Тем временем стрелок со второй вышки не унимался. Пули сыпались горохом, звонко щелкая по лафету и листам защиты, и, злобно жужжа, уходили в рикошет. Я развернул орудие в сторону новой угрозы, нажал на педали ведения огня, но вместо грохочущего рева услышал глухие щелчки.
Прячась от свинцового града за оглушительно звенящей броней, я вытащил пустые коробчатые магазины из ствольных коробок, вставил вместо них новые. Перебрался к другой спарке пушечных стволов и проделал ту же операцию. Как только зенитка оказалась готова к бою, я вернулся на место стрелка и снова открыл огонь.
Словно смерч пронесся по крышам домов, разбрасывая в стороны куски черепицы, обломки кирпича и дерева. Находящаяся на конце этой линии чертова вышка с неугомонным пулеметчиком на высоком помосте через считаные секунды повторила печальную судьбу соседки и превратилась в кучу расщепленных бревен под пробитыми насквозь листами железа.
Я убрал ноги с педалей. Дымящиеся стволы замолчали, еле слышно пощелкивая остывающим металлом. От грохота недавних выстрелов оглушительно звенело в ушах, но даже сквозь этот звон я различил рев двигателя.
Из дальнего переулка на улицу выкатился легкий бронеавтомобиль. За ним бежала группа пехотинцев. Они двигались со стороны ворот, а значит, все мои помощники были убиты или взяты в плен.
Я опять крутанул колеса маховиков, наводя стволы на новую цель, и вдавил педали. Зенитка снова оглушительно заревела, изрыгая огонь и плюясь гильзами.
Броневик мгновенно стал похож на решето, двигатель вспыхнул. Чуть позже громыхнул взрыв, и машина превратилась в объятый пламенем металлолом.
Рядом с жарко пылающей техникой валялись солдаты в серых шинелях. Одни были мертвы, другие кричали, фонтанируя кровью из обрубков оторванных крупнокалиберными пулями конечностей и корчась на мощенной камнями дороге от боли. Тех, кто еще стоял на ногах, я добил очередью из автомата, спрыгнул с лафета ненужной уже скорострельной пушки и бросился к складу.
Глава 11
Сбить навесной замок с обитой железом тяжелой двери оказалось делом пары секунд. Я приоткрыл дверь. Косой клин дневного света выхватил из темноты часть уходящих в глубину стеллажей. Убедился, что никто не следит за мной, и ужом проскочил в пахнущее оружейной смазкой помещение. Позади, с тихим скрипом, закрылась дверь. Склад погрузился в непроглядную тьму. Какое-то время я шарил ладонью по сложенной из булыжников стене в поисках выключателя. Пальцы наткнулись на выпуклый бугорок. Раздался щелчок, и под потолком, помаргивая, вспыхнули три длинные цепочки ламп, освещая ровные ряды полок с дощатыми ящиками.
Мины хранились в самом конце здания. Во время первого посещения фабрики Кригер, в сопровождении коменданта гарнизона, привел меня сюда и подробно рассказал, где что лежит, хвастаясь поистине бесконечными запасами. На мой вопрос: зачем столько боеприпасов? – доктор ответил, что в случае непредвиденного сбоя даже такого количества не хватит, чтобы справиться и с третью произведенных на фабрике вервольфов. После Кригер попросил меня походатайствовать перед фюрером о доставке еще пары вагонов фасованной смерти в ближайшее время.
– Запас карман не тянет, господин барон, – сказал он тогда, заканчивая экскурсию.
В этом я с ним был полностью согласен, поэтому набил опустевшие магазины патронами. Потом перешел к ящикам с гранатами, сунул по «колотушке» за голенища сапог и еще с полдесятка рассовал за пояс и ремни портупеи.
Похожие на кухонные воронки магнитные мины хранились в длинных дощатых ящиках. Я стащил один из них с полки, опустил на бетонный пол и, щелкнув замками застежек, снял крышку.
Внутри ящик делился фанерными перегородками на десять отсеков. Девять из них занимали разложенные «валетом» боеприпасы, в десятом лежал деревянный пенал с залитой парафином картонной коробкой внутри. Судя по маркировке на боках мин, они взрывались через семь секунд после выдергивания запала. Маловато, конечно, секунд пятнадцать было бы в самый раз, но на безрыбье и рак рыба. Надеюсь, мне хватит времени найти укрытие до того, как рванет.
Я вытащил из гнезд два боеприпаса, скрутил с длинных ручек защитные головки. Вынул из пенала коробку, взломал защитный слой, вытряхнул из картонных гильз пару детонаторов, снарядил ими запалы и навернул желтые кругляши на место.
К ручкам мин крепились брезентовые ремешки. Просунув левую руку в обе петли, я приподнял опасную ношу. Тяжелая, зараза, килограммов семь, наверное, будет. Взял автомат на изготовку и двинулся к выходу.
На улице затрещали автоматные очереди. Я спрятался за штабелем из ящиков для бронебойных снарядов. На всякий случай положил перед собой гранату, предварительно высвободив из петель руку, и приготовился к бою.
Отрывистые команды на немецком языке прозвучали совсем рядом. Потом опять прогремели выстрелы и, вместе с топотом сапог и лающими словами, покатились в сторону от склада. Хороший знак, значит, я все еще не один. Надо быстрее взорвать цистерны – и ходу отсюда.
