Или мне бы пришлось сбежать от Седого, проверить свою сопротивляемость и закалить себя настолько, чтобы пройти ловушку? В одиночку? И дальше идти без опыта своих искателей? Да, как оказалось, несовершенного опыта, но лучше уж хоть с каким-то, чем вообще без ничего.
Что случилось, того уже не исправить. Небо дало мне и моим людям испытание. Мы справились с ним, хотя и понесли потери. Но только от нас зависит, чтобы эти потери не ослабили нас, а лишь сделали нас сильней. Сделали сильней меня.
Пока я не справлюсь с поглощённой моими змеями стихией, я вряд ли сумею выбраться из ловушки своего тела. Если не выходит сейчас, то ничего не выйдет даже через месяц. Если, конечно, сидеть и ждать, когда всё пройдёт само.
Вот и не нужно сидеть.
Я обратил свой взгляд на границы тела, где всё ещё действовала моя защита — соединение нитей, тумана, змей стихии и круговоротов. Всё продолжало действовать — круговорот закручивал туман стихии, что оставлял огромный змей, то ли проходящий через моё тело, то ли проглотивший меня, вливал его в мелких змеев, которые то и дело, разжирев, отплывали от хоботов круговоротов, уступая место другим, и плыли к узлам.
Я же принялся увеличивать число круговоротов и число змеев, которые будут передавать стихию в ещё нераскрытые узлы. Сделал один, затем второй круговорот, выстроил цепочку мелких змеев, которые в сравнении с тем, что поглотил меня сейчас, больше напоминали крошечных червяков — тощие, безликие, неказистые.
Стоило мне об этом подумать, сравнить их, как что-то вокруг меня дрогнуло, дёрнулось, ослепительное синее сияние убавило яркость, мигнуло, проявляя вокруг меня сотни, тысячи змеев. Не таких худых, безликих червяков, которых я откармливал в круговоротах, а точных копий змея снаружи — яркие алые глаза, сверкающие клыки в пасти, пятицветный гребень вдоль хребта.
Я, ошеломлённой, замер, пытаясь осознать случившееся, а они, не дожидаясь приказа, рванули во все стороны. Спустя вдох уже оплели ещё нераскрытые узлы стихиальных меридианов, вливая в них стихию. Мою стихию, стихию воды, в которой не было ни капли любой другой.
Что, вот так? И даже моё участие не требуется? У стихии нет разума, да? Пять цветов гривы на самом деле ничего не значат?
Я покачал головой, немного понаблюдал, как на смену истаявшим, влившим в узел стихию змеям, из синего сияния рождаются новые и занялся тем, что без меня никак пройти не могло — лечением.
Первым делом я занялся головой. Теми узлами и участками, которые пострадали в зоне запрета. Долго, старательно, раз за разом омывал их сжатым моей волей лечением. Только когда туман ран, едва различимый в сиянии стихии и мельтешении змеев, исчез, только тогда я успокоился. Да, лечение ни узлов, ни меридианов нельзя было назвать даже начатым толком, но дальше я продолжать не собирался. Вернее, не мог.
Энергия. Духовная сила. Если со стихией у меня не было никаких проблем — змей продолжал вливать её в меня безостановочно, — то вот с духовной силой всё обстояло совсем наоборот.
Её изначально было немного, большую часть я, как и остальные мои люди, потратил во время сражения с големами, её забрала броня. Восстановилось совсем немного, затем часть я потратил на лечение Седого и Зеленорукого. Да, сейчас я находился в зоне запрета лишь внешних техник, а значит, мог использовать медитацию, но… Чтобы использовать медитацию, нужно было выбраться из своего тела, как я подозревал, вернуть себе сознание, а этого не получалось, я время от времени пробовал.
Да и насчёт одного змея, что отдавал стихию, я, вероятно, заблуждался: на моих глазах из сияния стихии соткался новый выводок змеев, и там среди уже привычных мне, обнаружились десятки с ярко выделяющимся зелёным цветом в гриве нитей вдоль хребта и даже каким-то подобием таких же усов на морде. Похоже, до моего тела дорвались все змеи без исключения, а не только самый толстый.
Жаль, что в зоне запрета я старательно запрещал себе пользоваться боевой медитацией, чтобы не навредить себе, а потом, в схватке против големов, позабыл использовать, занятый лечением искателей и приказами змеям. Сейчас приток силы от неё оказался бы очень кстати.
С лечением головы я быстро выбрал до дна запас силы в первом средоточии и дальше скучал, наблюдая за тем, как змеи без всякого моего указания занимаются моим Возвышением. Убрал уже и защиту от стихии под кожей и круговороты, и без всего этого змеев, что стремились отдать стихию, было больше, чем узлов. Время потянулось мучительно медленно.
Ни прийти в сознание, ни дотянуться до жетона, ни помедитировать, облегчая себе ожидание. Это в медитации время проходит быстро, пролетая незаметно, а здесь и сейчас я впервые осознал, насколько ожидание может быть невыносимым. И это для меня, кто умение ждать считал своей сильной стороной.
Забавляясь и пытаясь хоть немного развлечь себя, я заставлял оказавшихся без узлов змеев кружить в водоворотах, циркулировать в подобии Форм, выстраивать из своих тел рисунки созвездий всевозможных техник и прочее, прочее и прочее.
