Кайл Мастерс выглядел не лучше. Его некогда подтянутое и загорелое тело теперь было покрыто злобными рубцами и открытыми ранами, где плоть была оторвана и съедена. Его пах, который был возбужден и близок к точке освобождения мгновениями ранее, был скрыт клубком скользящей, кусающей ярости. Два гремучих змея боролись за опущенный столб пениса Кайла, их клыки глубоко вонзились, накачивая унцию за унцией яда в его вены и капилляры. Особенно крупный монстр Джила своими широкими челюстями крепко сжал мужские яички, раздавливая органы в желе, добавляя свой ядовитый вклад в смерть, которая уже текла в его крови.
Прежде чем глаза Элейн оторвались от двух ворон-падальщиков, она уставилась на своего мужа. Джерри встретился с ней взглядом, пока ее глаза не лопнули под метающимися клювами. Затем он повернулся и пошел обратно по коридору. Позади него крики и вопли стихли, сменившись топотом ног грызунов и хлопаньем перепонок, похожей на хлопанье летучей мыши, туго натянутой от одной тонкой кости к другой.
Чувствуя онемение и опустошение, он вернулся к фургону и снял цепи с прицепа. Он завел фургон и выехал на шоссе. Примерно в миле отсюда была подъездная дорога, ведущая в пустыню.
Мешковина на сиденье рядом с ним зашевелилась, и внутри загудела погремушка, за которой последовала другая... и еще одна.
Он знал место в двадцати милях в дикой местности, где никому не придет в голову искать его. И если бы они это сделали, было бы слишком поздно.
Как только он развязал этот мешок и высвободил то, что было внутри, он знал, что просто будет сидеть там и ждать своей судьбы. У него не было причин - или желания - поступать иначе.
Джерри Хоффман ненавидел ловушки... особенно те, которые был вынужден расставлять для себя.
"Сытная еда"
Боб вгляделся сквозь проливной дождь, который барабанил по ветровому стеклу его "Лексуса". Дворники сновали взад и вперед, очищая воду, увеличивая видимость. Мерцающий красный свет двух задних фар впереди стал ярче, пока он не смог разглядеть машину, припаркованную на обочине шоссе. Это был белый седан, "Тойота" или "Ниссан". Подъехав ближе, он увидел, что капот открыт, а у левого переднего крыла стоит стройная фигура.
Это была женщина с длинными светлыми волосами, одетая в светло-серое пальто.
У Боба заурчало в животе.
Просто проедь мимо, - сказал он себе. - Не останавливайся.
Но желудок ему не позволил. Низкое урчание в животе усилилось, быстро превратившись в ноющую боль, которую трудно было игнорировать.
- Черт возьми! - проворчал он.
Но его протест был нерешительным. Он облизнул губы и почувствовал, как вспотели ладони, когда притормозил "Тахо" и выехал на гравийную обочину, припарковавшись прямо за поломанной машиной.
Как давно это было? Восемь месяцев? Еще слишком рано, - предупредила его рациональная сторона. - Между каждым из них ты должен провести не менее года. Если ты будешь слишком сильно размазываться, тебя поймают.
У Боба громко заурчало в животе. Отчаянно. Иррационально.
Он глубоко вздохнул, затем открыл дверцу "Лексуса" и вышел. Лил дождь. На полпути к седану он был совершенно мокрым.
Боб был не красавец, скорее его можно было назвать среднестатистическим мужчиной. Немного полноватый и лысеющий, с бородой цвета соли с перцем. Именно его улыбка всегда успокаивала женщин и покоряла их.
- Привет! - крикнул он, подходя к женщине. Его лицо было дружелюбным, с заслуживающим доверия маской. - Могу я вам чем-нибудь помочь? - сколько раз он произносил эти отработанные слова? Пятнадцать? Двадцать? - Я не механик или что-то в этом роде, но, может быть, я смогу...
Он был почти у передней части машины, когда женщина обернулась.
Свет фар его машины прошелся мимо нее, открывая ее черты. Красивые голубые глаза, бледная безупречная кожа, тонкие красные губы, намек на ямочку на подбородке.
Боб остановился как вкопанный. Голод в животе мгновенно перешел в тошноту. Ему казалось, что его сейчас вырвет.
- Ты... ты мертва, - тупо сказал он.
Женщина улыбнулась. Ее идеальные зубы блестели в галогенном свете.
- О, неужели?
Боб развернулся, намереваясь вернуться к своей машине. Убирайся к черту отсюда! - кричал его разум. - Сейчас же!
Он сделал всего пару шагов, когда почувствовал острую, горячую боль, пронзившую основание черепа. Затем его зрение затуманилось, а конечности отяжелели и онемели; ему стало трудно двигаться.
Боб сделал неуверенный шаг, затем словно начал тонуть и падать вперед.
Тьма быстро поглотила его. Если он и ударился о твердую влажную землю, то не увидел и не почувствовал этого.
- О, вы очнулись.
Боб открыл глаза.
Он был в больничной палате. Его окружали стерильно белые стены, а над головой висел кафельный потолок с люминесцентными лампами. Он вяло повернул голову. Ряд мониторов измерял его сердцебиение, кровяное давление и дыхание. На хромированной подставке для капельниц стояли два прозрачных пакета: один с прозрачной, другой с мутно-желтой жидкостью. Оба были подсоединены к венам его правого предплечья, иглы были закрыты марлей и хирургической лентой.
