…Генерал Красильников понял, почему в сопроводительных документах были заявлены именно вазы. Заяви «Сётику» перевозку бамбуковых циновок, и кто знает, как к контейнерам отнеслись бы русские грузчики, а фаянсовые изделия — товар хрупкий, требует особо бережного отношения: «не кантовать, с горки не спускать!»
Очевидно, отправители рассчитывали, что задекларировав в качестве груза легко бьющиеся предметы, они тем самым заставят русских рабочих проводить погрузочные операции с особой осторожностью. А это — залог того, что ценнейшая аппаратура (нашими специалистами она была оценена в 200 миллионов долларов!) прибудет в пункт назначения в целости и сохранности. Конечно, фирма могла указать и бытовую радиоэлектронику — не менее хрупкий груз, также требующий деликатного обращения, но в этом случае нет никакой гарантии, что контейнеры не разграбят, ведь платформа открытая и неохраняемая.
…Лаборатория на колесах использовалась по следующей схеме: завершив пиратский рейд в глубь территории СССР, она из Гамбурга переправлялась в США, а после снятия информации ее обратно доставляли в Японию, и всё повторялось сначала.
Нелегко пришлось руководству «Сётику», на которое пало подозрение в пособничестве Центральному разведывательному управлению.
Чтобы сохранить свой бизнес на нашем рынке, глава японской фирмы Хидэё Арита срочно вылетел в Москву, чтобы попасть на прием к Председателю Совета Министров СССР. Добившись, наконец, аудиенции, президент слезно умолял не предавать дело огласке. Клятвенно заверил, что японская сторона в качестве компенсации немедленно перечислит в российскую казну полмиллиона долларов.
Предсовмина Николай Рыжков согласился. Молчание — оно дорого стоит!
Сомнений в том, что Арита выложил деньги не из своего кармана, — из кассы оставшейся инкогнито американской компании по производству электронной чудо-аппаратуры, — у руководства КГБ не было.
Это осталось за кадром, как, впрочем, и то, что в качестве компенсации за риск и моральные перегрузки получила кругленькую сумму в «зеленых» и наша закордонная агентура, с помощью которой и была разоблачена шпионская акция американцев.
Глава тринадцатая. Чудовищная провокация
Счет сбитым иностранным самолетам советской ПВО был открыт 16 июня и 13 июля 1952 года шведскими самолетами-разведчиками PBY Catalina и DC-3. Это вынудило США и их союзников изменить тактику.
С 1954 года для разведывательных полетов над СССР стали применять беспилотные дрейфующие аэростаты («АДА»). За 20 лет советскими войсками ПВО были зафиксированы более 4 тысяч полетов «АДА», к сожалению, сбить удалось только 473.
С 1956 года в небе лидировал американский самолет-шпион U-2. До 1960 года десятки U-2 совершили 50 безнаказанных вторжений в воздушное пространство СССР. Дело в том, что они действовали на недосягаемой для советских самолетов высоте — 20 тыс. метров. Они летали даже над Москвой, Киевом и другими крупными городами СССР. Наконец, впервые U-2 был сбит 1 мая 1960 года под Свердловском.
В середине 1960-х США открыли «второй фронт»: если раньше их самолеты-шпионы летали с европейской части материка, то теперь они начали летать над Дальним Востоком.
Неспокойно было и в Закавказье. 28 ноября 1973 года нашу воздушную границу нарушил иранский самолет «Т-33». На его перехват вылетел МиГ-21СМ. За штурвалом сидел Геннадий Елисеев, который, истратив боезапас, пошел на таран нарушителя. Это был первый воздушный таран на реактивном самолете. Летчик посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.
20 апреля 1978 года произошло первое знакомство советских военных летчиков с южнокорейскими пассажирскими самолетами-нарушителями воздушной границы СССР. Госграницу в районе Кольского полуострова пересек пассажирский Boeing-707 авиакомпании «KAL», выполнявший рейс Париж — Анкоридж — Сеул. Полет лайнера был пресечен над Карелией двумя ракетами «воздух — воздух», выпущенными с борта Су-15ТМ. Авиалайнер, несмотря на разрушенное крыло, сумел совершить посадку на лед озера Корпиярви.
В конце 1970-х и начале 1980-х советской ПВО стали досаждать легкомоторные самолеты. Осенью 1978 года в Приморье была принудительно посажена китайская машина; летом 1986 года — два иранских самолета в Азербайджане.
28 мая 1987 года на «Cessna-172Р» приземлился на Красной площади гражданин ФРГ Матиас Руст.
Первый этап многоходовой операции
31 августа 1983 года 269 пассажиров рейса 1490 «Боинга-747», бортовой номер 55719 южно-корейской авиакомпании «Korean Air Lines» (KAL), явно нервничали: ещё бы, на целых 40 минут откладывался рейс. Дикторы аэропорта постоянно успокаивали: вылет рейса Анкоридж — Сеул задерживается по метеоусловиям.
Но, наконец, объявлена посадка. Со вздохом облегчения пассажиры заняли свои места в самолете. Взлет!