Я подождал еще немного, вдруг кто-то из солдат отстал, подобрал мины и осторожно выглянул на улицу. Площадка перед складом пустовала. Я тенью выскользнул за дверь и короткими перебежками от дома к дому побежал к цеху с запасами стратегического сырья.
Мины глухо стукались друг о друга, оттягивали руку. Брезентовые ремни быстро содрали до крови кожу на запястье. Гранаты в голенищах мешали. Еще одна все время норовила выскользнуть из-под ремня портупеи, пока я не убрал ее за спину, сунув за пояс.
Третий промышленный корпус располагался посреди широкой площади и представлял собой двухэтажное здание из бетонных блоков с серыми от пыли узкими окнами и плоской крышей. Прежде чем пересечь открытое пространство, я осторожно выглянул из проулка, посмотрел по сторонам. Никого. В сотне метров отсюда одиноким перстом торчала пулеметная вышка. Когда-то по ее накрытой четырехскатной крышей площадке прогуливался часовой. Теперь его прошитое пулями тело серым кулем висело на перилах рядом с косой черточкой пулемета. С востока доносился отрывистый стрекот автоматов, изредка раздавались хлопки гранат.
Я выскочил из проулка, рывком пересек пустынную площадь и дернул за ручку. К моему удивлению, дверь оказалась незапертой. А я-то готовился уже взорвать к чертовой матери замок и даже вытащил гранату из-за пояса. Что ж, нашим легче. Я завел руку за спину и сунул рукоятку гранаты за ремень. После чего проник внутрь помещения и, в тусклом свете запыленных окон, увидел ряды вертикальных и горизонтальных цистерн, соединенных переплетениями труб разного диаметра.
Блестящие стенки емкостей сверкали изморозью, от труб поднимался легкий парок. В больших количествах вакцина становилась нестабильной и могла самопроизвольно взорваться, поэтому ее охлаждали жидким азотом. По всему периметру здания на высоте двух метров от пола шел настил из перфорированной листовой стали. К нему из дальнего угла цеха вела наклонная лестница с металлическими ступенями. По этому помосту ходили техники, когда проводили плановый осмотр оборудования или списывали показания с круглых приборов на боках огромных бочек.
Я быстро скрутил предохранительный колпачок с первой мины, прикрепил ее к пузатому боку горизонтальной цистерны. На ходу скручивая желтый кругляш с рукоятки второго боеприпаса, подбежал к той, что могучим столбом упиралась в бетонную плиту крыши. Клац! Широкие ножки взрывчатки крепко примагнитились к заиндевелой стенке. Я сжал колпачок в ладони и только хотел выдернуть запал, как сзади раздался женский крик.
Я резко повернулся. В дверях стояли Кригер с Марикой. Доктор в грязном халате прятался за девушкой, держа в одной руке ее намотанные на кулак волосы, а в другой – пистолет.
– На твоем месте я бы этого не делал, – сказал он и дернул рукой. Марика взвизгнула, изогнувшись, схватила его запястье, но Кригер врезал ей рукояткой «парабеллума» по ребрам. Из глаз Марики брызнули слезы, она охнула и опустила руки. Доктор протолкнул заложницу вперед на несколько шагов и направил оружие на меня: – Отойди от мины!
Я остался на месте.
– Отойди от мины, – повторил Кригер, приставляя «парабеллум» к виску Марики. – Не заставляй меня делать это. Подумай, что будет с ее прекрасной головкой, если я спущу курок. Ты ведь не хочешь, чтобы она, такая молодая, такая красивая, умерла здесь.
– С чего ты взял, что она мне интересна? – просипел я, все еще сжимая шарик запального шнура в ладони.
– Я видел фотографию. Вы хорошо смотритесь вместе. Статный немецкий офицер и красивая девушка. Любовь на войне – это так прекрасно!
– Это все ложь! Я врал ей, чтобы получить то, чего хотел! – крикнул я, чувствуя, как ладони намокают от пота. Марика смотрела на меня широко раскрытыми глазами. В них ясно читалась боль и нежелание верить моим словам. – Она для меня ничего не значит!
– Давай проверим.
Кригер резко сдвинул пистолет в сторону. Выстрел прогремел в нескольких сантиметрах от лица Марики. Пуля хлестко ударила в стену. Кусочки бетона брызнули в стороны, несколько каменистых обломков пробарабанили по цистернам. Марика вскрикнула, а я сразу разжал пальцы. Желтый шарик повис, качаясь, как маятник, и постукивая по стенке резервуара.
– Два шага вперед! – Кригер снова приблизил оружие к голове девушки.
Я медлил, оставаясь на месте и прикидывая шансы. Их почти не было. Низкорослый маньяк занял удачную позицию: Марика идеально прикрывала его собой. Можно попробовать выстрелить в руку с пистолетом, но вряд ли что из этого выйдет. Все-таки я не Клинт Иствуд, да и здесь не кино.
– Живо! Ну! – Кригер прижал вороненый ствол к виску девушки. Я сделал два маленьких шага и остановился. Доктор навел пистолет на меня: – Бросай оружие! Шутить со мной не советую: я многократный чемпион Германии по пистолетной стрельбе. Помнишь кубки у меня в кабинете?
Я кивнул, не сводя глаз с коротышки.
– Как раз за это. Медленно сними с себя автоматы и положи на пол. Потом, так же медленно, – гранаты и подними руки.