас размышляю о другом. О том, что идущие на Полях Битв Тюремных поясов, идущие на Внешних Полях Битв Империи уничтожают големов год за годом. А те снова и снова появляются, становясь на защиту владений давно мёртвых Древних.
Что, дарс меня побери, становится той основой, которая заставляет их двигаться, и на что ложатся мои печати?
Души? Души големов, давно погибших сектантов, идущих и прочих, которые тщательно, кропотливо собирают формации Древних, сберегая для новых тел големов?
Империя и Альянс, давно разделившиеся, но бывшие когда-то едиными пять изначальных кланов. Идущие, следующие к Небу такими на самом деле близкими путями.
Големы не говорят? Так и мой Призрак не может ни говорить, ни писать, ни толком ответить даже «да-нет» на большую часть моих вопросов. Можно ли при этом считать, что в големах Древними использован какой-то заменитель, обманка, недодуша, которую я смог зацепить, став сильней?
Да?
Нет?
А что с духами? С духами городов и Павильонов?
Я невольно поджал губы, вспомнив Маорса-Изарда с его двухцветными глазами и двумя разумами внутри. Двумя душами?
А дух Каори с ярко-красными глазами и теми словами: «Меня создал Небесный Воин семьи Кавиот, гранд-реол Стражей.»
Что значит создал? Как создают духов подобной силы, которые совершенно неотличимы от человека, которые намного совершенней любого известного мне человека?
Так ли уж различны пути Альянса и Империи?
Считать так не хотелось. Очень не хотелось. Всё же с детства я привык к тому, что Древние были великими, были справедливыми, были могучими. Очень не хотелось, чтобы в итоге оказалось, что духов они создавали из людей, вырывая из них душу и превращая её в духа. Точно так же, как сектанты делают Призраков, только во много раз качественней. Да и это ещё неизвестно. Как выглядит главный Призрак Флага Миллиона Убийств в момент своей пиковой силы?
Я встретил его спустя сотни лет после тяжёлой битвы, когда от самого Флага и его мощи осталось так немного, что какой-то жалкий Мастер сумел его уничтожить. А как выглядит Призрак этапа Повелителя Стихии?
Сколько у него свободы воли и разума?
Может ли он действовать по своему усмотрению? Вот мой Призрак может. И уйти, и убить, если ему не хватает сил или жизней. А вот тот же дух города выйти из своего города не может. Не может удалиться от вместилища его сути? От формации, Массива или чего-то там, где был создан?
Как много вопросов, как мало ответов. Но теперь я хотя бы знаю, чем разбавлю уроки, которые впихивают в меня старейшины. Тем, что для меня сейчас очень важно.
Глава 4
Зелёный туман, рванувший сквозь дыру в моих заслонах, я привычно отсёк. Раз, второй, третий, разрывая противника на части, дробя его силы и ослабляя. И тот тут же довольно бестолково заметался в поисках слабых мест.
Я лишь поморщился. С одной стороны, я по-прежнему был уверен, что стихия, тем более стихия этапа Повелителя этой самой стихии — это нечто большее, чем просто очередной этап Возвышения. С другой стороны, чем дольше я лечил Зеленорукого, тем лучше видел, что разума в отравившей его стихии гораздо меньше, чем мне ожидалось и казалось изначально.
Да, первая битва со стихией дерева далась мне непросто, как непросто далась и вторая, третья, десятая и прочие, что прошли с того дня. Хотелось бы мне сказать, что я привык, приноровился и могу буквально предугадывать ходы стихии, потому-то мне и стало легче, но… Это не так. Мне непросто из-за мощи врага, но никак не из-за его ума. В этих битвах и предугадывать нечего.
Вот сейчас, что бы я сделал на месте стихии дерева? Разумеется, объединился. Проломил две преграды из пяти, собрался вместе и продолжил упорно рваться к ближайшему узлу, где можно получить преимущество и нарастить потерянные силы за счёт поглощения врага.
Что же я вижу перед собой? Три. Все три разделённые части стихии дерева ринулись пробивать себе дорогу. И не там, где эта дорога стала бы кратчайшей.
Это не разум. Даже не разум Зверя. Сталкивался я с более умными Зверями, которые устраивали засады, заманивали в ловушки, нападали на моих товарищей, чтобы заставить меня потерять голову и прочее.
С одной стороны, происходящее — полное разочарование. Но есть ещё одна сторона, ещё одна стихия. Моя сторона и моя стихия воды. Мои змеи.
Вот они меня радуют: действуют более осмысленно, дружно. Но меня не первый день мучает множество вопросов, есть вопрос и с ними. А так ли осмысленно, дружно и напористо будут они действовать там, где нет меня?
Что в их ловких атаках от них самих, а что от моих приказов, возможно даже таких, каких я даже не замечаю за собой? Не являются ли они частью меня, частью, которую я не особо ощущаю, как работу сердца или печени, но которая действует слаженно, умно и собранно только, если есть я сам? И будут ли они так разумны и сильны, если меня не станет, а они останутся как моя месть и смертельный удар по врагу, подобный тому, что нанёс мне Тёмный?
Я даже знал, как можно попробовать узнать ответ на эти вопросы. Нет, не умирая самому. Понадобится много Зверей и людей для опытов, которых я буду уже не лечить, а травить. Над этим нужно будет подумать. Чтобы исключить своё влияние, мне понадобится ещё один целитель, который будет бороться с отравлением уже моими змеями и описывать мне их поведение.
Целитель у меня в семье был. Правда, не очень сильный, недоучившийся ученик лекаря Ордена прошлого поколения. Не было Зверей. Старейшины уверяли, что они обязательно нам встретятся, едва мы двинем глубже в Лабиринты, так что над этой идей действительно стоит подумать и попросить не убивать слабых Зверей. Хотя с этим я как раз таки справлюсь лучше, чем любой из моих подчинённых. Точно так же, как справился с Морщинистым. Он-то лежит себе спокойно в ящике, невзирая на то, что мы в зонах запрета техник и с него давно сняты и блокирующие артефакты и всё остальное, чем наградили своего старшего брата мои старейшины.
Указ. Указ сна в три цвета. Морщинистый может противиться боли, но никак не сну. Что тоже, в общем-то, заставляет задаться вопросами о границах Указов и законах их действий. Но это вопрос будущего, сейчас мне важней подопытные Звери и проверка разумности моей стихии.
Начать с чего-то попроще, что не сразу сожрёт Зверя. Точно не со змеев. С тумана силы? Такой подход позволит и нащупать границу, где наступает разумность стихии или то, что я принимаю за разумность и самостоятельность. Туман? Капли? Нити? Потоки? Или же только Змеи? Те самые, что истинная Суть Стихии?
Тем временем эти самые змеи победили в схватке и полностью поглотили окружённую стихию дерева, скользнули вплотную к преградам, отделяющим ладонь Зеленорукого от остальной части руки, заскользили вдоль неё, жадно разевая пасти. Зелень по ту сторону барьера из Жемчужин отхлынула назад, заставив меня, того меня, что следил лекарским взором за происходящим, поджать губы.
Как всё сложно. Что это сейчас было? Тот самый разум, что я ищу? Или нет?
Я вперил в змеев тяжёлый взгляд, не пытаясь толкнуть к ним мысль или сделать что-то ещё. Но не прошло и десяти вдохов, как они развернулись и ринулись прочь, прочь из тела Зеленорукого, возвращаясь в моё тело.
Что же, этот вопрос проверен: они и впрямь ощущают мои желания. Даже если эти желания я не облекаю в мыслеречь.
Открыл глаза и сам, прерывая лекарский взор и возвращаясь в настоящий мир. Разлепил пересохшие губы:
— На сегодня всё.
Большего мне давно говорить не нужно: Зеленорукий молча кивнул и уже сам прикрыл глаза, отправляясь бороться за освобождённые узлы. Но тут нет ни малейшей причины для беспокойства, ни разу за все дни лечения дерево не сумело вернуть себе отвоёванное у него. Что бы там ни говорил сам Зеленорукий, но то варево, в котором его сварил тот безумный алхимик, просто удивительная штука. Стихия Зеленорукого слабее, чем отрава дерева в его теле, но в пропитанной алхимией плоти она вполне может тягаться с деревом на равных.