Точно в то же время с военного аэродрома Анкориджа, что на Аляске, стартовал такой же «Боинг-747» с таким же бортовым номером: 55719. О том, что он принадлежит «KAL», указывали аршинные голубые надписи по обоим бортам. В отличие от настоящего южнокорейского самолета в салоне его двойника не было ни одного пассажира, а только 18 членов экипажа (без стюардов) и 10 таинственных американцев.
Впрочем, «таинственные» — сильно сказано, ибо корейский экипаж во главе с командиром корабля, опытнейшим пилотом — полковником резерва ВВС Южной Кореи — Чан Бен Ином и вторым пилотом, подполковником ВВС Южной Кореи Сон Дон Вином (оба были связаны со спецслужбами США), знали, что американцы-молчуны — из разведорганов США, поскольку обе палубы самолета (оба этажа), как бабушкин комод тряпьем, были под завязку набиты электроникой.
По прошествии времени от нашей закордонной агентуры были получены данные, что стартовавший с военного аэродрома Анкориджа «Боинг-747» с бортовым номером 55719 был не чем иным, как американским самолетом-шпионом, закамуфлированным под пассажирский авиалайнер «Korean Air Lines».
Почему задержка пассажирского корабля произошла на 40 минут позже обычного графика? Объясняется это просто: такая задержка нужна была для того, чтобы строго синхронизировать по времени подход самолета-шпиона к берегам Камчатки и Сахалина с полетом американского спутника-шпиона «Феррет-Д».
Этот спутник предназначен для ведения радиотехнической разведки в широком диапазоне частот, на которых работала радиоэлектронная аппаратура Советского Союза. Он был способен выявлять эту аппаратуру в полосе местности шириной около трех тысяч километров. Период его обращения вокруг Земли составлял 96 минут.
В ночь на 1 сентября «Феррет-Д» возник над Чукоткой в 18 часов 45 минут московского времени, и в течение 12 минут в режиме боевого дежурства летел восточнее Камчатки и Курильских островов, обеспечив этим первый успешный этап полёта самолета-шпиона.
На следующем витке «Феррет-Д» в 20 часов 24 минуты появился над Советским Союзом и в 20 часов 30 минут московского времени 31 августа, то есть точно в момент вторжения лжекорейского нарушителя в советское воздушное пространство, находился над районом Камчатки, когда начался второй этап разведывательного полета над советскими стратегическими объектами в южной части Камчатского полуострова. На этом витке спутник имел возможность прослушивать советские радиоэлектронные средства на Чукотке и Камчатке, работавшие в обычном режиме боевого дежурства, уточнять их местоположение и уровень активности — обеспечив, таким образом, успешный полет самолета-шпиона.
Разумеется, нарушение воздушной границы вынудило примерно вдвое увеличить интенсивность работы наших радио— и радиотехнических средств, на что и рассчитывали в своем замысле организаторы провокационного полета.
Всё это фиксировал «Феррет-Д» и передавал на землю в соответствующие разведслужбы США. Важно отметить, что в это же время он контролировал также работу советских радиотехнических средств ПВО на острове Сахалин и Курильской гряды в их обычном повседневном режиме.
Кроме того, полет лжекорейского гражданского самолета на всём его протяжении осуществлялся не только в зоне радиотехнических служб управления воздушным движением, но и в рабочей области американской радионавигационной системы «Лоран-С», позволяющей с высокой точностью и в любой момент определить истинные координаты самолета.
Впоследствии это обстоятельство тщательно скрывалось американской стороной. Администрация США доказывала, что будто бы всё дело в случайном вводе в бортовой компьютер самолета ошибочных данных координат полёта. Но при этом они упорно умалчивали, что столь устойчивое отклонение от курса в течение двух с половиной часов могло произойти лишь при условии, если бы ошибка была допущена не по одной, а, по меньшей мере, по семи контрольным точкам на трассе.
Советским контрразведчикам стало ясно, что эта «ошибка» введена вполне сознательно и преднамеренно теми, кто готовил и организовывал этот провокационный полет.
…Такой вывод вытекает и из исследования, проведенного независимыми специалистами национального управления гражданской авиации Великобритании, результаты которой были объявлены по английскому телевидению 14 сентября 1983 года. В том сообщении указывалось, что, используя ЭВМ и тренажер самолета «Боинг-747», было проведено моделирование всего полета и рассмотрено 27 вариантов условий его выполнения.
В итоге выявилась абсолютная невозможность такого большого отклонения самолета от заданного маршрута как в случае неисправностей в навигационной системе, так и в случае неправильного ввода в компьютер самолета полетного задания. Англичане подчеркивали также, что командир экипажа, используя бортовую РЛС, мог сразу же выявить отклонение самолета от курса, сличая местность с картой.
Все действия самолета-шпиона подтверждали, что он четко управлялся. Только этим можно объяснить его маневрирование по курсу, скорости и высоте. Более того, экипаж видел предупредительные подходы советских истребителей — средств ПВО, — и пытался уклониться от них, хотя и понимал, что это грозит огнем на поражение.