– Забыл, где я работаю?
Я помолчал, придавая банальной фразе зловещий оттенок.
Морячок издал странный звук: то ли подавился, то ли сдавленно кашлянул. Достал из кармана коробок, чиркнул спичкой. Поднес дрожащий огонек к закрученному в спираль кончику самодельной папиросы. Сделал глубокую затяжку, дешевый табак затрещал, сгорая и наполняя воздух резким неприятным запахом, деликатно выпустил дым в сторону. По тому, как подрагивали его руки, я понял: мой посыл не остался без внимания.
– Расслабься, Алёша. – Я принял нормальное положение и мягко улыбнулся. – В следующий раз думай, прежде чем делать наколки на видных местах.
Матрос мельком глянул на ладонь с буквами и сунул ее за отворот бушлата.
Я встал, прошелся по кругу, внимательно вглядываясь в меняющиеся в неверном свете костра лица людей. Из всех русским был только моряк. По крайней мере, так мне показалось. По характерным чертам лица к немцам приписал троих, включая и того парня без ногтей. Только у них оказались квадратные челюсти с массивными подбородками. Типично немецкая порода. С прибалтом тоже все понятно: внешне он смахивал на Вертера из «Гостьи из будущего» – такой же светловолосый и чуть заторможенный. Еще на взгляд определил одного еврея, итальянца и француза. Этих вообще ни с кем не спутаешь. Ну а цыган – он и в Африке цыган. Если судить по имени – родом из Чехословакии, а так черт его знает, откуда занесла нелегкая. Остальных условно записал в западных славян типа поляков и сербов.
Другое дело – девушка: красавица, кровь с молоком, все при ней. Ничего лишнего, идеальные черты лица и пропорции, хоть сейчас на обложку гламурного журнала. Попади она в мое время – контракты с мировыми домами моды ей были бы обеспечены.
– Меня зовут Максим Максимович Исаев, – заговорил я по-немецки, полагая, что большинство меня поймет. Мысль назваться еще одним псевдонимом Штирлица пришла не случайно. Раз я внешне и так похож на легендарного киногероя, а теперь еще и мундир эсэсовца на себя натянул, почему бы и дальше не развивать эту тему? – Я полковник советской разведки, работаю под прикрытием, выполняя особое задание партии, а ты, – мой палец нацелился в лоб моряку, – пустил все насмарку.
Алексей закашлялся, поперхнувшись табачным дымом.
– Это моя вина, – пророкотал Янек. Теперь на его лице не осталось и намека на злость, напротив, оно приняло добродушное выражение. – Я так-то спешил к Марике, но увидел вас и решил взять языка. Простите, если перестарался.
– Ничего, – буркнул я, потирая неожиданно занывший затылок. – Живы будем – не помрем. Что с моим водителем? Убит?
– Нет, – ответил немец без ногтей. – Я дал ему снотворное. Командир предложил вас завербовать, а без шофера вам трудно было бы вернуться обратно.
Я посмотрел на Алексея другими глазами. Тот уже закончил дымить махоркой, плюнул в ковшик ладони, где и затушил зашипевший от соприкосновения со слюной окурок.
«А морячок-то засланным оказался. Не прост парень, ой как не прост», – подумал я и сказал вслух:
– Вот оно как? И чего вы хотели добиться вербовкой?
– Ми хотель… – заговорил француз, но Алексей взмахом руки велел ему заткнуться.
– Мы хотели получить от вас информацию и оружие.
– Да? А для каких целей, позволь спросить, и как вообще вы тут оказались?
Моряк обвел взглядом сидящих у костра людей.
– Их везли в Дахау. Грузовик замыкал колонну, что-то случилось с двигателем, и они остались в горах одни. Пока шофер копался в моторе, двое охранников решили позабавиться, – он кивнул в сторону Марики, – отдали оружие третьему со словами, что он позже сполна получит свое, вытащили девчушку из кузова и стали приставать. Янек первым набросился на часового. Луи и Бернардо, – матрос поочередно показал на француза с итальянцем, – выскочили из машины. Пока они душили насильников, я дрался с водителем и разбил ему голову о решетку радиатора. Вот так у нас оказалось три карабина, четыре «парабеллума», с десяток гранат и больше полусотни патронов.
– Понятно. И как давно это произошло?
– Два дня назад.
– Ну, допустим. – Я вперил в Алексея тяжелый взгляд: – Откуда у Марики лыжи?
– Мы их нашли в кабине под сиденьем, решили с собой взять, мало ли пригодятся. В горах никогда не знаешь, чего ожидать. А она просто захотела немного покататься. Женщина, что с нее взять? – пожал плечами моряк.
Я помолчал, глядя на девушку. Та перехватила мой взгляд и покрылась румянцем.
– Хорошо, тогда ответь на такой вопрос: тебя сюда каким ветром занесло? Вряд ли фрицы позволяют пленным матросам щеголять в форме, да еще и с бескозыркой на голове.
Моряк хлопнул рукой по колену.
– Да понимаешь… понимаете, товарищ полковник.
– Можно без чинов и на «ты». Ситуация к задушевному разговору очень располагает. – Я ухмыльнулся. Улыбнулся и Алексей, но тотчас стал очень серьезен.
