Глава 6
Мы с Ираидой сидели в наших новых апартаментах, если эту каморку так можно было назвать.
Мелкий молчаливый кроликотон проводил нас в нечто, отдалённо смахивающее на гостиницу. По крайней мере, здание напоминало одну из тех вилл, что я отгрохал у себя в Светлограде. Только построено оно было не из чёрного камня, а, похоже, из обычного кирпича и какой-то скрепляющей жижи.
Четыре этажа, куча окон, многие из которых, правда, разбиты вдребезги. Вся эта конструкция так и манила войти. Как ни странно, привычный вид строения меня даже немного успокоил. Когда вокруг одна сплошная инопланетная архитектура, как из дурного сна, начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке.
А тут — обычное здание, почти как типовой дом главного агронома в деревне Гадюкино.
Мысли улеглись, глаз перестал дёргаться.
По крайней мере, здесь можно было спокойно обсудить наши дальнейшие шаги, не опасаясь лишних ушей, которые тут, я уверен, на каждом углу.
— Прошу прощения, что так резко оборвала нашу встречу, — сказала Ираида, прислонившись к старому, рассыпающемуся на глазах комоду. Снизу, с первого этажа, доносились звуки молотков и пил — это уже подсуетились кроликотоны-ремонтники, наводили марафет. — Но я видела, что ты вот-вот свернёшь не туда, причём очень резко.
— Я что, настолько предсказуем? — хмыкнул я, пытаясь изобразить удивление. Хотя, блин, наверное, да.
— Я прямо видела, как ты собираешься засыпать их серией вопросов, которые на первый взгляд могут показаться безобидными, — ответила она, — но на деле могли бы втянуть нас в серьёзные неприятности. Так что я решила сыграть на опережение, нанести превентивный удар. Нам нужно быть на одной волне, выработать единую стратегию, прежде чем вообще поднимать эту тему.
— Ты про освобождение этих… пленников? Тех, кто там внизу вкалывает?
Ираида кивнула. На её лице отразилось неподдельное беспокойство, и я понял, что это не показуха: она реально переживала за своих земляков-истоковцев, вынужденных пахать в каком-то подземном аду. Приятно было осознавать, что эта информация не только меня так взбесила.
— Было бы разумно продумать, как договориться об их освобождении, — продолжила она, — но требовать этого с порога — слишком. Они бы нас просто не поняли, а то и послали бы куда подальше.
Я тяжело вздохнул. Чёрт, как же всё непросто.
— Думаешь, я даже цену вопроса не смог бы узнать? Сколько стоит свобода этих бедолаг?
— Они сказали, что принимают заключённых, а не продают их, Алексей, — возразила Ираида. — Боюсь, затрагивать эту тему прямо сейчас чревато. Лучше подождать, пока мы прибудем сюда с кораблями, набитыми под завязку всяким барахлом, которого они так жаждут. Вот когда у них глаза от жадности разгорятся, тогда и можно будет аккуратно прощупать почву.
— Ты мудра и прозорлива, моя МИД, — согласился я, хотя на душе кошки скребли. — И всё же мне совсем не улыбается идея вести дела с ребятами, которые поколениями держат рабов. Одно дело — принять пленного и заставить его работать, всякое бывает. Но позволять им заводить семьи и детей их тоже обращать в рабство? Это ж просто скотство! Чистой воды беспредел!
— Для нас — да, бесчеловечно, — согласилась она. — Но у этих существ свои порядки, свой культурный код, причём даже не на уровне биологии. Эльфы с их придурью куда ближе и понятнее, чем здоровенные сказочные создания. Они не понимают нашу логику, мы — их. Мы можем, конечно, упереться рогом, цепляться за идеализм и в итоге упустить единственный шанс спасти этих людей. А можем проявить гибкость, адаптироваться к ситуации, чтобы обеспечить им хоть какое-то будущее.
— Сухой прагматизм, — кивнул я. — Сосредоточиться на том, что можно сделать, а не на том, что должно быть сделано. Есть в этом резон, не поспоришь.
Шестерёнки в моей голове завертелись с удвоенной скоростью. Если я собираюсь помочь этим подземным страдальцам, мне нужны серьёзные рычаги давления. А это значит — выяснить, что для этих ушастых является жизненно важным ресурсом, их ахиллесовой пятой. Должна же быть причина, почему они до сих пор помнят Торговцев. Если я нащупаю то, что им позарез нужно, я смогу прижать их к ногтю и выторговать свободу для этих людей. Да, это будет непросто, но я уже проворачивал подобные схемы в своём прошлом бизнесе. Главное — найти правильный подход.
Но вопросов, требующих ответа, было ещё до чёрта. Сколько там вообще этих истоковцев? Захотят ли они уходить, если представится возможность? Может, им там уже и так нормально, привыкли. Есть ли у них свои лидеры, хоть какой-то управляющий состав? И если мы добьёмся их освобождения, что, чёрт возьми, мы будем с ними делать?
Град Весёлый и Светлоград — оба городка слишком малы, чтобы принять такой приток новых граждан. Это же целая логистическая операция: расселение, обеспечение… Мне придётся найти ответы на все эти вопросы, прежде чем двигать свой план дальше. Но одно я знал наверняка, нутром чуял: я не смогу спокойно спать, зная, что оставил их в этой подземной ловушке.
