Наконец, утверждал Гийом, учитывая, что итальянская автомобильная промышленность находится в состоянии стагнации, владельцев «ФИАТ» можно будет без труда склонить к заключению сделки на условиях советской стороны.
Маркус Вольф, оценив важность донесения «Ханзена», немедленно вылетел в Москву, где доложил информацию председателю КГБ Андропову, а он ознакомил с нею Косыгина. Последний полностью согласился с доводами «Ханзена» и, высоко оценив усилия ГУР, поставил на Политбюро вопрос о поощрении немецких товарищей.
Действительно, Гийому досрочно присвоили звание «подполковник», а Маркус Вольф секретным постановлением Президиума ВС СССР награжден орденом Красного Знамени. Награду вручил лично Ю.В. Андропов.
…Таким образом, отправной точкой для заключения в 1966 году договора между Советским Союзом и Италией о строительстве Волжского автозавода (ВАЗ) стала аналитическая справка-донесение Гюнтера Гийома. Сделка обошлась СССР в беспрецедентно малую в мировой практике сумму — всего в 550 миллионов долларов!
Жизнь наверху
1 октября 1969 года Вилли Брандт выиграл выборы и стал канцлером ФРГ. Он помнил о заслугах Гийома в деле продвижения руководителей СДПГ различных уровней на высокие посты в местные и федеральные органы управления. Поэтому он поручил Хорсту Эмке, главе своей администрации, решить вопрос о включении Гийома в свою ближайшую орбиту. Что и было сделано.
В 1970 году Гюнтеру Гийому было поручено создание правительственного бюро для проведения съезда СДПГ в Саарбрюккене. Гийом, будучи руководителем этого подразделения администрации федерального канцлера, лично общался с ответственными сотрудниками БНД, вследствие чего с согласия Федерального бюро по охране Конституции получил доступ к закрытой информации высшей степени секретности, которая тут же становилась известна ГУР и КГБ.
В 1973 году Гийом стал личным референтом канцлера, курирующим финансовые поступления в СДПГ, но затем был переведен на должность референта по партийным вопросам. С тех пор он участвовал как в заседаниях правлений СДПГ и ее фракций, так и в совещаниях заведующих отделами правления партии.
Однако наибольшую пользу ГУР и КГБ «Ханзен» принес в 1970–1972 годах, во время подготовки Хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Своевременно информируя о позиции западноевропейских партнёров ФРГ, а также Соединенных Штатов Америки в отношении окончательной редакции положений Декларации Совещания, разведчик помог СССР и странам Варшавского договора выработать оптимальную линию поведения для успешного отстаивания своих интересов.
Кроме этого, Гийому удалось добыть три особо важных документа.
Первым было письмо президента США Ричарда Никсона, которое он 3 июля 1972 года направил Вилли Брандту с просьбой побудить французское руководство подписать Атлантическую хартию, согласно которой западноевропейские страны — члены НАТО должны были подтвердить главенствующую роль США.
Вторым — подробный отчет о конфиденциальных переговорах Брандта с Никсоном и министра иностранных дел ФРГ Вальтера Шееля с госсекретарем Киссинджером. В ходе встреч американский президент откровенно признался, что Советский Союз достиг такого прогресса в области военной техники, при котором нанесение первого ядерного удара Соединенными Штатами становится за пределами возможного.
Третьим документом была докладная записка руководителя Федерального бюро по охране Конституции Эгона Бара, в которой он советовал канцлеру не поддаваться давлению американцев, ставя на карту хорошие отношения как с партнёрами по НАТО, так и с СССР.
Вольф немедленно информировал о добытых «Ханзеном» документах «старшего брата» — Юрия Андропова.
Все три документа свидетельствовали о том, что разногласия внутри НАТО продолжают обостряться, чем не замедлил воспользоваться Советский Союз, вынудив США подписать в мае 1972 года Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и Договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1).
Провал с политическими последствиями
Осенью 1972 года, во время встречи со своим оператором, был арестован один из старейших агентов ГУР в Федеративной Республике Германии, сотрудник Восточного Бюро немецких профсоюзов Вильгельм Гронау.
Это не привело бы к провалу «Ханзена» и «Аниты», если бы в его записной книжке значилась не фамилия Гийом, а более распространенная немецкая фамилия вроде Майер, Шмидт или Шульце. Но… Судьба следовала своему неумолимому ходу, и один начинающий сотрудник Федерального ведомства по охране Конституции стал скрупулезно изучать расшифрованные, но не идентифицированные радиограммы, запеленгованные на территории ФРГ, начиная с середины 1950-х.
Эврика! Сравнив даты поступавших поздравительных телеграмм с днями рождений Гийомов, дотошный сыщик был вознагражден за свое терпение — он получил документальное подтверждение тому, что чета Гийом в течение более десяти лет получала шифрованные радиограммы из советского разведцентра Карлсхорст, что в Восточной Германии.
