В конце концов, у меня же есть свои шелкопряды, которые всё ещё стабильно производили шёлк! «Весёловский Эксклюзив от Морозова». А что, было бы чем завлекать туристов в Светлоград Звучало, конечно, как название кооператива из девяностых, но тут, думаю, прокатит.
Пока я изучал различные способы применения красителей, пришло уведомление… От кого бы вы думали? От Ираиды, моего дипломата.
После долгого молчания в эфире она наконец-то прислала мне сообщение, отчёт о том, как прошла её дипломатическая миссия.
Однако для неё было нехарактерно просто отправить записку, вместо того, чтобы связаться через Стратегическую карту. В конце концов, как советник, она могла запросто поговорить со мной посредством своих мистических способностей. Я быстро открыл послание.
Глава 15
Записка гласила: «Обстановка в Шилово накалена до предела. Военные на полной боевой готовности из-за донесения из Разино. Меня временно взяли в заложники. Ваше присутствие требуется немедленно. Стенька Разина также должна быть взята под вашу опеку и доставлена сюда для обмена».
— Да вы издеваетесь, что ли⁈ — простонал я, на мгновение снимая Визор-Монокль, чтобы собраться с мыслями. Заложники⁈ Это же, блин, чистое объявление войны! Или, возможно, ответочка за мои предыдущие «художества»? В любом случае, дело явно шло к эскалации. В голове мелькнула шальная мысль о том, что Шуты могли натравить Сияну Лавин на меня. Возможно ли такое? Она определённо недовольна моими действиями и недвусмысленно это продемонстрировала. Чиновники могли проболтаться о настроениях своей правительницы, это прознали Шуты и подтолкнули ситуацию к конфликту, например, устроив откровенную провокацию: когда ты становишься между напряжёнными сторонами и принимаешься стрелять в обе стороны, провоцируя их на ответные действия.
Такая теория мне нравилась больше, чем предположение, что Избранница Шилово просто решила из-за каких-то своих личных обид начать со мной войну.
И что мне теперь делать? Созывать армию, маршировать на Шилово и требовать вернуть моего дипломата? Обстановка и так горяча, а присутствие военной силы, без сомнения, вызовет обострение. К тому же, что я вообще знал о сборе и управлении настоящей армией? Мог бы, конечно, нанять наёмников, но… Возможно, лучше просто поехать и решить этот вопрос лично? Три человека вряд ли станут поводом для развязывания полномасштабной войнушки, хотя в этом дурдоме всякое бывало.
Ворча себе под нос, позвал своих телохранителей, и мы снова приготовились к выезду. Опять дорога, опять какие-то разборки. Когда же уже появится возможность спокойно посидеть в кабинете и заняться стратегическим планированием, а не тушением пожаров⁈
— Ну вот не можешь ты, шеф, чтобы всё было тихо-мирно, да? Вечно у тебя какой-то движ, — заметил Нож, когда мы садились на лошадей. Его голос, как всегда, сквозил сарказмом.
— Я начинаю думать, что чрезвычайные ситуации — это теперь моя новая норма, — ответил я, проверяя подпругу. — Такой вот перманентный кризис-менеджмент.
— Самая большая лягушка больше всех мух ловит, — изрёк Глыба, взгромоздясь на своего могучего коня, который под ним казался пони. — Но она же и привлекает самых голодных змей.
— Хорошо сказано, — кивнул я, когда мы выехали в направлении Шилово. — Чертовски хорошо сказано! Прямо в точку, философ ты наш доморощенный!
Мы подкатили к Шилово на рассвете, ну, если это можно назвать рассветом. Так, посветлело немного. Туман клочьями висел над землей, как будто великаны вату рвали.
И что я там увидел? В городе разместился целый цыганский табор, только вместо кибиток ряды походных палаток, а вместо медведей с гармошками суровые невыспавшиеся рыла вояк.
Всё население в едином порыве готовится к военному походу. И это, как говорится, налицо.
Натуральные военные сборы, блин, как будто тут не заштатный городишко, а как минимум штаб военного округа перед крупными учениями.
Штабелями сложенная древесина, видимо, для каких-то осадных хреновин: катапульты, тараны, или что у них тут вместо «Градов» и «Смерчей».
Точатся мечи на здоровенных кругах, аж искры летят во все стороны, а кузнецы, чумазые, как черти из преисподней, латают доспехи, молотками стучат. Короче, работа кипела, как в муравейнике перед затяжным дождём. Пахло дымом от костров, конским потом, перегретым металлом и, кажется, подгорелой кашей. Атмосферка, скажем прямо, та ещё! Напряжение в воздухе висело, как будто грозовая туча.
— М-да, обстановочка — огонь! Перспективненько так всё выглядит, — хмыкнул Нож, с профессиональным интересом оглядывая весь военный балаган. — Шеф, чует моя селезёнка, Вам бы тут лучше в лесочке отсидеться, свежим воздухом подышать, пока я по-тихому, без шума и пыли, перетру за Ваш безопасный проход. А то, знаете ли, нервные они тут все какие-то, дёрганые. Ещё шарахнут чем тяжёлым почём зря, а потом будут извиняться. Если будут.
