Что это, черт возьми, было?! Он замер, прислушиваясь, ожидая, что Гамбит залает или зарычит. Но пес молчал. Это странно. Старый Гамбит не подпустил бы и муху к малышам на десять футов без скандала.
Бертран подошел к шкафу в коридоре, бесшумно открыл его и достал служебный револьвер с кобуры, висящей на крючке. Проверил патроны: пять в барабане, один под бойком. Медленно он двинулся по коридору и заглянул в открытую дверь.
Все казалось таким же, как он оставил, но он чувствовал - это лишь видимость. Что-то пробралось в комнату. Змея? От одной этой догадки кровь стыла в жилах. Он взвел курок, провернув барабан, и осторожно переступил порог, выставив перед собой пистолет 38-го калибра.
Лишь через мгновение он понял, что все не так, как было. Пол между кроватью и колыбелью был пуст. Гамбит исчез.
Шаг за шагом он обошел комнату, оглядываясь по сторонам. Ладонь вспотела, рукоять "Смит энд Вессон" стала скользкой. Ну же, Гамбит, парень. Это не похоже на тебя. Неужели ты нашел ту змеюку и слопал ее на полночный перекус?
Он почти добрался до окна спальни, когда услышал звук - кто-то задыхался... или, скорее, хрипел, словно его душили. Звук доносился из-за кровати дочери, у шкафа. Осторожно он обошел беленый изножник, пока не увидел в свете ночника, что происходит.
Гамбит лежал на полу, обвитый скрученной белесой массой, похожей на мускулы. Это не было змеей - ни болотной гадюкой, ни удавом, ни питоном. Тварь тянулась почти на шесть футов, необычно плоская... не округлая и мясистая, как змеиное тело. Он в оцепенении смотрел, как эта штука неспешно, с жуткой точностью вползала в распахнутую пасть Гамбита, погружаясь в его горло, все глубже в его нутро. Пес угасал - это выдавал остекленевший взгляд его темно-карих глаз.
Что это такое? - в панике подумал он. - О Господи, похоже на... на...
Бертран понял, что стрелять нельзя. Он положил револьвер на ящик с игрушками поблизости и тихо поднял окно спальни. Собравшись с духом, он нагнулся и схватил спутанную смесь пса и извивающегося чудовища, намереваясь вынести ее к окну и выбросить наружу.
Тут милая Офелия проснулась и села в кровати. Она протерла сонные глаза.
- Папа? - спросила девочка.
Увидев, что у него в руках, она закричала.
Через мгновение Зи включила свет в спальне. Ошеломленная, она стояла в дверях, бледная, с широко распахнутыми глазами.
- Бертран! Что это за тварь?
Шериф сперва замер, не проронив ни слова. Потом вперил взгляд в мерзкую тварь, что извивалась и трепыхалась у него в руках, медленно, дюйм за дюймом, с мучительной настойчивостью протискиваясь в горло несчастного пса.
- Господи, помоги нам всем, Зи... кажется, это... ленточный червь!
Затем он шагнул к окну и швырнул его далеко в темноту луизианской ночи.
Вскоре Зи схватила дочь, а Берт прижал к груди плачущего сына. Вместе они стояли у окна. Свет падал на покрытую росой траву двора. Они заметили бледное движение - длинная плоская тварь ускользнула к зарослям на краю участка Пине, таща за собой неподвижную тушу пса.
Держа вопящего Филиппа на одной руке, другой он взял пистолет с ящика для игрушек.
- Хватай сумку с подгузниками, - сказал он Зи. - Отвезу вас к твоей маме.
- А ты куда? - спросила она, обезумев от страха.
- Выяснить, что творится в приходе Сент-Аделина, - ответил он. - И, кажется, я знаю, где искать ответ.
Было почти полночь, когда Бертран Пине припарковал "Джип" у шоссе. Взяв из заднего сиденья дробовик двенадцатого калибра, он медленно двинулся через топкую землю, что окаймляла темные воды Рубешуа-Пойнт.
Перед уходом из дома он позвонил Арману и велел ему собрать Кловиса Тибодо, его плоскодонку и все ружья, какие найдутся, и встретиться с ним у причала за старым домом Лувьера. Обнаружив за последние две недели четыре тела, лишенных органов и крови, а теперь еще и чудовищного ленточного червя, убившего бедного Гамбита, каджунский законник понял, что медлить нельзя. Угрозу нужно выявить и устранить, скорее силой, чем по закону.
Старинный двухэтажный плантаторский дом некогда был сердцем сахарной плантации семьи Лувьер в середине XIX века - величественный дворец, построенный на богатстве и власти, ослепительно белый, окруженный высокими кипарисами, увитыми длинными бородами испанского мха. Но теперь, спустя почти сто семьдесят лет, он был лишь ветшающим осколком Старого Юга и его забытых дней славы и процветания.
Бертран осторожно шел по истоптанной тропе через густые заросли чертополоха и ежевики. Впереди вырисовывался старый дом - его белая краска давно облупилась от десятилетий суровой погоды и влажности. Все окна были темными, словно пустые глазницы черепа, кроме одного на первом этаже, которое ярко светилось, бросая длинный луч желтого света на тропу из мха и черной земли.
Он был на полпути к особняку, когда пение сверчков стихло. Бертран замер в тишине на долгие мгновения, затем услышал странный звук, эхом доносящийся со стороны протоки. Он вгляделся в темноту, но ничего не увидел за высокими кустами. Затем шум - пронзительное, высокое жужжание - поднялся в небо и направился прямо к нему.