Здесь, внутри самого себя, мне было сложно подсчитать, сколько прошло времени, но я легко мог просидеть в засаде и день, и два, прождать неделю, не теряя терпения. Сейчас же я изнывал от скуки и жаждал вырваться из тюрьмы тела… Прошёл месяц?
Ответить на это я не мог. По той причине, что время при использовании духовного зрения и лечения довольно сильно замедлялось. Раньше меня это радовало, потому что позволяло вылечить больше пациентов или суметь буквально за пару десятков вдохов заставить змеев передавать стихию после лечения Зеленорукого и вернуться к другим делам.
С первыми узлами я ещё мог прикидывать время, но чем больше гривастые змеи вливали в меня стихии, чем сильней поднимали моё Возвышение, тем бессмысленней становились эти прикидки. С какой скоростью открываются узлы в начале седьмой звезды? А в её середине на двухсот сороковом узле? А сколько нужно времени, чтобы наполнить стихией двухсот шестидесятый узел, который отделяет седьмую звезду Предводителя от восьмой?
Сколько нужно времени и стихии, чтобы пройти всю восьмую звезду?
Сколько нужно времени и стихии, чтобы пройти двухсот девяностый узел?
Сколько нужно времени и стихии, чтобы пройти всю девятую звезду?
Я не знал. Но я это сделал, вернее, сделали змеи, наполнявшие моё тело стихией.
Сколько нужно стихии и времени, чтобы проломить преграду между девятой и десятой звездой?
Этого я тоже не знал. Кто-то даже не замечал этой преграды, кто-то тратил на неё и двадцать, и тридцать лет, полных скитаний, зелий, медитаций и невообразимого количества стихии.
Я точно не потратил на это годы. Не потому, что за годы одиночества и пустоты должен был сойти с ума, а пока что, вроде оставался разумен, а потому, что даже Предводителю нужно есть хотя бы пару раз в месяц. Без этого даже Предводитель за год погибнет, а я всё ещё жив.
Разумеется, можно было считать, что меня кормят. Даже безвольное тело можно кормить, для этого даже разума не нужно, мне ли, лекарю, пусть даже необычному и слабому, этого не знать. Но у меня всё же было кое-что, позволяющее хоть как-то отсчитывать время — капающая в первое средоточие энергия, которую я тратил на лечение.
Я возвышался до девятой звезды не больше двух месяцев. Это почти точно.
И столько же времени мне и непрерывному потоку гривастых змеев понадобилось, чтобы раскрыть следующие четырнадцать узлов между девятой и десятой звездой.
Последний, триста пятый узел… Я, повисший в сиянии стихии, погруженный в разглядывание средоточия духовной силы, поглощённый наблюдением за клубящимися вокруг последнего узла гривастыми змеями, занятый созданным мной пятислойным шаром из этих змеев вокруг этого узла и попыткой заставить змеев каждого слоя вращаться в свою сторону и со своей, отличной от других слоёв скоростью, снова сбился.
Но сколько бы времени это ни заняло, это осталось позади, все триста пять узлов стихиальной системы меридианов Предводителя Воинов оказались раскрыты, я достиг пика этапа. Пропустить этот миг я бы не сумел при всём желании — меня словно ударило молнией, которая прошла сквозь всё моё тело, заставив вздрогнуть моё духовное я и дрогнуть шар змеев.
Я тут же вскинул вверх стиснутый кулак и заорал:
— Да! Да! Да!
Опустив руку, уже спокойней сказал сам себе:
— Настало время выбираться отсюда.
Прикрыл глаза, сосредоточился и… Ничего не случилось. Я не открыл глаза в настоящем мире, выбравшись из своего тела.
Попытался ещё, а затем ещё раз. С тем же результатом — я не сумел прийти в себя.
Распахнув глаза, задрал голову оглядываясь.
Да, сила свечения за эти бесконечные дни Возвышения потускнела, но я всё ещё был внутри своего змея стихии, который не сумел отдать мне всех своих запасов. И что?
С ненавистью выдохнул:
— Да отстань ты от меня, — сосредоточился, пытаясь донести до змея снаружи своё желание, своё требование, свой приказ. — Отстань. Отплыви от меня. Отпусти. Повинуйся!
Без толку. В который раз я это делаю? Сотый? Пятисотый?
— Нет больше узлов! В меня больше не влезет стихии! Некуда! Ты понимаешь это? Не-ку-да!
Пространство вокруг меня заполнялось всё большим числом змеев. Уже привычных взгляду и однообразных — с алыми глазами, голубыми клыками и усами, рогатых, с равномерно окрашенной пятицветной гривой, растущей от макушки до кончика хвоста.
Под моим взглядом они принялись бестолково метаться, обшаривая все уголки тела, даже те, из которых я недавно создал пятислойный шар, а затем я вдруг увидел, как все они, словно услышав что-то, поворачиваются в одну и ту же сторону. Ничего не понимая, через миг после этого ощутил, как меня, бесплотного меня вдруг пронзает жуткая боль, которой я просто не должен, не мог испытывать.
— Нет. Нет-нет-нет. Нет!
Я сорвался с места, не обращая внимания на боль, ринулся туда, откуда эта боль и исходила. Не видя, не ощущая, а лишь догадываясь.