9 Лев Диакон. История, VI, 10; с. 57.
«СТАРЫЙ» ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
199
Особенное внимание стоит обратить на рассказ о «ратификации договора» языческой русью, представители которой «да полагають щиты своя и мечи своя нагы, и обручи свои, и да кленуться о всемъ, яже суть написана на харотьи сеи «…» и приде на холъмы, кде стояше Перунъ, и покладоша оружья своя, и щиты, и золото» [Ип., 41-42]. При всей красочности и убедительности представленной картины, интерес вызывают два момента: германоименная интернациональная «русь» клянется славянским Перуном по обряду древних болгар, как о том безусловно свидетельствуют работы И.И.Срезневского 10 и В.Н.Златарского 11, и тот факт, что, по свидетельству арабского историка XIII в. Джирджиса Ибнуль Амида ал-Мекина, до принятия христианства Владимиром «не было у них (русов. - А.Н.) до этого времени религиозного закона и не веровали они ни во что» 12. Таким образом, не только «варяги», но и весь этот сюжет можно считать продуктом своеобразной исторической ретроспекции автора XII в., полагая, что точно так же им было реконструировано «язычество Владимира» - в соответствии с практикой реального язычества и книжной традицией его времени 13.
Рассказ о ратификации договора Игорем заканчивается формулой, использованной уже в повествовании об Олеге: «Игорь же нача княжичи въ Киеве, и мир имея къ всемъ странамъ. И приспе осень, и нача мыслить на деревляны, хотя примыслити большюю дань» [Ип., 42]. С этого момента в тексте возникает неясность. Неожиданное желание Игоря взять не только вторую, но и третью дань с покоренных древлян мотивировано в новелле того же 6453/945 г., где эту дань требует у Игоря его дружина, ссылаясь на то, что дружинники («отроци») некоего Свенельда «изоделеся суть оружьемь и порты». Из последующего можно понять, что первую (законную) дань с древлян взял именно Свендельд/Свиндельд, тогда как Игорь собрал вторую дань; когда же, разохотившись, он решил «походить еще», то был убит деревлянами и похоронен ими «у Искоростиня города в Деревехъ», где «есть могила его и до сего дни» [Ип., 43].
10 Срезневский И.И. Договоры с греками. // Срезневский И.И. Русское слово. Избранные труды., М., 1986, с. 41-43.
11 Златарски В. Клятва у языческих болгар. // Златарски В.Н. Избрани произведения, т. I. София, 1972, с. 181-189.
12 Васильевский В.Г. Труды, т. II. СПб., 1909, с. 81.
13 О язычестве Киевской Руси XI-XII вв. см.: Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси, т. I, Харьков, 1916; т. 2, М., 1913; Русанова И.П., Тимошук Б.А. Языческие святилища древних славян. М., 1993.
200____________________
В этом фрагменте, охватывающем, практически, всю известную нам историю Игоря, исследователь встречает, во-первых, странный «сбой» в хронологии, приводящий, как и в рассказе о жизни Олега, к соединению текста договора с последующими событиями, и, во-вторых, с одной стороны, дублирование ст. 6453/945 г., а с другой - начало «княженья Святославьля» только в 6454/946 г., т.е. год спустя после смерти Игоря. Естественно, последнее обстоятельство (как и появление соответствующей рубрикации) относится уже ко времени хронометрировании ПВЛ, когда, по-видимому, и произошло дезавуирование самостоятельного княжения Ольги, причем этот момент мог уже иметь место в первой четверти XII в., так как в то время княгини, тем более вдовые, не обладали никакой властью и лишь весьма ограниченной собственностью. Третьим обстоятельством, привлекающим внимание, оказывается немотивированность (на первый взгляд) ропота дружинников Игоря по поводу Свенельда и его «отроков», тем более, что до этого имя Свенельда нигде не было упомянуто. С ним читатель встречается уже после гибели Игоря, когда «краевед» посчитал нужным объяснить, что Ольга в это время была «в Киеве съ сыномъ своимъ детьском Святославом, и кормилец бе его Асмуд и воевода бе Свиндельд, тоже отец Мьстишинъ» [Ип., 43].
Выпавший при очередном сокращении еще из архетипа Ипатьевского и Лаврентьевского списков фрагмент, объясняющий причину конфликта и место, занимаемое Свенельдом в истории Игоря, сохранился в НПЛ под 6430/922 г. сразу за сообщением о смерти Олега: «Игорь же седяше в Киеве княжа, и воюя на древяны и на угличе. И бе у него воевода, именемь Свендельдъ; и примуче углече, възложи на ня дань, и вдасть Свеньделду «…» И дасть же дань деревьскую Свенделду, и имаша по черне куне 14 от дыма. И реша дружина Игореве: се даль если единому мужеве много» [Ип., 109]. Об этой же дани в НПЛ сказано еще дважды - под 6448/940 и под 6450/942 гг., после чего изложение сюжета соответствует архетипу Лаврентьевского и Ипатьевского списков.