Боб посмотрел вперед, ожидая увидеть того, кто заговорил. Но он ничего не видел. Его обзор закрывала палатка из белого полотна, закрывавшая нижнюю половину его тела. Он попытался пошевелить ногами, но не смог. На самом деле, он вообще ничего не чувствовал ниже своего пупка.
- Что... что случилось? - пробормотал он.
Его голос звучал отстраненно, как будто эхом отдавался в сотне ярдов отсюда.
В поле зрения появилась женщина с короткими рыжими волосами и очками, одетая в белый лабораторный халат. У нее была папка с бумагами и озабоченное выражение веснушчатого лица.
- Вы что-нибудь помните, Боб?
Мысли Боба путались.
- Нет... не совсем. Я помню, как ехал домой с работы. Шел дождь... Я думаю...
- Так оно и было, - сказала она. - Вы попали в аварию, Боб. Машина былa опрокинутa тягачом с прицепом. Вам повезло, что вы остались в живых.
- Мои ноги, - глухо сказал он. - Я их не чувствую.
Она кивнула.
- Нам пришлось сделать спинномозговую блокаду. Ваш таз и ноги были раздавлены во время аварии. Блок был необходим. Иначе ваша боль была бы невыносимой.
Дисплей монитора подскочил, когда его сердцебиение ускорилось.
- Смогу ли я снова ходить?
Женщина нахмурилась и уставилась на планшет.
- Честно говоря, в данный момент трудно сказать. Была обширная травма костей, мышц и тканей. И еще много повреждений нервов.
- Черт. Именно поэтому вы установили это хитроумное приспособление? - он кивнул в сторону палатки из белой ткани. - Значит, я не могу их видеть?
- Боюсь, на это не очень приятно смотреть. Даже для меня.
Боб некоторое время изучающе смотрел на нее.
- Вы врач или медсестра?
- Я - доктор Тейлор, врач, назначенный на ваше попечение. Но вы можете называть меня Дженнифер, если хотите, - она протянула руку и похлопала его по руке. - В ближайшие недели мы будем проводить много времени вместе.
- Хотел бы я вспомнить, - пробормотал он. Его голова казалась набитой ватой. - Почему я не могу вспомнить?
Дженнифер подошла к капельнице и увеличила напор с мутно-желтой жидкостью.
- Сейчас не о чем беспокоиться, Боб. Вам нужно отдохнуть. От этого зависит ваше выздоровление.
Боб открыл рот, чтобы задать еще несколько вопросов, но не мог придумать, что бы такое спросить. Верхний свет потускнел, монотонный писк мониторов затих, и снова его поглотила тьма.
У Боба заурчало в животе.
- Вы голодны?
Он открыл глаза и увидел доктора Тейлор, стоявшую у его постели. В своих тонких руках она держала поднос с едой.
- Да, - ответил он. - Я полагаю, я мог бы что-нибудь съесть.
Дженнифер поставила поднос на приподнятый столик и приложила его к верхней части его живота. Она нажимала на панель управления на перилах кровати, пока ее пациент не сел в вертикальное положение.
У Боба заурчало в животе, когда он уставился на тарелку в центре подноса. Приправленная свиная отбивная, красный картофель и зеленая фасоль украшали пластиковую посуду. Он был удивлен, увидев маленькую стеклянную миску со сливочно-шоколадным муссом на десерт. Никакого лимонно-зеленого желатина не было видно.
- Выглядит неплохо, - сказал он.
Он попытался поднять руку, но на полпути к тарелке она сильно задрожала и упала обратно на бок.
- Это лекарство, - объяснила Дженнифер. - Мы стараемся держать ваши мышцы как можно более расслабленными, чтобы предотвратить спазмы и судороги, - oна взяла вилку и нож с подноса. - Разрешите я вас покормлю?
- Разве у вас нет санитаров или техников для такого рода вещей?
- Обычно, но я не возражаю, - oна отрезала кусочек мяса от отбивной и наколола его зубцами вилки. - Вкусно?
- Восхитительно, - признал он. - Чем это приправлено? На вкус очень знакомо.
Дженнифер пожала плечами.
- Вам придется спросить об этом у персонала кухни, - она скрылась из виду и вернулась с другой тарелкой. - Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?
Боб нашел это немного странным, но не стал подвергать сомнению ее просьбу. Ему начинало нравиться ее общество.
- Конечно, я думаю, что да.
Доктор пододвинула стул и попеременно кормила то его, то себя.
- Знаете, мне пришлось привыкнуть к этому. Я когда-то была веганом.
- Неужели? Что заставило вас стать плотоядной?
Тень, казалось, на мгновение омрачила ее прекрасные глаза.
- Кое-что случилось. Кое-что, что заставило меня передумать.
Он не стал настаивать на этом вопросе. Что бы это ни было, это, казалось, заставляло ее чувствовать себя неловко. Боб откусил предложенный ему кусок мяса и с наслаждением принялся жевать.
- Дженнифер... Где я? В какой больнице? - он не мог поверить, что не спросил об этом раньше, так как большую часть времени спал.