Альбус последовал за ним, и последними словами, которые он услышал от детей Серых, были: "Клянусь, Даф, если мы его потеряем…"
Младший Поттер свернул за угол и зашагал по другому проходу, Альбус следовал за ним по пятам. Итак, и Тёмные, и Серые дети пытались заполучить Гарри в свои ряды, так ведь? Это было неприятно, но, по крайней мере, нежелание Гарри публично выбирать чью-то сторону даст ему, Дамблдору, время для маневра.
Гарри остановился прямо перед каким-то случайным гобеленом и вытащил палочку.
Глаза Альбуса загорелись. Если юный Гарри имел привычку использовать свою палочку в коридорах, то назначить ему наказание в виде отработки, чтобы он мог провести с ним целый вечер, было бы легче лёгкого.
Эта мысль длилась ровно столько, сколько понадобилось Гарри, чтобы братская палочка Тома оказалась в его руке и он пробормотал: "Хоменум ревелио".
Дамблдор замер и почувствовал, как знакомая волна магии захлестнула его, выделяя для кастующего, даже будучи невидимым, разрывая любую форму сокрытия, столь же полезную сейчас, как бумажная ширма в ураган.
Гарри равнодушно взглянул в его сторону, повернулся и снова пошел прочь, по-видимому, совершенно не обратив внимания на директора.
Альбус остался стоять как вкопанный.
— Что, чёрт возьми, это было?
* * *
246/430
На календаре значился уже второй понедельник с того момента, как ученики вернулись в замок, и Гермиона прибиралась после первого собрания клуба магглорожденных первокурсников, на котором они начали короткие занятия окклюменцией, хотя и не полностью по "методу Гарри Поттера".
У них ещё не было названия для своей группы. Софи Ропер предложила "Клуб Новой Крови", поскольку чувствовала, что "магглорожденный" звучало так, как будто у вас был врожденный психический дефект. Джастину, с другой стороны, не нравилась идея придать слову "чистокровные" легитимность, определяя себя по отношению к ним. Он предпочитал "Клуб Основателей", потому что, как он сказал, "Мы все основатели наших собственных родов".
Гермионе не могла не понравиться эта фраза — "Гермиона Грейнджер, основательница Рода Грейнджеров" — она была более чем приятно звучащей.
Кевин Энтвистел пожал своими широкими плечами и сказал: "Шесть из одного и полдюжины из другого, понимаешь?" — на что Гермиона указала, что если взять шесть из одного набора и полдюжины из другого, то у тебя всё равно будет два одинаково пронумерованных набора разных вещей.
Затем Дин Томас шутливо шлёпнул её пергаментом по голове, что привело к импровизированной дуэли, которую она легко выиграла.
И вот теперь Гермиона стояла в пустом классе, сжав и спрятав в карман чемодан с портретом бабушки Дафны. Она услышала, как скрипнула открывшаяся дверь, и лениво повернула голову, ожидая увидеть Софи или, может быть, кого-то ещё. Чего она никак не ожидала увидеть, так это Драко Малфоя, прислонившегося к дверному косяку с той же самой ухмылкой, что и в поезде.
— Наследник Малфой, — тяжёлое чувство медленно сформировалось в её животе. Её палочка мягко скользнула в руку из кобуры.
Малфой оттолкнулся от двери.
— Привет, Грейнджер. Как странно, что я встретил тебя здесь, — дверь за ним закрылась с тихим щелчком. — Знаешь, удивительная вещь... я просто занимался своими делами, когда вдруг мимо меня прошла целая куча грязнокровок со всех факультетов, и я подумал: "Ну, это то, чего ты точно не видишь каждый день — интересно, если я пойду по следу вони, который они оставили позади себя, найду ли я принцессу грязнокровок", и да, ты и правда здесь!
Гермиона слегка задрала нос и фыркнула.
— Я могу вам помочь, или вы здесь только для того, чтобы погавкать? — она не могла не заметить, как палочка Малфоя скользнула в его руку.
Ухмылка Малфоя стала ещё шире.
— А кто сказал, что я здесь не для того, чтобы покусаться?
— О, пожалуйста. Мы уже говорили об этом в поезде.
— Нет, Грейнджер, — протянул он, — в поезде мы с тобой почти не разговаривали. Мы так и не закончили нашу беседу.
— Ты просто ушел.
— Я не видел смысла в том, чтобы вторая половина нашего разговора стала известна другим.
У Гермионы появилось тревожное чувство.
— Ну, так и что? — она посмотрела на единственный выход из класса, удручающе далекий, между которым и ней как раз и стоял Малфой.
— Как я уже сказал в поезде, я не желаю, чтобы меня обвинили в нападении, даже как несовершеннолетнего — это было бы неприлично для человека в моем положении.
Гермиона фыркнула.
— Но это ничего, потому что после консультации с моим адвокатом, — и он произнес слово "адвокат" так, как другие люди могли бы сказать: "особняк" или "бриллианты", или "пятизвездочный роскошный круиз", — я нашел решение.
Гермиона крепче сжала свою палочку. Происходящее ей всё сильнее и сильнее не нравилось.
Драко прочистил горло.
— Одну минуту, дай-ка мне запустить на полную свою окклюменцию... — его глаза то входили, то выходили из фокуса. — А, вот и она. Статья шестьдесят семь, пункт четыре-а закона о магических преступлениях и насилии тысяча семьсот семьдесят восьмого года. Министерство ведёт и распространяет в магическом обществе список заклинаний, использование которых против других лиц не считается нападением, если только оно не приводит к нанесению тяжких телесных повреждений, как это определено в пункте один-а статьи сорок восьмой закона. — Усмешка Малфоя превратилась в полноценную ухмылку. — Случай с розыгрышем.
Разум Гермионы перезагрузился.
— Розыгрыш? — она моргнула. — Ты, наследник Драко Малфой, из благородного рода Малфоев, ведущей семьи Тьмы, и самый самоуверенный и претенциозный человек на планете, планируешь использовать заклинания, предназначенные для шуток? — последнее было сказано с полным недоверием.
— Должен сказать, что этот список стал для меня настоящим открытием — я провел большую часть зимних каникул, перечитывая его.
Гермиона стиснула зубы вместе.
— Это большая честь для меня.
Малфой ухмыльнулся и достал из внутреннего кармана мантии клочок пергамента.
— Послушайте вот это — "заклятие болтающейся ноги" — поднимает беспомощную мишень в воздух и раскачивает её на одной ноге. Или вот это — "проклятие мата" — заставляет мишень периодически выкрикивать громкие ругательства в течение всего времени действия проклятия, — он посмотрел на нее с усмешкой. — Должно быть, это очень неловко.
Гермиона прищурилась.
— И самое лучшее во всём этом то, что ты можешь дать отпор только своими собственными заклинаниями, предназначенными для розыгрышей, иначе у тебя будут большие неприятности, маленький вассал. Интересно, сколько шуточных заклинаний розыгрышей знает чопорная и правильная принцесса грязнокровок?
Гермиона снова нахмурилась. Ответ был "ни одного", и они оба это знали.
247/430
— А вот и ещё лучше, — продолжил он. — Заклятие постановки на место — заставляет цель ходить на четвереньках в течение всего времени действия заклинания. Ха! А это — моё любимое — заклятие девичьего позора, меняет цвет волос жертвы, чтобы он соответствовал цвету её трусиков.
Гермиона застыла в ужасе.
Малфой поднял голову и ухмыльнулся.
— Естественно, оно действует только на ведьм.
Вдруг в её сторону полетела желтая молния, и она едва успела вовремя поднять щит. Ещё одна желтая молния ударила в её щит, и она отчаянно толкнула в него ещё больше магии. Молния за молнией врезались в него, и Гермиона знала, что если она не выберется оттуда в ближайшее время, то её щиты рухнут, и в тесном и переполненном пространстве класса она не сможет увернуться и будет быстро загнана в угол, совершенно беспомощной.
Сердце бешено колотилось в панике, она бежала прямо на Малфоя и мимо него, бросаясь к двери и дергая за дверную ручку, а Малфой всё смеялся и смеялся, посылая заклинание за заклинанием в её быстро слабеющие щиты. Она рывком распахнула дверь и побежала по коридору, сопровождаемая завывающим от смеха Малфоем, который осыпал её заклинаниями всю дорогу до гостиной Слизерина, заполненной ухмыляющимися студентами, прежде чем она, наконец, ворвалась в святилище женского общежития и захлопнула за собой дверь. Гермиона рухнула на свою кровать и сердито забарабанила кулаками по подушке, глаза слезились от унижения, смех Малфоя не переставал звенеть в её горящих от стыда ушах.
Прошло несколько минут, и она медленно перестала взбивать подушку и вместо этого прижала её к груди.
— Гермиона?
Её заплаканное лицо медленно поднялось с простыней и повернулось к знакомому голосу.
Дафна стояла в дверях спальни, в полном шоке смотря на неё.
Гермиона громко всхлипнула и вскоре оказалась в утешительных, но довольно неуверенных объятиях своей подруги-соперницы.
— Что случилось? — спросила Дафна, пытаясь удобнее устроиться на кровати.
Гермиона рассказала ей всё.
Дафна холодно кипела от ярости.
— Вот ублюдок! Что ты собираешься с этим делать?
Гермиона уставилась в пол.
— Я... я не знаю. Может быть, нам следует спросить нашего Лорда.
Дафна помолчала, потом хихикнула.
— В этом нет необходимости. Мы обе точно знаем, что он нам ответит.
Гермиона подняла голову и на мгновение задумалась. Затем её лицо посуровело, и она кивнула.
— Получить помощь, стать сильнее, отомстить?
Дафна кивнула и ухмыльнулась.
— Примерно так, ага.
* * *
В течение нескольких следующих дней слизеринская гостиная превратилась в напряженное пограничье с буферными зонами и торговыми постами, в то время как Малфой раздавал волшебные фотографии, показывающие паникующую Гермиону, убегающую от ликующего Малфоя. Гарри, как человек, который свободно перемещался между лагерями Темных и Серых незаметно призывал и сжигал фотографии так же быстро, как они появлялись, а затем дал Гермионе толстый большой том под названием "Сборник пранкера".
День за днём Дафна не выпускала Гермиону из поля зрения, за что та была ей благодарна. С другой стороны, к большому огорчению Гермионы, ни ей, ни Гарри не удалось догнать её в предсказаниях. Им обоим никак не давалось "открытие своего внутреннего глаза", и Гарри начинал подозревать, что игра не стоит свеч, учитывая, что у них была Дафна, которая преуспевала и уже начала изучать заклинание "Око Килрогга".