– Чем обязан, барон? – тихо спросил он.
– Хайль Гитлер! – вытянулся я, вскинув правую руку.
– Хайль! – кивнул Шелленберг и снова повторил: – Чем обязан?
Не дожидаясь разрешения, я подошел к стулу напротив громоздкого стола бригадефюрера, сел. Хозяин кабинета покосился, но промолчал. Я положил фуражку на стопку бумаг с краю черного зеркала столешницы, сцепил руки в замок.
– Бригадефюрер, думаю, вы в курсе, что я в начале декабря встречался с фюрером в Бергхофе? Там еще был ваш шеф Гиммлер.
Шелленберг медленно прикрыл глаза, что, по-видимому, означало «да».
– Надеюсь, для вас не секрет, о чем мы говорили?
И снова начальник шестого управления дал понять, что прекрасно осведомлен о событиях того вечера.
– В тот раз фюрер совершил большую ошибку, назначив Шпеера куратором проекта. Совершенно случайно я узнал о его сговоре с профессором Кригером: они хотели устроить вооруженный переворот, используя моих вервольфов для свержения фюрера. К счастью, я вовремя вскрыл этот гнойник и уничтожил заразу еще до того, как она причинила непоправимый вред Германии.
Шелленберг коротко кашлянул в кулак.
– Зачем вы мне это говорите, барон? Такими делами занимается гестапо. Это хлеб Мюллера, и я не собираюсь отбирать у него лакомый кусок. Вы обратились не по адресу. – Бригадефюрер усмехнулся и похлопал ладонью по столу: – Здесь располагается служба внешней разведки, а вам надо в бывшую школу декоративных и прикладных искусств на Принц-Альбрехт-штрассе, восемь. Это на другом конце города.
– Я прекрасно знаю, где находится гестапо, бригадефюрер. И, поверьте, при других обстоятельствах, несомненно, обратился бы к Мюллеру, но сейчас это дело касается вас больше, чем шефа четвертого управления.
Шелленберг изобразил на лице удивление и спросил с усмешкой:
– Да что вы говорите? И почему это заговор против фюрера касается меня больше, чем старины Мюллера?
– Вы верите в мистику?
Бригадефюрер с полминуты сканировал меня взглядом, а потом медленно заговорил, словно взвешивая каждое слово:
– Допустим, я верю в вещи, которые на данном этапе развития науки не поддаются объяснению. Но какое отношение это имеет к делу?
Я поддернул рукав кителя, чтобы браслет на моей руке был виден ему.
– Эта вещь и руна на ней вам о чем-нибудь говорят?
Шелленберг подался вперед, его глаза сузились и, словно лазерные целеуказатели, уставились на череп посередине украшения. Через секунду он вернулся в прежнее положение.
– Обыкновенный браслет с черепами. И это не руна, а древнескандинавский магический символ «валькнут». Одни называют его узлом падших, другие – узлом избранных. Не вижу в этом ничего необычного.
Какой «валькнут»? На черепе был «зонненрад», чуть не ляпнул я и глянул на браслет. Посреди лба действительно красовались три взаимно переплетенных равносторонних треугольника вместо кривоколенной свастики. Я вдруг отчетливо вспомнил исчезнувшую на моих глазах запись в дневнике барона, посмотрел на собеседника круглыми глазами и, глотая окончания слов, торопливо сказал:
– Бригадефюрер! Надо спешить, времени почти не осталось! – Я постучал пальцем по браслету: – Еще утром на черепе был «зонненрад», а теперь вместо него появились эти треугольники. Послезавтра, если вы мне не поможете, свершится неповторимое!
– Что вы подразумеваете под этим, барон?
– Конец света! Дайте мне десять минут, и вы все поймете!
Начальник шестого управления вяло шевельнул рукой, поставил локоть на стол и обхватил пальцами подбородок.
Я рассказал ему все: от атаки на фабрику до разбитой о голову оберфюрера бутылки. Не забыл упомянуть и о том, как на руке Сванхильды появился браслет. Сказал и о Марике, правда, ей в моем повествовании была отведена особая роль: будто бы только с ее помощью я смогу найти портал под Сталинградом, через который Шпеер и сотоварищи хотят привести демона в этот мир.
– Теперь вы понимаете, насколько это серьезно и что мне без вашей помощи не обойтись? – закончил я и перевел дух.
Шелленберг встал из-за стола и, сцепив руки за спиной, несколько раз прошелся по кабинету. Подошел к окну и посмотрел в него, плавно перекатываясь с пятки на носок.
– А почему вы думаете, что я вам поверю? – тихо спросил он, не поворачивая головы.
– Хотя бы потому, что вы с этого августа, по поручению Гиммлера, зондируете политические возможности сепаратного мира с Западом. Если с фюрером что-то случится до того, как вы договоритесь, вам вряд ли удастся уцелеть при последующей дележке власти. Канарис и Мюллер сожрут вас, бригадефюрер.
Я мысленно поблагодарил школьного учителя истории. Если б не его увлекательные уроки с многократно расширенным материалом, вряд ли я смог бы сейчас использовать такой козырь.