В школе, в далёкие послевоенные годы, на первых уроках с потрёпанными букварями нас учили: мы не рабы, рабы не мы. Эту мораль в меня, как и в моих сограждан, вбили крепко, на подкорку. Мы в моём старом мире долго и упорно боролись за отмену рабства, и, честно говоря, в этом мире ему тоже не место. Надеюсь, мои торговые союзники, если таковые появятся, разделят мои взгляды, потому что это предприятие, скорее всего, влетит в копеечку.
Все эти мысли роились у меня в голове, но усталость от долгого путешествия накрыла меня довольно быстро. Я просто вырубился на какой-то задрипанной кровати, наспех набитой мягкой дрянью, похожей на ветошь. Спал я как убитый, и сон был на удивление приятным. Пусть сама кровать и была, мягко говоря, не фонтан, но я был чертовски рад наконец-то растянуться на настоящей постели, а не на качающейся койке посреди океана. Хотя морские путешествия я переносил нормально, перспектива постоянно болтаться на воде меня не прельщала. Не моряк я, не корабел. Надо будет обязательно замутить здесь телепортационную сеть, чтобы пропускать эти долгие морские переходы, когда нужно будет мотаться на переговоры. А то так и свихнуться недолго.
На следующее утро нас разбудила дюжина мелких кроликотонов. Эти ушастые деятели без стука распахнули наши двери и ввалились всей гурьбой, толкая перед собой сервировочные столики на колёсиках, заставленные самым диковинным ассортиментом еды, какой я когда-либо видел. Там были грибы ядовито-красных и зелёных цветов, нарезанные ломтиками и щедро политые липким джемом, от запаха которого щипало в носу. Были ещё какие-то кубики мяса — хрен пойми, из какой твари, — жёсткие и кожистые на вид.
— Это угощение, — просипел один из мелких кроликотонов, изо всех сил стараясь говорить на нашем языке, — от Честера из Лавки Западного Честера. Он хотеть, чтобы ты видеть его первый.
Пока я разглядывал эти гастрономические изыски, я заметил за открытой дверью, что в коридоре выстроилась целая очередь из десятков таких же кроликотонов, и у каждого были свои подносы и столики. Ассортимент на них был разный, и я разглядел маленькие таблички, воткнутые в каждое блюдо.
— Это всё тоже от Честера? — спросил я, ошалев от такого гостеприимства.
Кроликотон отрицательно замотал головой.
— Те — от другие лавки. Они тоже хотеть, чтобы ты посетить их первый.
Короче, устроили мы в нашем номере небольшой пир, причём основными едоками были матросы. Парни они не особо привередливые и просто обалдели от такого странного разнообразия съестного. Некоторые тут же нашли любимые блюда и накинулись на них, пожирая всё, что могли унести, в то время как другие с интересом пробовали всё подряд.
Я же остановился на том, что показалось мне наиболее съедобным: длинных грибных ножках, покрытых глазурью, сделанной, судя по всему, из местного аналога сахара. На вкус это оказалось гораздо лучше, чем выглядело и пахло, и после нескольких укусов я даже вошёл во вкус. Сахар? У них тут есть сахар⁈ Да ладно! Это был один из немногих ресурсов, который я так и не смог раздобыть в Истоке. Многие знали, что он существует, но это был настолько драгоценный товар, что никто не хотел мне его ни продавать, ни менять.
Мысль о том, что сахар здесь может быть в свободном доступе, была чертовски волнующей. Настолько, что я тут же извинился, слинял с пира и пошёл одеваться, чтобы начать обход местных коммерсантов. Тот, кто прислал эти грибные «поленья», звался Юрип, и его лавка находилась на самой окраине Западного Квартала. Если эти грибы действительно были покрыты сахарной глазурью, я хотел знать, сколько у него этого добра. Весь Юг Истока просто с ума сойдёт, если у них вдруг появится постоянный доступ к сахару. Да что там Юг, даже мои собственные люди в Весёлом будут чертовски счастливы.
Одевшись, я ещё раз извинился перед пирующими, прихватив с собой только переводчицу — Ираиду. Матросы честно отпахали своё и заслужили отдых. Пусть все эти многочисленные дары, присланные, чтобы подмазаться ко мне, достанутся им. А вот для меня всё только начиналось. Моя работа, как всегда, не ждала.
Западный Квартал был до безобразия похож на площадь у Внешних Врат — всё те же квадраты, выдолбленные прямо в скале. С ходу опознать, где чья лавка, было решительно невозможно, но, к счастью, у входа в каждую из них уже выстроились толпы мелких кроликотонов, зазывавших меня, как заправские уличные торговцы. Так что найти лавку Юрипа, благодаря этому импровизированному методу навигации, оказалось несложно.
Мелкий кроликотон-зазывала шустро сопроводил нас внутрь симпатичного магазинчика, где по стенам были развешаны и зажжены многочисленные свечи. Внутреннее убранство этой лавки было точной копией кабинета Парнифера. Просторная комната, посреди которой восседал огромный кролик. Однако, в отличие от кабинета Парнифера, здесь присутствовали многочисленные статуи, вырезанные в виде каких-то абстрактных символов и фигур. Я на мгновение задержался, чтобы рассмотреть их, пока мы шли к Юрипу.