Но это была не магия, и циркулирующие в замке слухи были не слишком близки к правде. Ведь при отсутствии добровольно распространяющих информацию источников это не слишком легко, правда?
То, что конкретно произошло на отборочных испытаниях в дуэльную команду, было категорически запрещено к разглашению.
Гарри знал, что Вольф угрожал страшным возмездием любому, кто выдаст их стратегические преимущества, и он был почти уверен, что капитан гриффиндорцев сделал что-то подобное.
Тем не менее, трюк с креслом, проделанный им в гостиной Слизерина, добрался до других факультетов, хотя их ученики и не были уверены, верить ли в него. В сочетании с подобными слухами о действиях его близнеца мельница слухов увеличивала всё в десятки раз, искажала и распространяла.
После десяти лет жизни раба и десяти лет жизни пленника, жизни, которая была за плечами Гарри Поттера, всё это было одновременно опьяняющим и смущающим.
Времени на социализацию стало уходить так много, что убеждать Гарри ещё более тщательно прочесать Запретную секцию библиотеки Хогвартса в поисках тех знаний, что не достались ему от Тома, не представлялось возможным. Главная надежда возлагалось на то, что просьбу "Ангела, который ведет летопись жизней" выполнить удастся, и тогда знания польются рекой. Впрочем, он внимательно изучал каждое сообщение от Александры и Луны по их собственному прогрессу в этой запутанной и, возможно, тёмной ветви магии.
Дафна и Гермиона, тем временем, были заняты своими собственными проектами. Дафна использовала дополнительное время, высвобожденное за счет прекращения исследований защиты вокруг камня, на то, чтобы улучшить дуэльное мастерство, магическую устойчивость к токсинам и окклюменцию.
Гермиона же, напротив, не хотела отказываться от начатых работ во всех направлениях, а когда наступил декабрь, он обнаружил свою магглорожденную подругу в состоянии, близком к панике, из-за приближения самого первого урока, в котором она должна будет выступать в роли учителя, пусть даже и по относительно вспомогательному предмету.
— Гермиона, все будет хорошо, — Гарри облокотился на один из пыльных столов редко используемого пустого класса.
Они пришли на полчаса раньше, в последний раз прошлись по учебному плану, расчистили место на доске и расставили полдюжины стульев полукругом лицом к ней. Затем Гарри вошел в свой сжатый сундук и снова вышел, вынеся большой, покрытый шелком, плоский предмет, который он приклеил к стене, в то время как Гермиона в течение не менее пятнадцати следующих минут занималась чрезвычайно конструктивной работой — расхаживала взад и вперед, протирая дыру в полу.
— А если я все испорчу? — она украдкой поглядывала на дверь. — А если они зададут мне вопрос, ответ на который я не знаю? Что, если я выставлю себя дурой?
Гарри не смог сдержать улыбки.
— На войне не обходится без жертв.
— Вот спасибо за поддержку!
Гарри оттолкнулся от стола, подошел к своей обезумевшей от тревожного ожидания подруге, положил обе руки ей на плечи и посмотрел в её испуганные глаза.
— Всё будет хо-ро-шо.
Дверь скрипнула.
* * *
Гарри схватил Гермиону за плечи и заглянул ей в глаза. Его сияющие изумруды, казалось, стерли все мысли из её головы.
— Всё будет хо-ро-шо.
132/430
Дверь скрипнула.
Гермиона резко повернула голову как раз в тот момент, когда дверь наполовину открылась.
Давление на её плечи исчезло, и когда она оглянулась, вместе с ним исчез и Гарри.
— Гермиона! — Софи Ропер ворвалась в комнату, за ней последовала Падма.
Она быстро собралась с мыслями.
— Привет, Софи. Падма.
Падма подошла к полукругу стульев и облокотилась на один из них, глаза её слегка расширились.
— Гермиона, — она указала на покрытый шелком предмет на стене, — это то, что я думаю?
Софи приземлилась в кресло и начала копаться в своей сумке.
Гермиона улыбнулась.
— Наверное, да.
Падма глубоко вздохнула.
— Чей же?
— Скоро я вас представлю, обещаю.
Они поболтали еще несколько минут, и вскоре к ним присоединились Джастин и Кевин.
Дин был последним, они пришел через несколько минут после условленного времени.
— Извините ребята, пришлось стряхивать с хвоста Джона Поттера.
Падма нахмурилась.
— Он не хотел, чтобы ты приходил?
Дин пожал плечами.
— Я вообще не хочу ему ни о чем говорить. Джон ненавидит слизеринцев, — он кивнул на Гермиону.
Падма выглядела так, будто готова была что-то сказать.
Гермиона нахмурилась. Не стоило давать их общению превращаться в политические дебаты. Она прочистила горло.
Пятеро однокурсников повернулись к ней и обратились в слух.
— М-м-м, спасибо вам всем, что пришли, — она вздохнула и продолжила. — Итак, в прошлом году вы все узнали, что вы волшебники. Кроме Падмы, конечно.
Падма кивнула.
