Поэтому я отпустил руку Зеленорукого и тоже прикрыл глаза, обращая взгляд уже внутрь себя. Расширение меридианов, открытие узлов, Возвышение.
То, что Зеленорукий ушёл, а на его место опустились сразу двое, я ощутил, но не стал отвлекаться и бросать свои дела на половине пути. Только отправив всех змеев в дело, я вновь открыл глаза.
Седой и Бахар, Властелин, который пусть и не считался старейшиной семьи, занял в ней место, о котором так беспокоился Озман — место советника главы.
Среди всех комтуров, что остались со мной, он считался самым мудрым, но всегда предпочитал высказать своё мнение наедине или в узком кругу. В день прихода орденцев ко мне он пришёл с Седым и молча слушал и глядел. Его, невысокого и узкоплечего сразу и не заподозришь ни в силе, ни в очень немалом Возвышении, где его путь к Небу остановила лишь преграда седьмой звезды, ни в остром уме. Он вообще выглядел так, словно жутко устал и единственное, чего ему хочется — прикрыть глаза и подремать.
Сейчас оба Властелина, не вставая, немного склонили головы и приложили кулаки к ладони. Стоило только добраться до места, определённого под лагерь, как тут же появились проблемы. Уверен в этом, иначе с чего бы ко мне приходить им двоим и только им двоим?
— Молодой глава. Глава.
Я ответил им тем же и хрипло сказал:
— Можете сразу переходить к сути.
Бахар скосил глаза на Седого, тот откашлялся, прочищая горло, но заговорил мыслеречью:
— К-хе, к-хе. Молодой глава, складывается нехорошая ситуация. Ты упорно лечишь эту троицу, в то время как ни один из присягнувших тебе на верность старейшин ничего не получает.
Как заливается. Я невольно покосился на советника Бахара. Это точно его слова, которые Седой произносит лишь потому, что у него со мной особые отношения.
Я, во-первых, лечу, скорее, двух, а не трёх, а во-вторых, старейшин я, конечно, ещё не лечил, но вот Келлера лечил и не раз. Друга Седого, совсем не рядового идущего бывшего Ордена, про которого он сейчас молчит, хотя такое быстрое омоложение невозможно списать только на Небесные Слёзы, тем более, что он принял не полный фиал, оставив часть мне.
Седой как раз закончил говорить словами Бахара и добавил от себя, лишь подтвердив мои мысли:
— Все помнят, как я выглядел, когда уходил. И рассказ о твоём таланте лекаря был одной из причин того, что я сумел уговорить столь многих последовать за мной.
Здесь он явно лукавит. Все причины массового исхода мы уже успели обсудить, и лекарский талант какого-то молокососа там был чуть ли не в конце списка. Но и на пустом месте поднимать этот разговор Седой бы не стал. Как не стал бы это делать и советник Бахар.
— Уже пару раз пришлось обрывать недовольные разговоры, особенно после того, как… к-хм, Келлер, резко пошёл на поправку.
Вот она и причина. Ну, Седой хотя бы честно про него вспомнил. Тем не менее мне не нравилось происходящее. Я потёр лицо, не глядя на этих двоих, буркнул:
— Неужели Верность семье так мало значит, что уже есть недовольные?
На этот раз мне ответил советник Бахар:
— Разумно не доводить до недовольства, глава, а устранить проблему в самом начале, не дав вырасти даже крошечному сорняку из семени обиды.
Я многое мог бы сказать про сорняки, которые все они вырастили из обид Морщинистого, но опустил руку, встретил его взгляд и всего лишь спросил:
— Не разумно ли сначала добавить Властелинов в наши ряды, вернув Возвышение трём моим слугам?
— Двое из них уже достаточно оправились от ран и уже Властелины. Пора обласкать заботой влившихся в семью, глава.
Я лишь поджал губы. Здесь мне нечего возразить, особенно по отношению к Дарае. Поэтому я кивнул и сказал:
— Я услышал.
Советнику Бахару этого оказалось мало.
— Услышали, глава, и…
Пришлось давать ответ:
— Сегодня уже поздно. Завтра ближе к полуночи вместо Дараи пусть подходят… — теперь замолчал я, решая насчёт числа, а затем предложил, — четверо самых пострадавших. Я погляжу их и определюсь с лечением.
Советник Бахар покачал головой:
— Не лучшее решение, глава. Принимать нужно не самых пострадавших. Во всяком случае не всех. Их лечение займёт слишком много времени и потребует слишком много ваших сил. Я бы посоветовал поступить по-другому. Примите одного, чьи раны считаются безнадёжными, и трёх из числа тех, чьё лечение закроет самое большое число говорливых ртов, причём сосредоточьтесь именно на последних трёх. Их быстрое излечение необходимо семье Сломанного Клинка.
Зазудела бровь, и я скривился, потерпел три вдоха, а затем сдался и яростно потёр её.
Большое число? Говорливых? Необходимо?
Нет, в прошлые дни Седой уже пару раз намекал, что радость от встречи с магистром, от обретения надежды и прочего-прочего потихоньку угасает, и в семье начали появляться некоторые проблемы. Совместные тренировки с бывшими орденцами, открытые совещания и прочее, в чём я участвовал, вроде как, должны были поддерживать уверенность в новых членах семьи о правильности выбранного пути.
