— Это приманка, наживка для горской эмиграции. Вам не придется никого искать. Они сами найдут вас. Нас интересуют их настроения и намерение посетить Союз, их связи среди западных немцев и американцев. Разумеется, нужны их адреса и телефоны, но лишь в том случае, если они сами будут давать. Категорически никакой инициативы с вашей стороны — только от них!
— Не нравится мне эта затея, — сказал «Шах», рассматривая бурку, — я всю жизнь носил плащи и пальто, сейчас вот ношу куртку… А в ФРГ, там вообще буду смотреться пугалом огородным. Да и в обкоме партии стружку могут снять за проявление националистических настроений…
— Бурку наденете, как только покинете самолет, — безапелляционным тоном перебил агента Казаченко, — и всюду будете появляться только в ней, никаких плащей и курток. Тем более что в Европе сейчас беспрецедентные морозы, так что выглядеть будете вполне естественно! Знайте, в бурке — соль, изюминка операции. А обкома не бойтесь — мы вас прикроем… А теперь внимание: главные сюрпризы вас будут подстерегать во Франкфурте…
— Родина Гёте, — вздохнул «Шах», — а испытывать страдания юного Вертера вы назначили меня, да?
— Дорогой мой, там вам будет не до Гёте и не до Вертера. Во Франкфурте — штаб-квартира ЦРУ и место проживания Азашикова. Знаете такого?
— Еще бы! Кто в Адыгее не знает этого предателя?! Он — проклятие адыгов…
— Если он заявится к вам в номер, гоните его в шею. Скажете, что уже одно его появление компрометирует вас в глазах членов группы, и вы не хотите рисковать своим служебным положением и своей репутацией…
— А если он возьмет и уйдет?
— Тогда будем считать операцию провалившейся. А если не уйдет, тогда…
И Казаченко детально проинструктировал «Шаха», как вести себя при всех возможных вариантах развития контакта с объектом.
…На первых порах операция «БУРКА» развивалась успешно. Сын, представитель мало кому известного на Западе кавказского народа в экзотической накидке сразу попал в западногерманскую прессу и на экраны местного телевидения. Вокруг него роем стала кружить горская эмиграция.
«Шах» был со всеми вежлив, обходителен, даже дружелюбен, но не более. Близко к себе никого не подпускал, сохраняя пафос дистанции. При этом держался в превосходной степени достойно, ведь он — знаменитость в Адыгее!
Трехдневное пребывание во Франкфурте прошло на удивление спокойно. Последний вечер перед вылетом в Москву «Шах» провел в компании наших туристов, которые в благодарность за великолепно проведенную экскурсию потчевали гида-немца копченым адыгейским сыром и шампанским «Абрау-Дюрсо».
В свой номер агент вернулся за полночь и застал там пожилого человека кавказской внешности, сидевшего перед включенным телевизором.
— Вы кто? — с неподдельным удивлением в голосе спросил «Шах».
— Я — Азашиков, — ответил незнакомец и включил на полную громкость телевизор. — Не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого.
— Немедленно уходи! — гаркнул «Шах». — В нашей группе полно кагэбэшных сексотов. Я не хочу рисковать…
— Постой! — отмахнулся от него визитер. — Меня ты не интересуешь, хотя должен сделать тебе выговор, потому что законов кавказского гостеприимства ты не соблюдаешь… Ну-ка, дай сюда бурку!
Пришелец дотошно осмотрел нитки на швах и вынес приговор:
— Ей от роду не более недели, и на тебе она висит, как седло на корове. В ней ты похож на чучело. Сними ее и не позорь горцев! Судя по всему, цивильный костюм тебе привычнее… Но сам по себе замысел хорош. Ценю. Приятно иметь дело с умными людьми. Только вот они почему-то считают, что сами воду пьют ртом, а Азашиков, будучи дураком, — ноздрями…
— Убирайся! — крикнул «Шах» и угрожающе двинулся навстречу.
— Вот что, парень, — спокойно продолжил «Танцор», не вставая с кресла и не выказывая ни малейшего беспокойства, — передай тем людям, что послали тебя, чтобы спровоцировать мой выход на авансцену, что я готов работать на них…
Мои условия: три года честного сотрудничества, после чего — спокойная старость в родном ауле. Всё! Пусть присылают связника. Пароль: «Кавказ подо мною, один в вышине». Отзыв: «Орел, с отдаленной поднявшись вершины, парит неподвижно со мной наравне». Знаешь, чьи это стихи?
— Конечно… Михаила Юрьевича Лермонтова… А «орел» — это ты, Толик? — «Шах» даже не пытался скрыть издевку.
— Послушай, молокосос, я в 1943 году не бежал из Адыгеи. Я просто отъехал на безопасное расстояние. Впрочем, тебе этого всё равно не понять — за тебя это сделают твои яйцеголовые шефы из… А с заданием ты справился. Молодец. Прощай!
Азашиков похлопал агента по плечу и исчез, как полночная тень.
…За выполнение задания Казаченко подарил «Шаху» бурку. Тот сделал из нее подкладку своей зимней куртке, которую носит по сей день.
Связь, как того и просил «Танцор», была с ним установлена, и он три года пытался реабилитировать себя. Хотя это уже совсем другая история…
Глава восемнадцатая. Шпион, которому мы обязаны ВАЗом
Рубикон перейден
В ночь на Рождество в квартире бургомистра Западного Берлина Вилли Брандта зазвонил (в который раз!) телефон. Брандт, не включая ночник, чтобы не разбудить спящую рядом молодую жену, прошлепал босиком в гостиную, поднял трубку.
Старческий голос скороговоркой произнес:
«Герберт, мой старинный друг, поздравляю тебя с Рождеством… Мы с тобой не общались 15 лет, поэтому мой голос тебе кажется незнакомым. Однако, когда ты вспомнишь пустую пивную бочку в подвале моего дома, ты сразу поймешь, кто тебе звонит. Стоп! Только не называй мою фамилию! Ну, ты понимаешь… Я звоню из автомата…»
Вслед за упоминанием бочки Брандт окончательно проснулся и участливо спросил:
«Мой господин, чем я обязан столь позднему звонку?»
«Герберт, у моего сына проблемы… Нет-нет, не криминальные… Политические! Ему необходима помощь, но здесь ее никто не окажет… Думаю, ты сможешь ему помочь…»
«Я всё понял… Как зовут сына и что он умеет делать?»
«Гюнтер — репортер местной газеты…»
«Хорошо… Я помогу… Можете не сомневаться!»
«Спасибо и прощайте, Герберт!»
Вернувшись в спальню, бургомистр еще долго не мог заснуть, вновь и вновь мысленно возвращаясь к тем далеким и всё же таким близким событиям 1940-х, о которых ему напомнил Аксель Гийом. Тот самый «добрый доктор Аксель», который, рискуя жизнью, прятал от гестапо и лечил юного Герберта Фрама (настоящие имя и фамилия Вилли Брандта) в своем доме…
«Да, такого поздравления с Рождеством я еще не получал!» — засыпая, подумал Брандт.
…Вилли Брандт слово сдержал. С его помощью супруги Гийом, Гюнтер и Кристель, оба — офицеры Главного управления разведки ГДР, через месяц оказались во Франкфурте-на-Майне, где стали членами СДПГ и, закатав рукава, принялись за работу в местной партийной организации.
Так началась совместная операция КГБ СССР и Главного управления разведки МГБ ГДР под кодом «КАНЦЛЕР», а для супругов Гийом новый этап их жизни, продолжавшийся почти 20 лет, который они впоследствии назовут «затяжным харакири».
Путь наверх
«Памятники не на гениальных открытиях поставлены, а на терпеливых задницах». Эти слова в полной мере относятся к супругам-разведчикам Гийом.
Даже трудоголик Маркус Вольф удивлялся невероятному усердию и самоотдаче супругов Гийом при выполнении полученного задания. Благодаря остроте ума, аналитическим способностям и маниакальному упорству они за короткое время продвинулись на более высокие ступени партийной иерархии СДПГ, чем предполагал как глава ГУР, так и руководство КГБ.
«Мы предостерегали их, — писал впоследствии в своих мемуарах Вольф, — чтобы они не слишком близко приближались к власти. Это, как под солнцем, — можно загореть, но можно и получить неизлечимые ожоги. Однако Гийомы были рождены для разведки, как птицы для полета. Они был разведчиками высшей пробы — четыре 9999, — постоянно нацеленные на успех.
В течение более 10 лет они упорно пробивались наверх, при этом ничто не давалось им наскоком, не падало с неба. Они были титанами ежедневного труда и, не боясь ответственности, работали, что называется, “наотмашь”.
За 10 лет Гийомы добыли и переправили в Центр сотни документов под грифом “Сов. секретно” и “Особой важности”, при этом они следили за тем, чтобы у них не случилось ни малейшей осечки. В этом состоял основной секрет их успешного продвижения в ближайшее окружение канцлера ФРГ Вилли Брандта…»
…Через три года, прошедших со дня вывода Гийомов в ФРГ, оба досрочно получили звание майора и были награждены орденами Германской Демократической Республики.
Кристель Гийом (оперативный псевдоним «Анита») первой добилась успеха: в 1960 году она стала главой администрации Вилли Биркельбаха. Он был влиятельной фигурой в германской социал-демократии, членом правления партии, депутатом бундестага, одновременно являлся членом его нескольких важных комитетов, а также председателем социалистической фракции Европарламента и статс-секретарем земельного правительства Гессена. На его столе регулярно появлялись документы НАТО под грифом «Сов. секретно» и «Особой важности», как, например, «Картина войны» или материалы, связанные с планами на случай введения чрезвычайного положения в военное время. Все указанные документы Кристель переснимала с помощью фотоаппарата «Минокс», и они незамедлительно оказывались на столе Маркуса Вольфа, а затем в Москве.
От жены не отставал и Гюнтер (оперативный псевдоним «Ханзен»). В 1961 году Гюнтер Гийом стал оргсекретарем франкфуртской окружной организации СДПГ, а через три года — оргсекретарем социал-демократической фракции в городском собрании и его депутатом.
Следующим, чье доверие завоевал Гийом, был некто Георг Лебер, один из лидеров СДПГ. Последний в качестве вознаграждения за победу на выборах, которую ему обеспечил разведчик, пообещал Гюнтеру должность в Бонне и нашел её.