Вслед за этим руководство Федерального ведомства по охране Конституции было озабочено двумя проблемами:
— тотчас арестовать Гийомов, чтобы как можно быстрее «выбить из них» доказательства преступной деятельности;
— оставить восточногерманских «кротов» на своих постах, чтобы в результате плотного наблюдения за ними уличить в преступных связях с ГУР.
Решено было избрать второй способ. Слежка, которая велась за Кристель, основывалась на предположении, что связь с курьером, а, значит, и с Центром шла именно через нее. Контрразведчики надеялись схватить ее при передаче материалов курьеру и таким образом заполучить необходимую доказательную базу шпионской деятельности супругов.
…Увы, возобладали сугубо политические мотивы, преследовавшие своей целью отстранение от власти Вилли Брандта. Они-то и заставили руководство Федерального ведомства по охране Конституции отложить дату ареста тандема на более поздний срок. Зачем? Для того чтобы Вилли Брандт как можно глубже увяз в своих отношениях с четой «кротов», после чего его отставка стала бы неминуемой.
Все эти мудрствования и последовавшие за ними действия были вызваны тем, что среди «ястребов» на самом верху Федеративной Республики и в ее спецслужбах, тесно связанных с ЦРУ, росло недовольство политикой канцлера, который не на словах, а на деле стремился к примирению двух враждующих социальных систем.
О проваленных разведчиках замолвите слово…
Круглосуточное наблюдение за супругами велось более года, однако доказательств их шпионской деятельности получить так и не удалось, и 24 апреля 1974 года было решено арестовать Гийомов.
Доказательство своей связи с разведкой ГДР представил, вернее, провозгласил сам Гюнтер. Завидев на пороге своей квартиры группу контрразведчиков, он, срывающимся от волнения голосом, прокричал:
«Прошу учесть, что я — офицер ГУР и гражданин ГДР!»
Это признание стало основным доказательством вины Гюнтера Гийома. Единственным и последним. Большего от него контрразведчикам добиться не удалось в течение всего следствия. Молчала и Кристель.
Гюнтер Гийом был осужден на тринадцать лет, его жена — на восемь.
Маркус Вольф без устали курсировал между Берлином и Москвой, ломая голову над тем, каких агентов можно было бы предложить Западу на обмен. Отставка Вилли Брандта 6 мая 1974 года существенно осложнила позиции ГУР, так как новый канцлер Гельмут Шмидт категорично заявил, что Гийомы должны отбыть наказание до последнего дня.
Дело стало поистине «горячим» после того, как Фидель Кастро отказался выпустить в порядке обмена резидента ЦРУ полковника Джеймса Ханта, а Брежнев намеренно затянул освобождение Анатолия Щаранского.
Поневоле поверишь, что на шпионской войне пленных отпускать не любят. Даже на обмен…
Но генерал Вольф нашел выход!
В марте 1981 года произошел обмен Кристель на двух шпионов из Западной Германии. По возвращении в ФРГ один из них (загодя соответственно обработанный подчиненными Вольфа) поведал в интервью репортеру журнала «Шпигель», что западные разведчики, долгое время томящиеся в тюрьмах ГДР, приветствовали бы любые действия правительства, которые бы облегчили их участь.
Гельмуту Шмидту ничего не оставалось, как пойти навстречу пожеланиям освобожденного земляка и натиску ГУР.
Спустя шесть месяцев, 1 октября 1981 года, в Потсдаме, на мосту Глинике, вошедшем в историю как «мост шпионов» или «мост свободы», был устроен очередной обмен: Гюнтера Гийома обменяли на пять западногерманских и одного американского шпиона.
В Берлине Гийомы получили высшую награду ГДР — орден Карла Маркса. Им также выделили виллу, но жить там они не стали, так как их брак распался еще до ареста.
Гюнтер попытался вернуться на работу в ГУР, но члены медицинской комиссии были категоричны: «не годен к военной службе». Чтобы доказать, что он еще молод и полон сил, Гюнтер женился на медсестре, которая была на 28 лет моложе его.
Кристель некоторое время работала на технической должности в МГБ, потом получала пенсию, к которой по решению Госсовета ей ежемесячно за пребывание в западногерманской тюрьме доплачивали около 70 долларов.
Глава девятнадцатая. Шпион вверх тормашками
В 1960-е годы особорежимное совместное предприятие (СП) СССР — ГДР «Висмут» по добыче и обогащению урановой руды для советской атомной промышленности было объектом устойчивых разведывательных устремлений спецслужб НАТО.
Основные производственные мощности по обработке урановой руды были сосредоточены у Рудных гор, в городе Карл-Маркс-Штадт, и разведка ФРГ постоянно наращивала усилия по инфильтрации своей агентуры в структуры СП. Попытки агентурного проникновения сочетались с вербовочными подходами западногерманских разведчиков к работникам предприятия независимо от их должности и квалификации.