Но, оказывается, этого недостаточно.
Седой сказал:
— Молодой глава, ты пообещал вылечить их за год, — под моим взглядом он поперхнулся и поправился, — Я обещал от твоего имени, молодой глава.
Я напомнил:
— И речь шла буквально о десятке тех, кого ты приведёшь, никак не о сотне.
— Столько и не нужно лечить. Если у молодёжи и есть травмы, то они подождут до тех времён, когда мы твёрдо встанем на ноги. Властелины — нужно заняться их лечением, затем, если останется время, то пиковые Предводители.
— И сколько это человек выходит? Три десятка, если не трогать самых молодых?
— Можно и лечение Цалиша отложить. У тебя на него уходит большая часть времени и сил.
Я оставил в покое бровь, качнул головой:
— Вот уж нет. Зеленорукий, по сути, моё Возвышение. Я, вообще, хочу поговорить с ним и взять его с собой за Ключом, чтобы не терять времени.
Седой скривился:
— Куда ты торопишься?
Прежде чем я успел ответить, своё мнение добавил и советник:
— Глава, я поддержу Аранви. Вы очень торопитесь. Это тоже вызывает беспокойство у старейшин. Они, да и мы с Аранви переживаем, что вы можете навредить себе столь упорным Возвышением. Как бы вы ни уверяли, что это безопасно и вы следите за травмами меридианов, заливать себя стихией до предела очень жёсткий и грубый метод. Вы не убедите меня, что он лучше и безопасней, чем зелья Возвышения или эссенции Стихии, у которых есть множество неприятных побочных эффектов.
— Я не захожу слишком далеко и действую разумно.
— При всём моём уважении к вам, пока это только ваше мнение, глава. Я тоже беспокоюсь об этом не меньше старейшин. Пока что мне удалось немного успокоить их. Один из братьев, отвечающих за архив, утверждает, что встречал что-то подобное.
— Отличная новость, ищите, я с радостью почитаю эти записи.
— Мы ищем, глава, но сейчас я попросил бы отложить подобный способ Возвышения…
— Даже не подумаю, — отрезал я. — Глава всё же я, я лучший лекарь в семье, это моё тело и моё Возвышение и решать мне.
— Глава…
Я перебил советника Бахара:
— Довольно. Я не собираюсь пять лет сидеть на этапе Предводителя. Я вас услышал по вопросу лечения, советник, освободил места, но Зеленорукий не обсуждается. За Ключом я собираюсь уйти как можно более сильным.
Седой и советник переглянулись, но я не услышал ни единой мысли, которой бы они обменялись. Давно знают друг друга, понимают без слов.
Добавил:
— Лучше составьте списки всех моих людей, которых нужно осмотреть, расставьте их по тяжести ран и этой вашей полезности для слухов в семье, — подумав, добавил. — А лучше давайте я проверю вообще всех идущих семьи.
Бахар уточнил:
— Вообще всех? Включая внешнюю часть семьи?
Седой поморщился. Он был против того, чтобы использовать этот термин, но по-другому не получалось. У меня были орденцы и все остальные. Те, кто знал о моих тайнах магистра и те, кто даже не догадывался о них. И нужно было в разговоре их как-то делить. Так и появилась внутренняя часть семьи и внешняя. Почти как внешние ученики, которые лишь надеются влиться в Орден или семью. У нас они, вроде как, уже часть семьи, но не совсем, особенно если речь о наёмниках, которые пока просто получают деньги у богатого выскочки за плёвую работу и, возможно, сбегут, едва к нам заявится Повелитель.
Раньше, чем я успел кивнуть, Седой буркнул:
— Обойдутся. Да и не успеем. Мы развернём ловушки и формации за десять дней. Это я взял с запасом. Даже если не лечить четырёх в день, а просто осматривать десять человек, то не успеешь, молодой глава. А ведь ещё и тренировки и прочее.
— Разумные слова, глава, — кивнул Бахар, с таким видом, словно едва удерживался от того, чтобы не закрыть глаза от усталости. — Давайте остановимся на первоначальном плане успокоения внутренней части семьи. Три и один. Надеюсь, вы не будете возражать отложить осмотр прочих на будущее? Как по мне, им хватит сейчас внимания и простого лекаря, а не главы семьи.
Я усмехнулся и сам ужалил в ответ:
— Давно хотел спросить. Неужто в услужении Кунг вы были так бедны, что вам не хватало денег на зелья Древних, чтобы, если уж не помочь с ранами, так хоть вернуть комтурам сожжённые годы?
Оба они помрачнели, Бахар потерял сонный вид, а Седой так и вовсе выругался. Я лишь недоумённо поднял брови. Хотел чуть осадить советника Бахара, но, похоже, попал в какое-то больное место. Неужто и впрямь Кунг отнимали у них всю добычу с Поля Битвы и заставляли прокладывать путь к Ключу бесплатно, лишь обещаниями?
— Дарагал, — процедил Седой. — Он причина того, что тебе кажется странным, он был первым, кто сжёг свою жизнь в одной из ловушек. Следом он отказался расходовать деньги Ордена на покупку Слёз для него. Сказал, что его потенциал давно растрачен и нужно заботиться о молодом поколении Ордена, а не о нём.
Советник Бахар кивнул: