– Здравствуй, Отто! – раздался за спиной женский голос.
Я повернулся, увидел Сванхильду. В черных обтягивающих брючках и приталенной кожаной курточке с меховой оторочкой она походила на злодейку из комиксов. Норковая шапочка в виде нацистской кепи и гибкий стек, которым она постукивала по голенищу высокого сапога, довершали образ. Рядом с баронессой стоял Дитрих. У его ног лежали сваленные в кучу «акваланги». На левом запястье блестел украденный у меня браслет.
Внезапно я вспомнил, где видел Дитриха до нашей встречи в особняке Валленштайна. Это он был тем унтерштурмфюрером, что отдавал распоряжения солдату с метлой возле домика для персонала в мой первый визит на фабрику Кригера.
Я чуть не хлопнул себя по лбу, когда все кусочки мозаики сложились в картину. Шпеер ни при чем! Это не он разгромил лабораторию Валленштайна, не он притащил вакцину на фабрику незадолго до нашего налета и не он превратил Лёху-морячка, Валдиса и других партизан в вервольфов. Это сделал Дитрих!
Теперь понятно, почему двигатели «юнкерса» оказались прогретыми, а на борту находился необходимый для долгого перелета запас топлива. И Шелленберг тут совсем не при делах. Побег из Берлина был специально подстроен, чтобы привезти сюда «акваланги». Интересно, что находится в этих баллонах? Неужели газ из лаборатории Валленштайна? Но для чего он нужен Сванхильде? Что она задумала?
Лихорадочный поток мыслей прервала баронесса:
– Или лучше звать тебя настоящим именем?
– Зови, как хочешь.
Я посмотрел по сторонам и ощутил странное чувство дежавю. Деревья, кусты. Ого! Вяз с раздвоенным стволом. Ну точно тот самый лесок на берегу Царицы, только тогда было лето, пели птички, звенели комары и порхали бабочки, а сейчас зима и вместо насекомых в небе кружат снежинки.
– Хорошо, Алекс, – произнесла Сванхильда мое имя на западный манер. – Мне так даже удобнее. Все-таки Отто был моим мужем, вместе с ним я прожила не худшие свои годы и не хотела бы сейчас попусту трепать его имя. Пусть он наслаждается заслуженным покоем. – Она осенила себя сатанинским знамением, рисуя в воздухе перевернутую звезду в круге. – А ты молодец, неплохо держишься. Я не чувствую в тебе страха. Другие вели себя гораздо хуже.
– Что значит – другие? – спросил я, наблюдая за медленным угасанием пентаграммы. Пылающие линии постепенно затухали подобно тому, как гаснут бензиновые дорожки на стекле.
– Как думаешь, сколько мне лет? – спросила вместо ответа баронесса.
Я окинул ее оценивающим взглядом. На вид тридцать два, не больше, но раз спрашивает, значит, в чем-то подвох. Зная, насколько женщины щепетильны в вопросах возраста, на всякий случай сбавил до тридцати и огласил вердикт.
– Почти угадал, – усмехнулась Сванхильда. – Добавь еще семь тысяч, и будет самое то.
Я не удержался от удивленного свиста и едкого комментария:
– А ты неплохо сохранилась, старушка.
Баронесса переменилась в лице – куда исчезла милая улыбка? – шагнула ко мне, замахнувшись стеком. Я остался на месте, даже не думая защищаться. Гибкая тросточка с острым стальным наконечником просвистела в миллиметре от моего лица. Сванхильда оскалила белые зубы, приблизила ярко-алые губы к моей щеке и горячо прошептала:
– Все шутишь, мальчик? Ну-ну! Я тоже умею шутить.
Резкая боль пронзила мочку уха. Я вскрикнул, инстинктивно отшатнулся. По-прежнему улыбаясь, Сванхильда отступила на шаг, сплюнула кусочек розовой плоти на снег.
– С ума сошла?! – заорал я, прижимая рукой рану. Кровь просочилась сквозь пальцы, тонкими струйками потекла по тыльной стороне ладони.
– А что тебе не понравилось, милый? – хищно осклабилась баронесса. В уголках красивых глаз и у кончиков губ появились едва заметные тонкие морщинки. – Ты пошутил, я пошутила. Мы квиты.
– Ничего себе квиты! Я всего лишь поерничал, а ты мне пол-уха откусила!
Сванхильда перестала улыбаться, покрутила тросточкой у меня перед носом.
– Иногда слово может ранить, а может и убить. – Она приставила кончик стека к моему подбородку, резко толкнула вверх. Острие глубоко воткнулось в кожу. – Первое ты уже испытал на себе, давай не будем доводить до второго. По крайней мере, пока это не входит в мои планы. Договорились?
– Да, – буркнул я, чувствуя нарастающее давление острия.
– Вот и славно.
Стальное шило сразу перестало давить. Сванхильда положила стек на ладонь так, чтобы я мог видеть окровавленный наконечник, и заговорила. Уж очень ей хотелось похвастаться: какая она умная, как все замечательно придумала и как устроила для меня ловушку.
Устав от ее болтовни, я стал украдкой глазеть по сторонам и чуть не ахнул от удивления. Эсэсовцы стояли неподвижно, как каменные изваяния, но не это меня поразило. В этом как раз не было ничего странного – немцы помешаны на дисциплине. Изумило другое: отсутствие внешних признаков жизни. Проще говоря, я не видел, как они выдыхают белые облачка. Сам-то я пыхтел как паровоз, да и у баронессы лицо регулярно пряталось за фатой из пара, а эти как будто превратились в восковые фигуры.