14 Термин «черная куна», использованный также в ст. 6391/883 г., означает не 'шкурку куницы', как то обычно полагают, а именно «двойную дань», в чем убеждают слова, вложенные «краеведом» в уста посланцев древлян/деревлян, обращенные к Игорю после взятия второй (после Свенельда) дани: «почто идеши опять, поималъ еси всю дань» [Ип.,43].
«СТАРЫЙ» ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
201
Итак, из текста ПВЛ можно заключить, что Игорь 1) был отцом Святослава, что подтверждается текстом договора с греками, сообщением Константина Порфирогенита 15 и Львом Диаконом 1б; 2) был женат на Ольге, чье существование, как и наличие у нее сына Святослава, подтверждается, кроме преамбулы договора 6453/945 г., изложением церемонии ее приема в Константинополе, сохраненным Константином Порфирогенитом, в котором упомянут Святослав 17; 3) участвовал в морском походе на греков 941 г., дата которого определяется по тексту Продолжателя Георгия Амартола18 и Продолжателя Феофана19; 4) был убит (согласно Льва Диакона - «германцами» (т.е. готами), согласно ПВЛ - «деревлянами») вскоре после неудачного похода на Константинополь; 5) имел воеводу Свенельда/Свендельда, собиравшего дань с покоренных народов. К этому следует прибавить список родственников Игоря, которые отмечены в преамбуле договора с греками. Так поименованные в договоре послы, кроме самого Игоря, представляли его сына Святослава, его жену Ольгу, по меньшей мере двух племянников Игоря - Игоря и Якуна, а также людей, занимающих в иерархии семейных связей русского князя промежуточное положение между двумя этими его племянниками [Ип., 35], которых мы более не встречаем на страницах ПВЛ и за ее пределами.
Но что это дает исследователю ПВЛ, кроме уверенности, что он имеет дело не с фантомом, а с реальным персонажем истории?
Проблема происхождения Игоря, блестяще разрешенная «краеведом» (который, может быть, и изъял дату его договора с греками) с помощью построения относительной хронологии событий, при последующем их хронометрировании стала подлинным «камнем преткновения» для исследователей, поскольку попытка представить его сыном Рюрика оказывается несостоятельной сразу по нескольким причинам. Во-первых, как я показал в своем месте, до середины XI в. Рюрик просто не значился в числе предков Игоря, Святослава, Владимира и Ярослава, его «открытие» произошло позднее. Во-вторых, связи между Олегом и Игорем оказались настолько невероятны, что последующая новгородская летописная традиция сделала из Олега «воеводу» Игоря, опустив при этом тексты договоров. Но даже если
15 Константин Багрянородный. Об управлении империей…, с. 44/45 (Сфендославос).
16 Лев Диакон. История, VI, 10; с. 57.
17 Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини…, с. 42-45.
18 Истрин В.М. Хроника Георгия Амартола…, с. 567.
19 Продолжатель Феофана,.., с. 175.
202____________________
вернуться к исходным цифрам, оказывается, что на протяжении 42 лет - от 873 г., когда умер Рорик/Рюрик, а Игорь был «вельми мал» (о его матери нам ничего не известно, кроме легендарного известия, что ею была «Ефанда, дочерь князя урманского»20), и до момента смерти Олега, приходящейся по нашим расчетам на 915 год, - то есть на протяжении всей результативной мужской жизни, редко переваливавшей в ту эпоху для воина и князя на шестой десяток, Игорь оставался «не у дел» за спиной Олега. В исторической реальности той эпохи такое просто не могло быть.
Однако из подобных невероятностей соткана вся биография Игоря: он женится первым (и единственным!) браком на Ольге в 6411/903 г., т.е. будучи 30 лет (если считать, что этот брак был заключен перед походом Олега на греков в 6418/910, то в 37 лет), а его единственный сын Святослав рождается только в 942 г., через год после возвращения Игоря из похода на греков, т.е. спустя 32 года, когда самому Игорю оказывается около 69 лет, почему в «Слове о законе и благодати» Илариона он и назван «старым». Столь же парадоксальной на этом фоне выглядит история Ольги. Поскольку можно считать, что ее выдали замуж, согласно обычаям того времени, в возрасте 13-14 лет21, первенец у нее появляется в 44 года - преклонный возраст для женщины той эпохи!
Если древнерусских агиографов в отношении Игоря и Ольги устраивали даже большие цифры (согласно «Степенной книги», Ольга прожила в супружестве 42 года, а ее возраст к моменту смерти 11 июля 969 г. указан «близъ семидесяти лет», что относит ее рождение к 890 г., а выход замуж - около 901 г.22), то историк должен попытаться выяснить реальные параметры жизни трех человек - Игоря, Ольги и их сына Святослава. В данном случае достоверной точкой отсчета может служить только рождение Святослава, имя которого присутствует в преамбуле договора с греками и «привязано» к неудачному походу 941 г., после которого он и появился на свет. Это означает, что женитьба Игоря на Ольге должна была состояться перед походом, т.е. в 940/941 г., а само рождение произошло, скорее всего, во второй половине 941 г. Примечательно, что в тексте ПВЛ женитьба Игоря на Ольге действительно помещена перед походом на Константинополь, но перед походом не 941, а 907 г., придуманным «краеве____________________