Шериф посмотрел на бледный диск полной луны. Сердце подпрыгнуло в груди, когда он увидел несколько темных силуэтов на ее фоне. Он подумал было развернуться и бежать к "Джипу", но было поздно. Эскадрилья воздушных чудовищ уже пикировала на него.
Это были комары... гигантские. Он вспомнил слова Кловиса о комарах размером с Пьера, с крыльями в пять футов. Эти были куда больше: размером с годовалого теленка, с размахом крыльев шесть с половиной футов или больше. Даже в полумраке он видел, что тело и ноги насекомого были полосатыми, черно-белыми, что указывало на тигрового комара - вид, обычный для местных проток и дельт. Бертран вспомнил шутки, ходившие годами: мол, комар - это государственная птица Луизианы. Глядя на тварей, что неслись к нему, эта острота казалась теперь скорее правдой, чем шуткой.
Он вскинул дробовик и выстрелил, нашпиговав одного картечью. Комар смялся в воздухе и рухнул на топкую землю. Он прикончил еще пару, затем услышал жужжание, быстро приближающееся сзади. Он развернулся, чтобы выстрелить, но гигантский комар спикировал низко и сбил его с ног. Дробовик улетел в заросли. Бертран оказался на спине в сырой земле, глядя на шестерых крылатых тварей, зависших прямо над ним.
Он выхватил револьвер 38-го калибра из кобуры, как раз когда одна из тварей приземлилась на его правую ногу. Ее хоботок - длинный, твердый, толщиной с садовый шланг - пробил джинсы и вонзился в мышцу бедра, ища артерию, чтобы высосать кровь. Он закричал от боли и дважды выстрелил в тварь: промахнулся раз, затем попал в ее гибкое тело. Комар завизжал пронзительно, по-насекомому, и улетел, выдернув хоботок из ноги Бертрана. Он почувствовал, как теплая кровь пропитала штанину из рваной дыры в бедре.
Запах крови, казалось, свел остальных комаров с ума. Они ныряли и пикировали, их темные глаза голодно блестели. Их было пятеро, а в револьвере осталось три патрона. Он выстрелил в одного, но цель увернулась, уклоняясь от пули. Бертран был уверен, что они набросятся все разом и высосут его досуха, когда ночь прорезал громкий выстрел... винтовочный. Один из крылатых монстров резко вильнул и врезался в ствол кипариса, мертвый еще до падения.
Раздалась череда выстрелов, и остальные твари рухнули вокруг него с тяжелыми шлепками; их тощие ноги судорожно подрагивали, крылья еще трепыхались, пока жизнь не покинула их окончательно.
- Ты в порядке, шериф? - крикнул Арман Фрюже, выбегая со стороны причала. За ним следовал Кловис с винтовкой "Винчестер" в морщинистых руках. - Черт! Тебя подстрелили?
- Нет, один из этих гигантских комаров сел на меня и вонзил свой хобот в ногу, - ответил Бертран. - Адски больно, но кровит уже не так сильно, - c трудом он поднялся и захромал к большому дому. - Пойду выясню, что тут творится. Это неестественно, что я видел сегодня.
Кловис пнул одного из упавших комаров. Тварь была вялая и легкая, как пустой мусорный мешок.
- Ох ты ж! Вот это правда.
Вскоре они стояли на крыльце и стучали в массивные двойные двери из резного дуба. Сначала никто не ответил, затем послышался звук отпираемого засова, и одна из дверей распахнулась. Перед ними стоял пухлый мужчина средних лет в толстых очках и лабораторном халате. В одной руке он держал пистолет 9 мм, а лицо его было бледным от страха.
- Быстрее! - прошипел он, настороженно глядя в темное небо над головой. - Заходите внутрь!
Оказавшись в просторном фойе плантаторского дома, Отис Лувьер запер и заложил дверь засовом. Он посмотрел на пистолет в своей руке и, смутившись, засунул его в карман халата.
- Итак, что привело вас сюда в такое время, господа?
- Что, во имя всего святого, ты тут творил, Лувьер? - потребовал ответа шериф.
- Наклепал себе здоровенных монстров! - обвиняюще бросил Кловис, глядя на доктора с презрением.
Лувьер поднял руки в защитном жесте.
- Не нарочно. Все... ну, немного вышло из-под контроля.
- Немного? - возмутился Арман. - Четверо невинных мертвы, их внутренности высосаны, а у шерифа тут дыра в ноге, в которую "Бьюик" проедет!
- Пойдемте в мою лабораторию, - сказал он. - Я обработаю ногу Бертрана и расскажу, что происходит.
Вскоре доктор оказывал первую помощь и излагал свою историю.
- Несколько лет я экспериментировал с гормонами роста, надеясь разработать штамм, достаточно сильный и стабильный, чтобы лечить такие аномалии, как карликовость и врожденные дефекты. У меня были успехи с несколькими детьми здесь, в приходе, но штамм оказался слишком слабым для взрослых. Тогда я начал новую серию тестов и увеличил концентрацию в разы. Сначала я использовал мелких животных: белок, кроликов, опоссумов. Но штамм оказался для них слишком сильным, и они погибали через несколько часов. Я снизил дозировку и перешел на других подопытных. Паразитические насекомые и черви лучше всего усваивали и выдерживали гормон. В болоте их было предостаточно. Но в середине экспериментов что-то пошло не так. Их метаболизм и