Гермиона продолжала:
— Я узнала об этом несколько лет назад, но и для меня магический мир — новое и незнакомое место. Я получила почти то же самое дошкольное образование, что и многие наши друзья, но пока не пришла пора покупать палочку, я не посещала Косую Аллею.
Полукруг кивнул. У Софи на коленях лежал маггловский блокнот.
— Этот мир очень отличается от того, из которого мы пришли. Нам всем читают вводную лекцию, когда вручают письма с приглашением на учебу в Хогвартсе, но эта лекция оставляет не рассмотренными много вещей — много важных вещей.
Она глубоко вздохнула.
— Когда я была в Косой аллее, я встретила там Джастина, — она кивнула Джастину, который улыбнулся в ответ. — И мы коротко поговорили об этом. Он спросил, можем ли мы создать что-то, чтобы научить таких, как мы, деталям и тонкостям нового для нас мира, тому, чему школа не может или не хочет учить. И вот мы здесь. Простите, что я так надолго затянула.
Все ее слушатели сделали движения "все в порядке". Кевин усмехнулся.
Она смущенно улыбнулась.
— Причина, по которой это заняло так много времени, заключается в том, что я хотела организовать что-то особенное и обычно доступное только старым родам, — она указала на покрытый шёлком предмет на стене. Она схватилась за шелк. — Позвольте мне официально представить вам, — она сняла шёлк, — портрет Элизабет Гринграсс, бывшей Леди Гринграсс, и бабушки наследницы Дафны Гринграсс.
Глаза присутствующих магглорожденных расширились, в то время как Падма выглядела одновременно удивленной и впечатленной.
Элизабет на портрете улыбнулась элегантной улыбкой, которая открыла морщинки под её свирепыми, ледяными голубыми глазами.
— Она позаботится, чтобы я ничего не пропустила. Есть вопросы?
Падма подняла руку.
— Я не знала, что тебе разрешено приносить картины в замок.
Гермиона пожала плечами.
— Это не принято, но и не против правил. Некоторые студенты приносят их для использования в качестве наставников и чтобы общаться со своими семьями без использования совы. Как ты думаешь, почему нам не разрешают сдавать сочинения, написанные пером под диктовку?
— Ты имеешь в виду?..
133/430
Портрет Элизабет прервал её, голос женщины источал тихое благородство.
— Да, дорогая. Фактически, это правило было введено именно в моё время. Студент с Хаффлпаффа был пойман на том, что сдавал эссе, написанные портретом его много раз прадеда. Причем попался он только потому, что глупец не сумел приспособиться к изменениям в языке.
Софи старательно делала заметки.
— Итак, — Гермиона взяла кусок мела и написала на доске: "Урок первый". — Мы начнем с того, что именно произошло между Джастином и Малфоем, и пойдем дальше. Там будет довольно много сопутствующей информации, которую нам очень полезно знать.
Затем она начала объяснять, время от времени ей помогал портрет Элизабет Гринграсс.
Гермиона рассказала о привилегиях чистокровных, о том, как они возникли и как они отличались от привилегий благородных родов. Она объяснила, почему такие люди, как Крэбб и Гойл, ненавидят магглорожденных, и как такие рода, как Малфой, Нотт и Паркинсон, давным-давно загнали себя в положение, в котором они должны были строго придерживаться принципов сохранения чистоты крови, чтобы поддерживать на плаву свои деловые империи, несмотря на то, что они уже были благородными, и как после многих поколений они искренне поверили в дело, которое сначала поддерживали просто из рыночного прагматизма.
Она рассказала о дискриминации, с которой магглорожденные сталкиваются на рабочих местах, и привела примеры многих распространенных трюков, которые недобросовестные волшебники будут использовать, чтобы заманить магглорожденных в ловушки и по максимуму воспользоваться их неосведомленностью. Теперь доска была вся покрыта мелом.
— Это, — сказала она, держа в руках богато украшенный кусок пергамента, покрытый серебряными отметинами, — пергамент для заключения контрактов, выпущенный Гринготтсом. Он зачарован всеми видами защиты, на него нанесены руны для того, чтобы гарантировать, что человек, ставящий на нем свою подпись, подписывает только то, что видит и осознает, и ни словом больше.
В другой руке она держала еще один кусок пергамента.
— Это, — продолжила она, — обычный пергамент, который мы используем в наших школьных сочинениях. Падма? — она повернулась к ведьме индийского происхождения, которая вздрогнула от неожиданного обращения к ней. — Что мы в первую очередь узнаем о ведении семейного делопроизводства?
Падма глубоко вздохнула.
— Никогда, никогда, никогда не подписывай ничего, что не написано на пергаменте для контрактов от Гринготтса, — эти слова звучали так, будто их вбили ей в голову за четыре дюжины уроков, и, вероятно, так оно и было.
Гермиона кивнула.
— Именно, — она оглядела своих сверстников, сидящих с широко раскрытыми глазами. — Любой сколь-нибудь опытный маг может зачаровать это с любой сколь угодно мерзкой целью! — она помахала обычным пергаментом перед их лицами. — Вы можете отказаться от своих сбережений! Вы можете подписать признание в преступлении! Вы даже можете случайно выдать замуж одну из ваших собственных, еще не родившихся дочерей!