В итоге у руля заговора оказались весьма компетентные ребята, вот только без чёткого центрального управления. А у Торговцев как заведено? Все шпионы, даже самые мелкие сошки, должны вкалывать по полученным приказам, даже если начальство вдруг замолчало, как рыба об лёд. Им, блин, нельзя останавливаться, пока их не поймают за задницу или не дадут отбой. Такой вот корпоративный стандарт, чтоб его. Железная дисциплина, которая в этот раз сыграла против всех.
А ещё дико бесило, что меня оставили в неведении, как какого-то лоха. Демид, чтоб ему пусто было, довел моих людей до ручки, практически стёр с лица земли союзную деревню, да ещё и другого Избранника траванул, но забыл посвятить меня в свои гениальные планы.
Когда я ему об этом сказал, он только развёл руками, даже не прокомментировал. Типа такие дела, что поделаешь.
Если бы я, чёрт возьми, знал обо всей катавасии, уж постарался бы, чтобы шпионов Демида приструнили во время начавшегося хаоса. Стеньке бы тогда ничто не грозило, деревня стояла бы целёхонька, и бедную Сияну не травили бы неделями той дрянью. Столько народу пострадало, столько ресурсов просрано! И все наши нервы, переживания, бессонные ночи, всё это можно было предотвратить.
Причину своего молчания Демид попробовал объяснить так: — Все должны были действовать натурально.
— И я?
— И ты, Сергеич, и ты.
— И ты использовал меня втёмную как пацана⁈
Глава 24
— План требовал абсолютного, кристально-чистого неведения, дорогой мой Алексей, вариантов не дано, пойми. Совершенно никаких. Иначе бы ты что-то сделал или ляпнул, что-то, что выдало бы твою осведомлённость с головой, и всё, финита. В управлении тут же бы просекли, что мы с тобой в сговоре. Знай ты всё, твои реакции были бы… ну, ненастоящими, понимаешь? Театральными, вымученными. И люди, что за тобой наблюдали, не стали бы распускать слухи и байки о твоём искреннем гневе, о твоём реальном таком, знаешь, очень человеческом отчаянии.
Я заскрипел зубами так, что, казалось, эмаль посыпалась.
— Ладно, поехали отсюда, друг мой дорогой, пока ты опять что-то опасное для моей хрупкой психики не заварил. В городе неспокойно, давай отсюда дёргать. Будешь с Ланией прощаться?
— Нет, — буркнул он, — не надо усложнять. Ты уже и так не дал старику выспаться, так что давай двигать как есть.
…
Из-за идиотской забастовки приобрести ему коня (за мой, между прочим, счёт) стало большой проблемой, но мы решили и этот вопрос. А потомпросто открыли ворота изнутри, пользуясь суматохой, и выскользнули в утренний туман незамеченными, словно пара призраков.
К сожалению, его жеребец не имел магического апгрейда, так что в обратный путь мы пустились с обычной скоростью, то есть черепашьим шагом. Долго и мучительно.
Ехали молча. Я думал о том, что есть какая-то более глубокая, более личная причина, по которой он меня не предупредил о своём гениальном плане. Тут явно что-то персональное, не просто «стратегическая необходимость».
— Ты мне не доверяешь, да? — спросил я в лоб, когда мы пересекли мелкий, какой-то занюханный мостик, миновав земли, которые контролировались Манском.
Магия волшебных подков моего Улыбки требовала перезарядки, и мы сбросили скорость до минимума.
Атмосфера, прямо скажем, не располагала к душевным беседам. Дорога шла вдоль мрачных унылых полей со странными, будто больными лесочками.
— Что, прости? — Демид аж поперхнулся дорожной пылью.
— Ты скрыл от меня всю эту хренотень, — повторил я, стараясь, чтобы голос не дрожал от подступающего гнева. — Всю эту твою гениальную многоходовочку.
— Опять ты за своё! — простонал Демид, страдальчески закатив глаза. — Алексей, я не хочу снова это обсуждать. Сколько можно-то⁈
Я пришпорил Улыбку, заставив его поравняться с конём этого интригана. Моему жеребцу такой манёвр не составил труда; спасибо его волшебным подковам, он мог вообще разогнаться до скорости болида. — Нет уж, дорогой, — подумал я, — откровенный разговор нам сейчас нужнее воздуха. Вытрясу из тебя всё.
— Ты скрыл это от меня, потому что в чём-то мне не доверяешь. В чём именно? Ну? Говори! Выкладывай, как на духу!
Демид устало покачал головой, его лицо под слоем дорожной пыли выглядело старше своих лет.
— Тебе не понравится то, что я скажу. Ох как не понравится!
— Тогда это твой долг сказать мне, — отрезал я. — Я могу разозлиться, да, не без того, но мстить не стану, слово мужика. Можешь говорить всё, что думаешь, руби правду-матку без анестезии.
— Это ты сейчас так говоришь, на эмоциях, — пробурчал Демид.
— Просто говори, — отчеканил я, скрестив руки на груди. — Не тяни кота за… Ну, ты понял.
— Ты до бесконечности жадный и азартный человек, Алексей! — выпалил Демид так, что я аж моргнул. — Твои амбиции хотя и вызывают восхищение, спору нет, но они нас обоих в могилу сведут, вот помяни моё слово! Каждый раз, когда попадаешь в какую-нибудь задницу, ты обязательно находишь способ удвоить ставки, пойти ва-банк, как будто тебе мало адреналина! И каждый, блин, раз, когда рискуешь, ты выглядишь по-настоящему счастливым, только если чья-то шкура на кону! Тебе реально в кайф, когда всё висит на волоске!
Я открыл было рот, чтобы возразить, но прикусил язык. Слова эти жалили похлеще крапивы, потому что в них имелась доля истины.
Ёпрст, ну и характеристика! Я молча кивнул, показывая, чтобы он продолжал. Ежу ясно, что это только начало, и он ещё не всё высказал, что накипело за месяцы нашего знакомства.
— С моей колокольни, когда Правление обратило на тебя свой пристальный взгляд и решило тебя, так сказать, «приземлить», это был серьёзнейший косяк. Настоящая, мать её, проблема, которую нельзя доверять азартному игроку, понимаешь? Поэтому я принял волевое решение чисто как топ-менеджер оставить тебя в неведении по этому вопросу. Потому что, Алексей, я хоть и поддерживаю твои амбиции, твой размах, твою бизнес-хватку, но ты, чёрт возьми, не можешь просто столкнуться с проблемой, не попытавшись тут же на ней навариться! Тебе обязательно нужно извлечь профит, даже если всё вокруг горит синим пламенем!
Я нахмурился. Звучало обидно, но доля правды, чтоб её, в этом точно есть.
— Но у тебя же самого разработан целый план, как открыть для нас рынок на северо-западе! Чем это отличается? Ты же тоже хотел свой кусок пирога!
Демид снова покачал головой, отчего его двойной подбородок смешно затрясся.
— Я такой, но не лезу в самое пекло. Я стратег, а не берсерк. Но ты — другое дело. Ты достаточно безбашенный, чтобы лезть на рожон, даже если шанс на успех один из ста.
— Я не говорю, что я белый и пушистый, — ответил ему, пожав плечами. Ну а что тут скажешь⁈ — Но ты на меня что-то уж слишком наезжаешь, тебе не кажется? Прямо как катком прошёлся.
— Ты же строил планы кинуть Лекса Могучего, верно? — спросил он, глядя мне прямо в глаза.
Я кивнул. А чего тут отрицать, было дело.
— И посреди всей заварухи, всего того шпионского триллера, ты решил втянуть и меня в какую-то мутную аферу с кидком по кредиту! Как будто одного предательства Лекса тебе показалось мало, так ты решил сделать это дважды! Дважды, Морозов! Ну не идиот ли?
— Я уже заплатил за свой промах, — буркнул я. — Чуть не сдох из-за этого, между прочим. Так что не надо тут морали читать.
— Да к бесам мораль! Я не пытаюсь тебя пристыдить, Алексей Сергеевич! — голос Демида немного смягчился, но сталь в нём осталась.
Он всё ещё находился на взводе, что чувствовалось по напряжённой позе и нервно подрагивающим пальцам, теребившим поводья, но я видел, что, высказав наконец всё, что накипело, он потихоньку остывал.
— Ты просишь объяснений? — хмурился Демид.
— Прошу.
— Так вот они. Дело не в конкретной ситуации, хотя это тоже трындец. Но ты же сам хотел знать, почему я скрыл свой план от тебя. Так вот, я скрыл его, потому что не хотел, чтобы ты начал играть в свою рулетку с такими высокими ставками. Узнай ты ситуацию, ты бы тут же решил попробовать использовать эту историю, чтобы заработать. С Правлением у нас второго шанса нет, пойми ты это наконец! Либо мы им вешаем лапшу на уши так, что комар носа не подточит, либо они нас раздавят, как букашек, и мокрого места не останется.
Я дал себе время на то, чтобы остыть и проанализировать его слова, сделав лицо непроницаемым, а в это время внимательно слушал его тираду, каждое слово, и обдумывал его точку зрения.
Да, я мог понять, что со стороны мои действия часто выглядели безрассудными и опасными. И в некоторых случаях, например, когда меня подставили эльфы после того, как я сам же им насолил, я действительно вёл себя как заправский картёжник, идущий ва-банк.
Ставил на кон всё, что имел, и даже больше.
— Даже не знаю, что тебе сказать, — протянул я после долгой паузы, во время которой слышались только фырканье лошадей да шелест придорожной травы. — Я такой человек, который предпочитает риск безопасности. Адреналин в крови, понимаешь? Без этого скучно, пресно.
— Ну а я человек, который строил карьеру внутри Гильдии несколько десятилетий и понимает все тонкости и подводные камни этой организации, — парировал Демид. — Тебе не нужно оправдываться, Алексей. Ты волен жить так опасно, как тебе заблагорассудится, хоть на вулкане танцуй. Но ты же не один. Ты свою авантюру выстраиваешь вместе с окружающими, а я и есть твой окружающий, если ты не знал! И я в этом нашем, так сказать, партнёрстве имею полное право играть настолько осторожно, насколько считаю нужным. И, кстати, всё вышло из-под контроля не в последнюю очередь из-за того, что ты умудрился разозлить довольно влиятельного игрока, гильдию воров, этих твоих Серебряных Шутов. Разозлил?
— Ну, я просто поставил их на место.
— Да или нет?
— Да, чего уж там.
— Во-о-о-от. Я не собираюсь тебя в этом винить, это дела твоей вотчины, твоего града Весёлого. Но ты так возмущаешься, будто я совершил страшное предательство, не рассказав тебе. А по правде говоря, рассказать тебе — это было бы худшее, просто катастрофическое решение, которое я мог бы принять.