– Вот ублюдок! Даже после смерти умудрился нагадить. Ничего, мы еще посмотрим, от кого тут мокрое место останется.
Пока «тигры» приближались, грохоча гусеницами и выбрасывая облака сизого дыма из выхлопных труб, я развернул машину и бросил ее в просвет между домами. Броневик только скрылся в проулке, как один из танков снова выстрелил. Снаряд пронзил стены расположенных друг за другом зданий и разорвался внутри последнего из цепочки домов. Взрывной волной с постройки сорвало крышу и вышибло окна.
Я добавил газу. Колесный бронеход ответил бодрым рыком, но уже в следующий миг сзади раздался оглушительный взрыв. Мне показалось, будто машине отвесили здорового пинка: она резко дернулась и встала под углом к срединной линии улицы. Марика чуть не выбила зубы о казенник пушки, а я сильно приложился грудью о руль и едва не влетел лбом в наклонную бронеплиту.
В салоне слабо засветилась лампочка аварийного освещения, запахло дымом и паленой изоляцией. Двигатель заглох. Я вдавил кнопку электростартера, но ничего не произошло.
– Вылазь, приехали! – заорал я, опять не слыша себя. В ушах стоял непрерывный звон, голова гудела как улей, а грудь стремительно наливалась болью.
Я с трудом встал с неудобного сиденья, открыл люк. Внутрь вместе с морозным воздухом проник узкий столб дневного света. Тонкие прослойки сизого дыма плавали в нем напоминающими птичий пух завитками.
С моей помощью Марика первой выбралась из подбитой машины. Спрыгнув на землю, она присела на колено, держа «парабеллум» на уровне глаз чуть согнутыми в локтях руками.
Я наполовину высунулся из люка, оценивая объем разрушений. По корме как будто врезали гигантским молотом. Из моторного отсека торчали искореженные железяки, их с треском лизало пламя, густой дым черным столбом поднимался в прозрачную синеву неба. Рядом с раскуроченным корпусом валялось оторванное колесо, еще одно наклонилось под углом в сорок пять градусов и непонятно как держалось на оси.
«Тигры» неуклонно надвигались. И хотя их еще не было видно, грозный лязг гусениц и сердитое клокотание двигателей раздавались все ближе.
Я полностью выбрался из подбитой машины, заметил тень в конце переулка, вскинул автомат. Трескучая очередь вспорола морозный воздух, и на дорогу вывалилось тело в шинели и каске цвета фельдграу.
Звон в ушах приутих, и это обстоятельство спасло наши жизни. Едва я спрыгнул на кучу битого кирпича, как сзади раздался шелестящий свист.
– Ложись! – заорал я как сумасшедший, сбил Марику с ног и накрыл ее собой. Секунду спустя громыхнуло так, словно рядом ударила молния, земля затряслась, чуть позже с неба обрушился град из обломков.
Когда последний камешек упал на землю, я пошевелился, стряхивая с себя кирпичное крошево, куски штукатурки и обгорелые щепки, с трудом встал на ноги. Повсюду плавала известковая пыль, забивала и без того пострадавшие от удара об руль легкие, мешала дышать. Голова звенела, из ушей текла теплая жидкость. Я мазнул ладонью по щеке, посмотрел на измазанные красным пальцы.
Три Марики стояли на ногах и что-то говорили мне, дергая за рукав и показывая руками в сторону. Я ничего не слышал, кроме басовитого гула, но по содроганию земли понял: девушки показывали на танки, вернее, на место, откуда они должны были вот-вот появиться.
Видимо потеряв всякую надежду достучаться до моего сознания, Марика схватила меня за руку и потащила за собой. Я ковылял, спотыкаясь на каждом шагу и еле переставляя ноги, но не выпускал оружие из рук. Контузия постепенно отпускала. В глазах уже не троилось, но остался муар, будто я смотрел на мир через полиэтиленовую пленку. Понемногу возвращался слух: сквозь непрерывный гул я различал тихий хруст камней под ногами, чуть слышное поскрипывание битого стекла и слабый рокот моторов.
Вверху кузнечиком застрекотал автомат. Пули защелкали по стенам. Марика пригнулась, вскинула руку. «Парабеллум» в ее ладошке несколько раз дернулся и затих. С крыши свалился «шмайссер», а потом с глухим шлепком на дорогу рухнуло тело.
Впереди неожиданно появились четыре пехотинца. Я, не целясь, выпустил длинную очередь от бедра. Ровные стежки пулевых отверстий прошили немцев наискось. Поверженные враги еще падали, согнув ноги в коленях, а я уже втолкнул Марику в соседний дом.
В это время ухнула пушка одного из «тигров». Снаряд угодил в полыхающий бронетранспортер. Боеукладка рванула с оглушительным грохотом. Сорванная взрывом башня пробила крышу нашего укрытия, пронеслась в метре от меня и, пронзив пушечным стволом стену, застряла в змеящейся трещинами пробоине. На какой-то миг наступила звенящая тишина, потом раздался противный скрип, и проломленная крыша с треском и грохотом рухнула в дом, подняв при этом тучи серой пыли.
Мир сразу изменился и из цветного стал сумрачным, наполняясь похожими на свистящий шепот звуками. Очертания предметов размылись. Вокруг каждой вещи появилось темное сияние с извилистыми протуберанцами. Кое-где на стенах проявились знаки в виде стилизованного под стрелу глаза с черным солнцем вместо радужки. Они чем-то напоминали наскальные рисунки и, казалось, были нарисованы коптящим факелом.
