Названия общества менялись, но суть всегда оставалась та же: адепты древнего бога регулярно приносили жертвоприношения, участвовали в жутких ритуалах, устраивали оргии. Выделяемая при этом психическая энергия использовалась Сванхильдой для открытия лазейки в таинственный мир с иными законами физики и способами управления материей.
В этот мир из своего мог приходить ее козлоногий муж. К счастью, тот, кто его запер, видимо, предугадал развитие событий и постарался сделать так, чтобы врата на Землю и здесь оказались недоступными для этой твари. Исключением являлось особое состояние Вселенной, когда раз в три тысячи лет на земном небосклоне планеты и звезды на несколько минут выстраивались в виде магической пентаграммы. В это время посвященные в тайну могли открыть портал, если бы им удалось скопировать на определенном месте рисунок светил и совершить вокруг него необходимые по этому случаю ритуалы.
– В прошлый раз возвращению моего мужа помешала нелепая случайность. Больше такого я не допущу, – закончила лекцию Сванхильда.
– Прекрасно! А при чем здесь я?
Баронесса хищно усмехнулась, тряхнула рыжими волосами и подошла ближе, скрипя снегом под сапогами.
– Ты так ничего и не понял, глупец? Кто-то должен заменить моего мужа там. – Она показала рукой на дремлющие под снегом вязы, хотя вряд ли она их имела в виду. – Он не может прийти сюда в своем обличии. Тот, кто пленил его, предусмотрел возможность побега. Три тысячи лет назад я готовилась упасть в объятия супруга, уже строила планы, как мы поработим людишек, заставим их служить нам. Я так мечтала стать верховной жрицей моего бога, уже и ритуальный нож приготовила.
Сванхильда резким движением вытащила из кармана куртки обсидиановый клинок с рукояткой из оленьего рога, приложила режущей гранью к моей щеке, осторожно провела. Ей даже не надо было прилагать усилий. Кромка острее бритвы легко порезала кожу. Причем я ничего не почувствовал и понял это лишь, когда увидел алую струйку на черном вулканическом стекле.
– Все шло очень хорошо. Мой господин вернулся ко мне, его руки обняли меня за плечи, я почувствовала нарастающий жар в груди. Желание ощутить его в себе сжигало меня все сильнее, я уже начала постанывать от изнуряющей страсти, готова была отдаться ему прямо там, на пороге мира, но в этот миг раздался оглушительный взрыв. Земля задрожала под ногами, сгусток энергии ударил по глазам. Я зажмурилась, но все равно видела сияющий свет. Помню, я ненадолго потеряла сознание, а когда очнулась, любимого уже не было рядом, осталась только глубокая воронка на том месте, где схлопнулся портал.
Баронесса замолчала, глядя затуманенным взором на окровавленный клинок. По ее лицу пробежала едва заметная рябь сродни той, что ранним утром появляется на глади пруда. Сперва я не придал этому значения, подумал: это у нее нервный тик, но когда начали меняться черты лица, мне стало не по себе. Метаморфозы закончились так же внезапно, как и начались. Теперь передо мной стояла женщина, которой ни одна супермодель современности в подметки не годилась. Сванхильда и до того была вполне себе ничего, ну а сейчас любая мисс мира на ее фоне казалась дурнушкой. Стыдно признаться, но я чуть не засвистел от восхищения, как тот волк из американских мультиков.
– Понадобилась долгая тысяча лет, чтобы узнать, в чем была наша ошибка, – сказала изменившаяся Сванхильда. – Разгадав секрет, я потратила уйму времени на поиски нужной кандидатуры, перепробовала множество вариантов, погубила тысячи душ, прежде чем нашла основной компонент – тебя. Найдя один раз, я больше не упускала тебя из виду. Ты появлялся на Земле в разных ипостасях, проживал разные жизни, с каждым разом становясь все более подходящим для главной роли. Наконец ты созрел, и я сделала все, чтобы ты попал сюда.
Она отошла назад, полоснула клинком по раскрытой ладони и стала быстро чертить по воздуху кончиком ножа. Светящиеся красным линии складывались в многократно переплетенные геометрические фигуры. Пентаграмма какое-то время висела между мной и Сванхильдой, переливаясь всеми оттенками красного. Баронесса заговорила на гортанном языке, линии в центре вспыхнули ярким пламенем. Вскоре заполыхал весь магический знак, увеличиваясь при этом в размерах. Он расползался в стороны, как нефтяное пятно на поверхности воды, пока не достиг размеров с приличный киноэкран.
Пентаграмма сгорела за минуту, оставив после себя огромную дыру с опаленными краями и запах озона. Я смотрел и не верил глазам. Все достижения науки, все постулаты рушились на моих глазах. Земля – шар, окруженный газовой оболочкой! Нельзя в воздухе прожечь дыру! Такого не может быть! И все же я ее видел прямо перед собой.
Тем временем голос Сванхильды усилился, она гортанно заговорила речитативом нараспев и, похоже, впала в транс. В центре прожженного отверстия появилось мутное тускло светящееся пятно. Оно быстро увеличивалось в размерах и через несколько секунд достигло неровных краев. Сквозь постепенно исчезающую муть проявилось изображение. Сначала едва различимое, оно быстро приобрело нормальную яркость и контраст. Я увидел знакомую панораму битвы за Мамаев курган, только не застывшую в неподвижности картину, а реальные события. Я словно смотрел телевизионный репортаж и даже слышал звуки боя, долетавшие до меня из этого «окна».