– Я сам не могу понять, как здесь очутился. Еще недавно мой катер отбивался от атаки мессеров. Бомбы так и сыпались с неба. Я стоял на корме у зенитного пулемета, ловил сволочей в круг прицела и слал им от нас горячие гостинцы. Одна из бомб упала возле самого борта. Помню взрыв, помню, как осколки дырявили железо, помню дрожь палубы под ногами. Потом передо мной выросла зеленая стена волны, и я оказался в воде. Барахтался, пытаясь выбраться на поверхность, и вроде бы у меня это получилось, но, когда увидел свет и сделал глубокий вдох, передо мной оказалась дорога в горах и сломанный грузовик с пленниками.
Я присвистнул. Оказывается, я здесь не один путешественник в пространстве. Правда, у меня случай вдвойне тяжелый: я еще и во времени переместился.
– Предположим, я тебе поверю, хотя история с твоим появлением отдает откровенной бредятиной. Прошло два дня, как вы освободились, и что – вас никто не искал?
– Почему? – встряла в разговор Марика. Пока я допрашивал моряка, она подобралась ближе и села рядом со мной. – Искали. В тот же день машина с солдатами приезжала. Они по горам целый день ползали, иногда стреляли куда-то. Мы только слышали, не видели: боялись из пещеры вылезти. Вечером Янек сходил на разведку, сказал, что они грузовик с телами шофера и охранников забрали. С тех пор больше никого не было.
Я кивнул. Снова посмотрел по сторонам, вглядываясь в лица. Мне все равно нужны помощники для задуманной операции. Почему бы не использовать этих людей? Да и морячок не просто так здесь оказался. С виду они вроде бы ничего, наверняка винтовку в руках держать умеют, а если нет – Алексей с ними позанимается. Снабдить их оружием и провиантом для меня не проблема. Скоро на фабрику повезут первую партию из обещанных пяти сотен заключенных, вот я и проверю партизан в деле. Заодно и отряд увеличится, если дело выгорит.
Я озвучил созревшую в голове идею, на что услышал в ответ одобрительный рев десятка глоток. Даже Марика не осталась в стороне, ее тоненький голосок звучал как партия скрипки в духовом оркестре.
Обсуждение деталей заняло мало времени. Да и о чем пока говорить? Так, расставить точки над кое-какими буквами да сделать первые наброски: чего привезти, когда, в каком количестве. Главенство в операции я оставил за собой, попутно назначив Алексея начальником отряда. Вернее, официально закрепил в этой должности, поскольку его спутники и без меня признали за ним лидерство.
В случае гибели командира его обязанности брал на себя Янек. Он понравился мне и внешне, и по характеру: решительный, бесстрашный, волевой. Такой пойдет до конца, не струсит, не предаст в последнюю минуту, а мне другого и не требовалось. В игре, что я задумал, никто не имел права на ошибку, а в награду получал… смерть. Шансов выжить у этих людей практически не было. Спасти пленников они еще могли, а вот штурмовать превращенную в крепость фабрику – вряд ли.
По сути, я обрекал людей на верную гибель. Думаю, они тоже прекрасно понимали, чем рискуют, и добровольно шли на это. В любом случае они должны были умереть. Судьба не оставила им шанса на счастливое избавление. Их везли в Дахау, а они убили охранников и сбежали. За это полагается казнь, значит, сдаться властям они не могут. Им оставалось сидеть в горах и ждать мучительной смерти от голода и холода, а тут появился я и предложил другой способ перехода в иной мир: быстрый, с оружием в руках и с пользой для общего дела. Тоже мне демон-искуситель, блин.
Морально я себя чувствовал архипрескверно. Читать, как люди решают чужие судьбы, – это одно, а самому оказаться в этой шкуре – совсем другое. К тому же Марика запала мне в душу и, кажется, в сердце. Умом я, конечно, понимал, что она годится мне в прабабки, но, видя ее, такую молодую, такую красивую и обалденно сексуальную, я отбросил логику в сторону и просто хотел наслаждаться моментом. Судьба закинула меня во времена ее молодости, следовательно, и она, и я в одинаковых возрастных категориях. И мне плевать, что я родился в конце девяностых этого века, а она в начале двадцатых. Живу-то я здесь и сейчас и любить хочу здесь и сейчас, и какая разница, сколько лет ей будет, когда я издам первый крик от шлепка акушерки в роддоме № 2 города-героя Волгограда.
Эти мысли пришли мне в голову, когда я уже ехал в Берлин. Шофер спокойно посапывал носом на заднем сиденье. Пауль перестарался: дал слишком большую дозу снотворного. Кстати, об этом я не спросил. Где они взяли медикаменты? Наверное, там же, где и все остальное: под сиденьем или в автомобильной аптечке, если они существовали в это время.
Я снова вернулся к мыслям о Марике. Она мне определенно нравилась, и я был не прочь с ней замутить. Война – не помеха. Разве люди не любят в лихую годину? Наоборот, когда смерть подстерегает на каждом шагу, простые радости жизни ценятся на вес золота. Хотя нет, они бесценны! Ведь настоящие чувства нельзя купить, продается только их видимость, да и то не всегда.
Чем больше я думал о девушке, тем больше склонялся к мысли, что обязан ее спасти. Возможно, в этом и крылась моя миссия. А что? Вдруг она должна стать матерью будущего гения?