— Нет уж, спасибо, — отрезал я, поморщившись. Отсиживаться — не мой стиль. — Сам пойду. Я, знаешь ли, очень даже рассчитываю, что эта мадам Сияна поведет себя… ну, как цивилизованный человек. По-честному, короче. В рамках деловой этики, так сказать.
Хотя, если быть до конца откровенным, слово «честность» в мире Истока звучало как-то неубедительно, особенно после всех моих недавних приключений.
Но хороший понт дороже денег, так что марку надо держать, изображать из себя уверенного в себе бизнес-партнёра, а не перепуганного коммерсанта.
— Ваш этот «стиль», по-честному, шеф, в могиле не сильно-то пригодится, там другие ценности котируются, — философски протянул Нож, но спорить не стал, только руками развёл, мол, хозяин-барин, Ваше слово — закон. — Делайте, как знаете. Ваше дело командовать парадом, наше — прикрывать Вашу… э-э… стратегически важную заднюю железную броню. Мы уж постараемся, если что, отработаем по полной программе, будьте уверены.
Он выразительно похлопал по рукояти своего внушительного тесака, который больше походил на укороченный меч.
Я нервно покосился на Глыбу.
Двухметровый шкаф с антресолями посмотрел на меня сверху вниз своим обычным непроницаемым взглядом, как на нашкодившего котенка, и его губы тронула едва заметная ухмылка. Мол, не ссы, шеф, прорвёмся, не в таких переделках бывали.
От его гранитного спокойствия даже мне чуток полегчало. Такой кабан, если что, без особых проблем задержит любую погоню, даст мне драгоценные минуты, чтобы сделать ноги. Мы с ним уже несколько планов экстренного отхода на всякий пожарный случай прогнали чисто для протокола, как учили.
И, честно говоря, я никогда не видел этого амбала таким… воодушевлённым, что ли, таким оживлённым, как при обсуждении перспективы в одну харю встать против целой орды врагов. Прям глаза у него загорелись, как у мальчишки перед большой дракой стенка на стенку. Надеюсь, этот его потенциальный героический звёздный час настанет когда-нибудь попозже. Очень сильно попозже. Желательно никогда.
Ну, как и следовало ожидать, стоило мне только, изобразив на лице беззаботность туриста, приблизиться к массивным деревянным воротам Шилово, как стражники на стенах тут же, как по команде, нацелили на меня свои луки. Гостеприимство — их второе имя, ага. Прям хлебом-солью встречают, только вместо хлеба острые наконечники стрел.
Мило, очень мило.
— Стоять, где стоишь! Ни с места, чужак! — гаркнул главный, видимо, какой-то местный сержант-переросток с лицом, будто высеченным из дубовой коры. Голос у него был такой, будто он бочку гвоздей сожрал на завтрак и запил серной кислотой. — Шилово на осадном положении! Строжайший приказ чужаков не пускать! Никаких, блин, туристов и заезжих торговцев!
— Я не турист, а Алексей Сергеевич Морозов, представляю интересы града Весёлого, — представился я, стараясь, чтобы голос звучал солидно и уверенно, а не как у просителя на бирже труда, выпрашивающего пособие. — И, насколько мне известно из достоверных источников, госпожа Сияна очень даже желает со мной потолковать. Или я что-то путаю в сей сложной международной обстановке?
Я даже попытался изобразить на лице нечто вроде дружелюбной располагающей улыбки, хотя чувствовал себя как на допросе у особо дотошного налогового инспектора.
Стражник недоверчиво хмыкнул, но кивнул, видимо, моя фамилия ему что-то смутно сказала, или флаг града Весёлого, который нёс один из моих ребят, произвёл некоторое впечатление.
Он повернул свою тыкву и проорал какие-то гортанные инструкции кому-то там внизу, кого я не видел за высокими стенами.
— Ну, это… Жди тогда тут, — буркнул он мне, снова обращаясь ко мне. — Она скоро будет. Если не поменялось, конечно…
Последнее слова прозвучали очень многозначительно, судя по выражению его мутных усталых глаз.
Меня снова охватило какое-то неприятное, сосущее под ложечкой беспокойство, пока я разглядывал бурлящий военный лагерь. Я так, на глазок прикинул, тут штыков сто пятьдесят, не больше, активно гоняли строевую, ну или что-то типа того, отрабатывали какие-то приёмы и явно собирались в дальний путь.
Телеги, запряжённые здоровенными ломовыми лошадьми, грузили всяким военным барахлом: мешками с провиантом, бочонками с водой или пивом, связками стрел.
А не занятые тяжёлой работой здоровенные мужики, сбившись в кучки, травили анекдоты и ржали, как кони, предвкушая, видимо, знатную заварушку и возможность наконец-то свалить из этой, надо полагать, порядком опостылевшей им дыры.
При этом, насколько я мог судить, все сплошь не местное ополчение, собранное для обороны родных стен, а, мать их так, полноценный экспедиционный корпус, готовый рвануть на войну хоть на край света.
Только вот вопрос на миллион золотых: против кого они тут так активно навострили лыжи? Против меня и моего дорогого поселения? От этой мысли стало как-то совсем неуютно.
Минут через десять, которые тянулись как резиновые, медленно и нудно, на верхотуре ворот из-за частокола острых, как зубы дракона, кольев, высунулась знакомая голова Сияны.