Отвлекшись на метаморфозы пентаграммы, я не заметил, как Сванхильда вышла за пределы невидимого круга. Лишь протяжный хрип Дитриха отвлек меня от созерцания эпического кино и вернул к действительности. Немец упал на колени, схватившись обеими руками за торчащую из его груди рукоятку ритуального ножа.
Остальные эсэсовцы словно не замечали происходящего. Теперь они стояли с «аквалангами» за спиной и с резиновыми респираторами на лицах, видимо надев их, пока я наблюдал за действиями Сванхильды. Как по команде солдаты завели правую руку назад, покрутили вентиль. Гофрированные шланги «аквалангов» дрогнули, по ним с шипением пошел газ. Немцы почти синхронно сделали глубокий вдох, повалились на снег и задергались в судорогах. Трое фрицев попытались сорвать дыхательные маски, но скрюченные пальцы с раздувшимися суставами лишь скользили ногтями по плотной резине намордников.
Чуть позже руки нацистов удлинились, ладони увеличились в размерах, кожа покрылась серой шерстью, а из кончиков пальцев с хрустом полезли изогнутые когти. Вместе с конечностями менялись лица и трансформировались тела эсэсовцев. Одежда с треском рвалась по швам, кожаные лямки «аквалангов» и резиновые маски лопались с громкими хлопками.
Минуту спустя вместо людей на истоптанном снегу лежали свернувшиеся в позу эмбриона серые туши. Черные лохмотья респираторов висели на их вытянутых по-волчьи мордах. Рядом валялись пустые баллоны.
– Валленштайн молодец, неплохо справился с задачей. Не зря я выбрала его для этого дела.
Голос Сванхильды прозвучал слева от меня. Я вздрогнул от неожиданности. Заглядевшись на жуткое зрелище трансформации людей в монстров, я и не заметил, как баронесса снова приблизилась ко мне.
– Вперед, вервольфы! – крикнула она, вытянув руку в направлении «окна».
Оборотни резво вскочили на задние лапы, подняли вытянутые морды к небу. Два десятка глоток издали тоскливый протяжный вой. Подхваченные эхом отголоски их воплей еще не затихли среди покрытых инеем деревьев, а звери уже взрыли когтистыми лапами снег и помчались гигантскими скачками к опаленной рамке портала.
Твари с ходу запрыгнули в «окно» и, опираясь на все четыре конечности, побежали, как стая огромных волков. Ворвавшись в ряды наступающих красноармейцев, вервольфы устроили кровавую бойню.
Срубленные мощными ударами лап головы солдат катились, подскакивая на снежных колдобинах. Острые когти легко вспарывали животы. Дымящиеся внутренности, алые от свежей крови, бесформенным кулем вываливались под ноги пока еще живым бойцам, а вервольфы уже прыгали к другим красноармейцам, мчащимся на них с винтовками наперевес.
Внезапно картинка приблизилась, словно невидимый оператор изменил фокус камеры. Я увидел, как из винтовочного ствола возникшего на переднем плане пехотинца с грохотом вырвалось облачко сизого дыма. Пуля ударила оборотня в грудь. Рубиновые капли брызнули в стороны, но монстр, не сбавляя скорости, взмахнул огромной лапой. Выбитое из рук солдата оружие по крутой дуге улетело прочь. Следующим ударом вервольф распорол горло бойца. Снег мигом покраснел и стал ноздреватым от хлынувшей в него крови. Несколько секунд угасающая жизнь билась тоненькой жилкой на шее упавшего на бок воина, но зверь этого не видел. Вместе с другими тварями он пробивал дорогу к стоящим на вершине холма высоким фигурам в длинных рясах с надвинутыми на глаза капюшонами.
Это были те же люди, какие помогали Сванхильде встретиться с демоном. Жрецы проводили ритуальный обряд, временами что-то крича и вскидывая руки к сгущающейся над курганом воронке из темно-свинцовых облаков. Вокруг каждого черноризника светились голубоватые сферы, по орбиталям которых в разных направлениях скользили полупрозрачные рунические знаки. Иногда появлялись черные точки. От них мгновенно расходились круги, как от скачущих по воде камней. Это свистящие повсюду пули вонзались в защитные коконы, а волнами расходилась растраченная впустую энергия удара.
В ответ на каждый возглас адептов в плотной пелене туч проскальзывали росчерки малиновых молний. Они как будто подсвечивали свинцовую завесу изнутри. Несколько особо ярких последовательных вспышек высветили в глубине вращающейся спирали размытое пятно огромных размеров, отдаленно похожее на человека. Атмосферные разряды сверкали все чаще. Рокочущие раскаты грома порой заглушали сухой треск оружия, звонкие хлопки гранат и грохот взрывов. Черноризники вошли в транс, громко запели на древнем языке, очень похожем на латинский. Во всяком случае, я уловил несколько слов из тех, что используют григорианцы в своих молебнах.
Сильные мужские голоса органично вплелись в симфонию боя. Акапельный напев плыл над жестоким маховиком войны, перемалывающим все подряд без разбора, и от этого сюрреализм происходящего отдавал еще большей нереальностью. Мне казалось, я смотрел фильм, а это пение шло звуковым фоном, как смелая находка режиссера, решившего таким образом показать свое видение жестокой битвы.