Джей добрался до центра ямы и направил луч фонарика на календарь, вросший в обугленный мусор. Дата снова изменилась. Теперь она была ни 1939, ни 2009. Цифры над сеткой гласили: 1946.
Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и снова посмотрел. Дата не изменилась. Он осветил газету, под которой прятался щенок. Ее заголовок тоже был другим: "ЖИЛЬE И РАБОЧИЕ МЕСТА НА ПИКЕ ПОСЛЕВОЕННОГО ПРОЦВЕТАНИЯ".
И еще кое-что изменилось. Газета вздулась в центре, словно скрывая теперь нечто куда большее, чем щенок. Она шевельнулась, когда что-то слабо толкнулось снизу.
Тихо заворковал младенец.
Нет, - сказал себе Джей, застыв на месте. - Просто уходи. Иди домой через лес.
Газета дрогнула, и крошечные бледные пальчики показались у края первой страницы, теребя ее. Снова раздалось мягкое детское бормотание.
Ты не хочешь этого видеть. Иди домой и забудь об этом. Но он не мог. Назад пути не было. Он должен был взглянуть.
Джей сделал пару шагов и присел у газеты. Его рука дрожала, когда он отогнул бумагу.
К своему удивлению, он не столько испугался, сколько поразился. Это и правда был младенец.
Ребенку было месяцев шесть или семь, на нем был лишь подгузник - тканевый, застегнутый большой булавкой. Джей не мог понять, мальчик это или девочка. В свете фонарика он видел лишь розовую кожу, пушок светлых волос на макушке и голубые глаза. Вид младенца немного успокоил его. Он вовсе не выглядел мертвым, как щенок. Напротив, казался здоровым.
- Что ты здесь делаешь? - прошептал Джей.
Его охватили забота и нарастающий гнев. Кто мог так поступить с ребенком? - подумал он. - Кто принес его сюда и бросил в яму? Он взглянул на окно. Оно все еще горело светом.
Джей присмотрелся. Когда младенец потянулся к нему, любопытно хватаясь, он заметил ржавую проволоку, въевшуюся в нежную кожу запястий. Проволока стягивала и лодыжки, связывая их вместе.
- Это старик Пелинград, да? - спросил Джей.
Теперь он боялся - за младенца и за себя. Надо было что-то делать. Найти телефон и вызвать шерифа.
Младенец улыбнулся, пуская пузыри через беззубые десны. Он схватил указательный палец Джея и сжал. Обычно это было бы мило, но не здесь, не в яме. Джей с ужасом понял, что хватка ледяная.
- Отпусти! - прошептал он, начиная паниковать. - Хватит!
Младенец лишь захихикал. Его ангельская улыбка стала зловещей, а в глазах загорелась злоба. Затем кожа ребенка начала чернеть и осыпаться. Ветер подхватил обугленные клочки, и пепел попал Джею в глаза, чуть не ослепив его. Сквозь слезы он увидел, что плоть младенца исчезла, остался лишь черный скелет.
- Боже... Боже! - закричал Джей.
Он попытался выдернуть руку, но пальцы младенца - теперь колючие когти из кости - впились в его палец. Холод пополз по руке, от кисти до локтя.
Скелет младенца хихикал и ворковал, его челюсти скрипели. От прежнего облика осталась лишь одна черта - голубые глаза, живые, катались в пустых глазницах, наслаждаясь страхом Джея.
Наконец Джей вырвался. Хихиканье смолкло, и младенец громко заплакал. Его костлявые ручки тянулись к Джею, пытаясь снова его схватить.
Но мальчик больше не мог выносить это жуткое внимание. Он отполз назад, держа фонарик.
Вдруг новый свет залил двор. Джей обернулся - на заднем крыльце зажегся фонарь. Его яркий свет осветил все, когда кто-то с скрипом открыл сетчатую дверь.
- Кто там? - раздался грубый голос с густым немецким акцентом. Это был Пелинград. - Назовись!
Оцепеневший, полузамерзший, Джей выбрался из ямы и поковылял к лесу, держась подальше от света, в тени, надеясь остаться незамеченным.
- Проваливай! - крикнул Пелинград. - Убирайся с моей земли и не возвращайся!
Джей ворвался в лес, натыкаясь на деревья. Он тер правую руку, но она висела безжизненно, онемевшая. Он неверно оценил начало склона и покатился вниз, пока не врезался в кусты ежевики. Колючки цеплялись за кожу и одежду, не отпуская. На миг ему почудилось, что целая толпа обугленных младенческих скелетов хватает его в темноте.
С трудом он выбрался из зарослей. Тяжело дыша, перепуганный до смерти, он побежал к дому.
За спиной раздался смех младенца из ямы. Его плач смолк, и ночь снова наполнилась веселым хихиканьем.
На следующее утро Джей вернулся к Пелинграду, но уже не один.
Они стояли у края ямы: Джей, его отец и шериф Сэм Биггс. По другую сторону, выглядя хрупким и безобидным, но крайне раздраженным, стоял Виктор Пелинград.
Шериф спустился в яму и пнул пепел, откопав обугленную бутылку из-под "Kолы".
- И ты говоришь, это было где-то здесь? - спросил он.
- Да, сэр, - тихо ответил Джей, глядя в землю.
Отец стоял за ним, тяжело опираясь руками на его плечи.
- И что ты, по-твоему, видел, парень? - резко спросил Пелинград. Его морщинистое лицо с крючковатым носом и маленькими темными глазами за толстыми очками казалось ястребиным. - Младенца?
Джей только кивнул. В свете дня яма казалась обычной, и его слова звучали глупо и по-детски.