Молчание затянулось. Бригадефюрер по-прежнему стоял ко мне спиной, делая вид, будто разглядывает что-то в окне. Я сверлил взглядом его затылок, чувствуя, как по спине скользит капля холодного пота. Наконец начальник службы внешней разведки коротко кашлянул и повернулся ко мне. Я сразу вскочил со стула, как того требовала элементарная логика. Шелленберг громко, с посвистыванием, втянул носом воздух и сказал скрипучим голосом:
– Это наглая ложь. Не знаю, откуда вы это взяли.
Я заметил, как бьется у него под глазом синяя жилка, как едва уловимо подрагивают пальцы правой руки, и выдал скороговоркой:
– Нет, бригадефюрер, это правда, как и все, что я вам сказал до этого. Хотите знать, откуда мне это известно?
Шелленберг кивнул, и я продолжил:
– Я заглянул в будущее, когда лежал оглушенный взрывом в горах Баварии. Третий рейх рухнет в мае сорок пятого под натиском Красной армии, англичан и американцев. Берлин превратится в руины, а Гитлер трусливо покончит собой тридцатого апреля того же года. Победители жестоко разделят наш фатерлянд на части. Миллионы немцев окажутся на грани голодной смерти. Орды коммунистических варваров заполонят города и веси, будут грабить, жечь и убивать. Вы этого хотите?!
Ошеломленный Шелленберг помотал головой.
– Есть шанс все исправить, но для этого надо остановить Сванхильду и заговорщиков. Если они вызовут демона с его ратью – весь мир погибнет, потому что с тварями из Инферно нельзя договориться. Они не остановятся, пока не превратят Землю в безжизненный камень. – Я облизнул пересохшие губы и продолжил с прежним напором: – Другое дело, бригадефюрер, если вы поверите мне и выступите со мной заодно. Тогда вы сможете взять власть в свои руки и станете спасителем нации… да какое там – всего мира!
Шелленберг усмехнулся.
– Зря смеетесь. Я не преувеличиваю, и я не сумасшедший. Понимаю, вам трудно в это поверить: какие-то демоны, магические браслеты и прочая чушь. – Я сокрушенно махнул рукой: – Да что я вам говорю. Если б вы хоть раз видели трансформацию человека в оборотня – вы бы так сейчас не улыбались.
– Простите, Валленштайн, я что-то не понял. К чему вы приплели сюда ваших вервольфов?
– Да к тому, что все это из одной оперы, бригадефюрер! До того, как я нашел этот проклятый артефакт, оборотни были легендой, персонажем народных страшилок, фольклором, если хотите. Зато сейчас они стали реальностью, и я сражался с некоторыми из них перед тем, как вернулся в Берлин. Вы знаете, что они сделали с населением Альпенбурга?
Начальник шестого управления вскинул правую бровь. Похоже, это стало для него новостью.
– Они вырезали всех за несколько минут. Всех до единого! Стариков, женщин, детей. Всех! Понимаете?!
Бригадефюрер несколько раз постучал носком сапога по полу, изучая меня взглядом, потом вернулся в кресло и сложил руки на столе, как прилежный ученик.
– Но ведь вервольфы – это ваше изобретение, барон. Или я что-то неправильно понял?
– Вы все правильно поняли, бригадефюрер, и я не снимаю с себя ответственности. Кровь этих несчастных отчасти лежит на мне, но это не я выпустил «зверушек» на волю. Это сделал Кригер по наущению Шпеера.
– Но зачем? Вы утверждаете, что портал находится где-то в Сталинграде. Так?
Я кивнул. Шелленберг задал новый вопрос:
– Для чего тогда устраивать резню в центре Германии, если основные события должны развернуться в России?
– Чтобы отвлечь внимание от действий на востоке. Пока здесь шум да дело из-за небывалого по жестокости преступления против мирного населения, они там, под шумок, распечатывают портал и обрушивают мир в хаос.
Я замолчал. С моей стороны все ходы сделаны, теперь дело за Шелленбергом. На чью сторону он встанет? Выдвинутая мной версия достаточно хлипкая. Малейший анализ может развалить ее, как карточный домик, да только вот свидетелей не осталось, кроме Сванхильды, ее я в расчет не беру, и никто не может подтвердить или опровергнуть мои слова. За мою версию говорят разгромленная фабрика и мертвый город, против – здравый смысл и полное неприятие оккультизма. С последним, слава богу, в Германии все наоборот: тут все руководство Третьего рейха напрочь помешано на мистике, заговорах и прочей чепухе.
Шелленберг снял трубку телефона, плотно прижал динамик к уху и что-то тихо сказал в микрофон, прикрывая рот ладонью. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге возник подтянутый эсэсовец, проскользнул к шефу и склонился над ним. Я не разобрал слов, хоть и старался. Бригадефюрер говорил очень тихо, не желая, чтобы я уловил нить чужого разговора.
Выслушав приказания, немец удалился. Шелленберг посидел в кресле еще несколько секунд, что-то обдумывая, затем встал, мягкой поступью хищника обогнул стол и приблизился ко мне.
– Герр барон, думаю, вас не затруднит провести в этом здании еще несколько часов.
– Разумеется, бригадефюрер. Я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством. Скажу честно, за последнее время я очень устал, и хороший отдых мне не помешает.
Шелленберг усмехнулся и хлопнул меня по плечу:
– Приятно иметь дело с понимающими людьми. Сейчас вас проводят в комнату отдыха, где вы сполна насладитесь покоем.