Все петроглифы указывали в одну и ту же сторону. Я сделал шаг в том направлении, но неожиданно для себя преодолел около двух метров, словно находился на Луне. Двигаясь по указаниям «стрелок», я очутился в соседней комнате, где увидел еще один загадочный символ, показывающий на заваленный обломками угол. Под завалом пульсировало зеленоватое свечение. Я хотел рассмотреть, что это там светится, но не успел: меня поволокло назад с огромной силой, словно где-то включился гигантский пылесос.
Спустя мгновение губы обжег соленый поцелуй, чуть позже грудь пронзила сильная боль. Я шумно втянул в себя воздух, открыл глаза и увидел Марику. Слезы ручьями бежали по ее черным от копоти щекам, рисуя на них кривые дорожки. Пыльные волосы свернулись в неопрятные космы и висели дохлыми змеями.
– Матка боска, ты жив! – всхлипнула она и провела рукой по лицу, оставляя на коже рваные полосы грязных разводов. – Вставай, милый, надо бежать!
С улицы по-прежнему доносился металлический лязг и рокот моторов, слышались далекие голоса.
– Что произошло?
Я приподнялся на локте и тут же упал на кучу щебня, сильно приложившись затылком о бревно. Оно упиралось в пол под углом, зацепившись за брус мауэрлата криво изогнутыми скобами.
– Тебя бревном приложило по голове. Ты с минуту пролежал без чувств. Я уж, грешным делом, решила, что осталась одна. Вставай, родной, прошу тебя!
Марика потянула меня за руку. Я сжал зубы, сдерживая рвущийся на волю стон, и встал на ноги, стараясь не думать о ноющей груди. Подумаешь, ребра болят. Главное, жив и с Марикой все в порядке. Вспомнив о странных рисунках, я посмотрел на уцелевшие стены. На них ничего похожего на загадочные знаки не было. Неужели мне все привиделось?
А голоса раздавались все ближе. Я различил похрустывающие шаги и слабое позвякивание, с каким откидные приклады «шмайссеров» ударялись о пряжки ремней, короткие очереди в подозрительные кучи хлама. Медлить нельзя, надо действовать! Я подковылял к завалу в соседнюю комнату, из-под которого недавно вырывалось зеленоватое свечение.
– Помоги!
Вдвоем мы быстро вывернули упавшие крест-накрест обломки стропил, отбросили в сторону куски штукатурки и битый кирпич. Под слоем песка и пыли проступил круглый вал с четырьмя лучами внутри. Я смахнул с него серый налет, увидел покрытый черной краской металл с рыжими пятнышками выбоин. Схватился за маховик, с усилием повернул и рванул на себя крышку люка. Та на удивление бесшумно повернулась на толстых петлях. Тонкие струйки песка с шорохом посыпались с краев квадратного проема, исчезая в пахнущей подземельем черной дыре. Вниз вела узкая железная лестница. Я видел только три трубчатые перекладины, остальные терялись в темноте.
Марика подобрала кусок кирпича, глянула на меня, как будто ждала разрешения. Я кивнул. Она бросила обломок в распахнутую пасть люка. Тот проскакал по лестнице и звонко ударился о каменное дно.
– Ну, хоть воды нет. Лезь быстрее, а я пока делом займусь.
Марика торопливо чмокнула меня в покрытые сухой корочкой губы и полезла в холодную тьму.
Я же закинул «шмайссер» за спину, взял выкорчеванные из мусора бревна и приставил к стене над лазом так, чтобы сбить закрывающейся крышкой люка. Рядом с кучей кирпичного щебня валялась рваная полоса пыльных обоев с тиснеными букетами из желтых и красных цветов. Я накинул плотную бумажную ленту на бревна, когда на улице раздались отчетливые голоса – пехотинцы спорили, кому проверять развалины, – и протиснулся в лаз.
Спор прекратил мощный взрыв и дрожь земли, как при подземном толчке. С грохотом рухнула наполовину разрушенная стена, и я увидел взметнувшийся над крышами домов огненный гриб в клубах черного дыма. Это рванули достигшие критической точки запасы вакцины.
Глава 12
Тяжелая крышка сбила приставленные к стене бревна, мягко ударилась резиновой прокладкой о желоб и загудела от падающих на нее деревяшек. Сразу стало темно, как у черта в заднице. Держась одной рукой за холодную сталь перекладины, я на ощупь задраил люк. После чего спустился, цепко хватаясь за шершавые от ржавчины боковины лестницы, отошел на шаг в сторону и развел руки в поисках стен. Пусто!
– Марика! – прошептал я.
– Я здесь! – отозвался мрак голосом девушки.
Я вынул из кармана зажигалку. Чирк! Сыпанувшие искры на доли секунды выхватили девушку из темноты. Она стояла в полуметре от меня. Вытяни я полминуты назад руки вперед, а не в стороны, я бы нащупал ее, а не хватал пальцами тьму. Чирк! Чирк!
Маленький огонек заплясал над кончиком фитиля. Я поднял руку над головой. Слабое пятно света отвоевало у непроглядного мрака немного пространства. Ни стен, ни потолка. Что это? Бомбоубежище? Подземный склад? Странно. Ни о том, ни о другом Кригер не упоминал.
Я сделал шаг влево. Язычок пламени задрожал, меняя размеры и форму желтого пятна. Из тьмы проступил небольшой участок шершавой стены с отбрасывающей косую тень черной коробкой. От бакелитового ко