Уже потом, приглядевшись, я понял: Сванхильда каким-то образом изменила ход времени. Вокруг нас двоих она создала что-то вроде кокона, внутри которого четвертое измерение мчалось галопом, тогда как за пределами поля оно шло прежним чередом. Разумеется, на мне это никак не сказалось, поэтому я не сразу разгадал загадку. Ответ помогла найти случайно попавшая в поле зрения ворона. Впервые я заметил птицу краем глаза, когда слушал излияния баронессы, и не придал этому значения. Подумаешь, каркуша летит. Все изменилось, когда я снова глянул в ту сторону через несколько секунд. Ворона оставалась на том же месте, неподвижно вися в воздухе с расправленными в полете крыльями.
Открытие настолько меня шокировало, что я на время выпал из реальности и попросил Сванхильду повторить последнюю часть монолога. Баронесса вскипела и с размаху засветила мне стеком по лицу. На левой щеке от глаза и до верхней губы мгновенно вспух багровый рубец. Боль была такая, что я чуть не выпрыгнул из сапог. Баронесса наблюдала за мной с нескрываемым любопытством. Она даже подалась вперед, словно желая сполна насладиться видом чужих мучений.
Неимоверным усилием воли я подавил рвущийся на волю крик. Вены на шее вздулись, кровь прилила к лицу, глаза набухли влагой, и мне пришлось постараться, чтобы не дать слезинкам упасть с ресниц.
– Я не расслышал, что ты сказала. Повтори, – потребовал я сдавленным голосом, глядя на расплывающуюся фигуру баронессы.
Теперь пришла очередь Сванхильды покраснеть, как помидор.
– Наглец! – злобно зарычала она, с треском переломила стек и швырнула в сугроб. Две черных палочки воткнулись в снег и теперь торчали оттуда антенной древнего телевизора. – Как смеешь ты тратить мое время по пустякам, червь?! Не для того я ждала тысячи лет, чтобы распинаться здесь перед тобой!
– Прекрасно. Тогда прощай.
Я повернулся, будто действительно хочу уйти. На самом деле у меня руки чесались задать ей хорошую трепку за попорченную физиономию, но я не мог пересилить себя и ударить женщину по лицу. Тактика игры на нервах оставалась единственной возможностью хоть как-то отомстить стерве.
– Куда собрался?! Стой! Ты еще не выполнил предназначение!
Ого! А вот это что-то новенькое. Не, она, конечно, втирала мне, до того как оставить стеком отметину на моей щеке, о своем настоящем муже и как тот попал в заточение, из которого сможет выбраться при определенном стечении обстоятельств. Говорила и о том, что обстоятельства эти складываются раз в три тысячи лет и что – надо же какая удача! – сегодня как раз тот самый идеальный день, но не упоминала ни о каком предназначении. Интересно, а ее муженек знает о рогатом чуваке, с каким она трахалась в древнем храме?
– Это и есть мой муж, болван! – усмехнувшись, сказала баронесса, как будто прочитала мои мысли.
Я так и остолбенел. Ну не укладывалось в моей голове, как такое возможно. Или во время тысячелетних заточений тоже разрешены свидания с родственниками?
Следующие несколько минут пролетели, как одно мгновение. Сванхильда болтала без умолку, вываливая на меня тонны информации. Вот уж не знаю, что на нее нашло. Еще недавно она возмущалась, что я трачу драгоценное время, а теперь сама пустилась в объяснения. К чему бы это? Может, она решила, что от меня будет больше толку, если я узнаю подробности?
Из пояснений баронессы я узнал, кто она такая на самом деле, а также почему и для чего происходили регулярные встречи с рогатым уродом. В отличие от муженька, оказавшегося по совместительству древним божеством, Сванхильда была обыкновенной женщиной. Естественно, без посторонней помощи она вряд ли бы протянула и сотню лет, чего уж там говорить о нескольких тысячах. Прожить так долго на грешной земле ей помогли регулярные свидания с необычным супругом. Он каким-то образом продлевал ей жизнь, а она, взамен, несла вечное дежурство, чтобы в подходящий момент обеспечить ему торжественное возвращение домой.
Встретиться, как все нормальные люди, они не могли. Портал, через который козлоногий проникал на Землю, запечатали мощным заклятием. Муженек регулярно приходил к двери, резко, по-хозяйски, открывал ее и, вместо зеленеющих лугов – или куда там вел этот переход? – видел каменную кладку.
Высоколобые мужи под слова Сванхильды подвели бы целую научную базу. Наверняка приплели бы сюда браны из теории струн или предложенное Эвереттом многообразие вселенных, ну или сами чего-нибудь заковыристое придумали. Возможно, нешуточные бои между экспериментальными физиками привели бы к рождению новой теории и ознаменовали появление очередного светила науки с его революционным взглядом на создание и развитие мира. Поскольку я не физик, никогда им не был и наукой интересовался только в пределах минимально необходимого для повседневности уровня, мне с лихвой хватило объяснений баронессы и туманных намеков на магию и сверхъестественные явления.
Как гласит народная мудрость: на каждый газ есть свой противогаз. Вот и наши влюбленные нашли способ встречаться на нейтральной территории. Естественно, для этого потребовалась магическая составляющая – куда без нее? – и Сванхильда, явно воспользовавшись подсказкой демонического супруга, основала тайное глубоко законспирированное общество. За прошедшие века оно сменило много названий. Баронесса назвала несколько из них, но они настолько известны любому даже мало-мальски образованному человеку, что я не рискну произносить их вслух, дабы не нервировать особо впечатлительных личностей, а то, понимаешь, пойдут опять разговоры о мировом правительстве и всемирном заговоре.