Пелинград хрипло рассмеялся.
- Это же чушь, шериф!
- Полная ерунда, - пробормотал Кэл Абернати.
Шериф посмотрел на Джея.
- Я не вижу ничего, что подтверждало бы твои слова, Джей. Это что, розыгрыш?
- Нет, сэр! - воскликнул Джей. - Это чистая правда!
- Что он вообще делал на моем участке? - возмутился Пелинград. - Шатался ночью? Это нарушение границы!
Биггс еще раз обошел яму, но ничего не нашел.
- Может, это была кукла, Джей? Ну, знаешь, старая резиновая кукла?
- Это был настоящий младенец! - заявил Джей, чувствуя себя глупо. - Или что-то вроде. Клянусь, он схватил меня за палец. Смотрите! - oн показал правый указательный палец с красными, воспалившимися царапинами.
- Тихо, Джей, - грубо оборвал Кэл.
- Но, пап...
Пальцы отца больно впились в его плечи.
- Я сказал, молчи.
Шериф вздохнул и выбрался из ямы.
- Ну, Джей, я ничего не могу сделать, если тут нечего расследовать.
- Простите за беспокойство, мистер Пелинград, - сказал Кэл. - Сами знаете, какие мальчишки. Иногда их воображение заходит слишком далеко.
Виктор покачал головой, явно раздосадованный.
- Пожалуй. Но держите его подальше от моего участка. Поняли?
- Да, сэр, - пообещал Кэл. - Пойдем, Джей.
- Но, пап... - начал Джей.
- Я сказал, идем! - Кэл грубо потащил сына к пикапу.
Шериф еще раз оглядел яму, прежде чем уйти.
- Следите за огнем, мистер Пелинград. Не хватало, чтобы он разгорелся и поднял на уши пожарных.
Пелинград сердито посмотрел на него.
- Просто держите этого мальчишку подальше, - буркнул он.
Когда Джей и Кэл садились в машину, Биггс посмотрел тренеру в глаза.
- Присмотри за сыном, Кэл. Не хочу снова приезжать сюда без причины.
- Понял, Сэм, - ответил Кэл, захлопнув дверь.
Джей сидел рядом с отцом, ожидая, пока тот заведет мотор. Кэл медлил. Он дождался, пока патрульная машина шерифа выехала на шоссе, и только тогда повернулся и резко ударил Джея по щеке.
Мальчик был ошеломлен. Отец шлепал его раньше, но никогда так не бил. Он замер, чувствуя жжение от отпечатка ладони.
- Что ты творишь, парень? - прорычал Кэл. - Хочешь испортить мне репутацию? Сделать посмешищем округа? - eго лицо нависло над Джеем, багровое от ярости. - Глядите, вот Кэл Абернати и его чокнутый сынок! Это тебе надо, Джей? Черт, я - уважаемый человек, тренер! Люди на меня равняются. Мне не нужны такие проблемы!
Джей знал, что лучше промолчать, но не сдержался.
- Но я видел, пап...
Кэл схватил его за подбородок, больно сжав.
- Заткнись! Просто заткнись! Не хочу слышать эту чушь про твое воображение! Сидишь в своей комнате с этими дурацкими ужастиками, гробишь мозги, вместо того чтобы играть в футбол, как нормальные пацаны, - oн отшвырнул Джея так, что тот ударился плечом о дверь. - Черт! Не знаю, в чем я виноват, что у меня такой сын-трус.
Джей пытался сдержаться, но слезы потекли сами. Слова отца ранили сильнее всего, что он слышал раньше.
Кэл завел пикап.
- И не смей рассказывать матери о нашем разговоре. Или о том, что я тебя ударил. Если проболтаешься, получишь еще.
Джей молча смотрел в окно, слезы катились по щекам.
- Понял меня?
- Да, сэр, - горько ответил Джей.
Кэл дал задний ход.
- Вытри слезы. Едем домой.
Когда они выехали на шоссе, страх Джея сменился обидой. Он всегда знал, что отец - грубиян, но не подозревал, что он может быть опасен.
Он старался. Правда старался поступать правильно. Но в итоге не выдержал.
Две недели Джей боролся с искушением вернуться к яме за домом Пелинграда. Ночь, когда он встретил мертвого младенца - или что бы то ни было, - не выходила из головы и преследовала его в кошмарах. Он не мог избавиться от случившегося. От того, что произошло на самом деле, несмотря на мнение окружающих.
Унижение от отца не достигло цели, которую ставил Кэл. Джей не "исправился" и не превратился в нового сына, увлеченного спортом и "нормальными" мальчишескими делами. Напротив, он стал еще замкнутее, проводя все время в своей комнате с зашторенными окнами, глядя в полумрак. Он даже не читал любимые комиксы и книги. Мысли о щенке, младенце, годах 1939 и 1946 завладели им, став нездоровой одержимостью.
Он начал замечать то, что раньше ускользало: как мало говорят родители, обмениваясь лишь общими фразами; как на руках матери появляются странные овальные синяки, похожие на отпечатки пальцев; как ее лицо напрягается, а взгляд опускается, когда звонит телефон отца, и он уходит говорить в другую комнату.
В конце концов, он не выдержал. Джей больше не мог тонуть в депрессии и сомнениях.
Был вечер Хэллоуина. Джей вышел из спальни в костюме графа Дракулы. Бледное лицо, черный плащ и струйки фальшивой крови из уголков рта делали его похожим на других детей, идущих за конфетами. Отец ушел на боулинг с командой. Мать, как всегда, смотрела телевизор, погруженная в экран и не замечая ничего вокруг. Джей всегда считал это странным, но теперь, кажется, понял.