— Я не знаю. Не выгонят же меня из школы из-за этих дурацких фоток. Это Тимура Игоревича могут уволить, но вряд ли она стала бы за него бояться… — Похоже, она правда не понимала. Даже до Тимура уже дошло, куда клонит Людвиг, а эта маленькая глупышка… Господи, какая же она на самом деле ещё маленькая, а они тут навалили на неё своих взрослых проблем и заморочек!
— Думаю, она испугалась не того, что тебя выгонят, а того, что эти фотки — не дурацкие, а самые настоящие. Она увидела вас вместе, решила, что это правда, и впала в панику от того, что Тимур мог с тобой сделать. Совратить, изнасиловать, просто домогаться — тут уж на что у неё фантазии хватило.
— Да он бы никогда!.. — немедленно выпалила Ксюша.
— Это мы с тобой знаем, что он — никогда. А она — не знает. И она уже была в ситуации, когда дочь загуляла и родила неизвестно от кого. И теперь она очень боится повторения. Боится, что в этой ситуации окажешься ты. За тебя боится, понимаешь?
— А словами она не могла это сказать?
— Не каждый может так легко говорить о своих страхах. — Людвиг развёл руками. — Особенно когда они начинают сбываться. Если ты упадёшь в бассейн, даже в самый мелкий лягушатник, то вряд ли скажешь себе: «Я тону только потому, что боюсь. На самом деле мне надо успокоиться и просто встать на ноги. Здесь воды едва по пояс». И вот представь: когда твоя бабушка увидела фотографии, она оказалась в своём личном бассейне. Доступно?
Ксюша кивнула. Вздохнула.
— Тогда почему она мне не верит? Я же не молчала, я пыталась объяснить, что это всё неправда, но она как будто заранее убедила себя, что я вру. Даже не попыталась выслушать.
— Возможно, давным-давно она кому-то поверила, а потом этот кто-то её обманул. И теперь…
— Но ведь я — не кто-то!
— Да. И именно поэтому ты сейчас немного остынешь, поешь, а потом вернёшься домой и спокойно, без истерик расскажешь, как всё было на самом деле. Поступишь как взрослый и ответственный человек.
— Если я расскажу, как всё было на самом деле, то она мне точно не поверит.
— Спорим?
— Ты что-то знаешь? — Тимур и Ксюша спросили это хором. Слишком уж хитрую физиономию скорчил Людвиг, словно не волк, а лиса какая-то.
— Подозреваю, — уклончиво ответил тот. — Да и в любом случае, что мы теряем?
— Мы? — уточнил Тимур.
— Конечно, мы! Неужели вы думаете, что я останусь здесь и пропущу такое зрелище? Я уже несколько дней мечтаю познакомиться с этой вашей Ольгой Степановной! Думаю, время пришло. Но сначала — пицца!
Глава 14. Крепкий орешек
Отговорить Людвига от визита к Ольге Степановне, конечно, не удалось.
Не то чтобы Тимур всерьёз надеялся… Он прекрасно знал, что переубедить упрямого оборотня невозможно, просто боялся, что пятиминутный поход до Ксюшиной квартиры может привлечь лишнее внимание. Мало им было магов, многие из которых до сих пор мечтали увидеть Людвига в гробу, так теперь ещё и фотограф добавился!
— Если буду в волчьем облике, то никто даже внимания не обратит! — легкомысленно отмахнулся от всех предостережений Людвиг.
— Кроме соседки, которая уже допытывалась, чья это собака тут бегает, — припомнил Тимур.
— Скажи, что твоя.
— Уже сказал, что чужая.
— Ну, мало ли что в жизни случается. Тогда была чужая, а теперь стала твоя.
— Ты точно хочешь, чтобы я выгуливал тебя на поводке и в наморднике?
— Так у тебя же нет намордника! — нашёлся Людвиг и разве что хвостом не завилял, предвкушая возможность размять лапы. А может и завилял — в человеческом теле же не видно.
— Нет намордника — нет прогулки! — обрубил Тимур. — Сиди дома. Или в Доме.
— Да ладно вам. — Ксюша отвернулась от зеркала, перед которым крутилась уже минут пять, печально разглядывая остатки причёски. Тимур следил за ней краем глаза: казалось, стоит на мгновение отвести взгляд, и девочка, поддавшись настроению, обрежет остальные волосы. Мастерицам Дианы её показать, что ли? Пусть наколдуют какую-нибудь приличную стрижку. Говорят, бритые виски — это сейчас модно. — Мы же можем просто переместиться!
— Прямо в квартиру? Не слишком нагло?
— В подъезд. Я ведь сегодня прыгала оттуда в Дом, значит, и обратно можно. Позвоним в дверь, как приличные люди, и будем смиренно ждать, пока впустят.
Звучало довольно логично.
Людвиг, правда, слегка приуныл — кажется, ему действительно надоело сидеть в четырёх стенах, и нерастраченная энергия настойчиво требовала выхода. В лес его отвезти, что ли? Так для этого машина нужна, а у Тимура её нет, и у Фёдора только мотоцикл… Не Стаса же просить, в самом деле!
Впрочем, уныния этому неугомонному хватило меньше чем на минуту. Вскоре он уже обнял Ксюшу за плечи, не то подбадривая, не то поторапливая:
— Ну что, погнали? Чего время тянуть!
— Ага. — Девочка рывком натянула шапку до самых бровей и подала Тимуру руку. — Хватайтесь, вас же тоже переместить надо.
— И как я после этого буду доказывать Ольге Степановне, что пальцем тебя не трогал?
— Однажды вам придётся научиться врать.
— Нет-нет, мы же договорились! Сегодня говорим правду! — вмешался Людвиг.
Ксюша спорить не стала, но посмотрела на него с обречённостью приговорённого к смертной казни. Похоже, она считала, что в правду бабушка никогда не поверит, только разозлится ещё сильнее. Тимур был с ней абсолютно согласен, однако необходимости пойти и объясниться это не отменяло.
Перемещаться пришлось в два этапа — сперва в Дом, а затем в подъезд, на этаж ниже квартиры Фроловых. Первый скачок получился довольно простым, Тимур даже не оступился, разве что слегка пошатнулся от неожиданности, а вот со вторым вышла неувязка: Ксюша, похоже, прыгнула в Дом прямо с лестницы и сейчас вернулась в ту же точку. Вернее, на ту же ступеньку. Только вот теперь девочка была не одна!
Естественно, на одной ступеньке вся троица не поместилась: Тимур стукнулся коленкой о перила, Ксюша зависла одной ногой в воздухе, а Людвиг вообще полетел носом вперёд, приземлился на четыре лапы, пробежал несколько шагов вниз по инерции и недовольно рыкнул.
— Ксю! — возмутился он, вернув человеческий облик. — Неужели нельзя выбирать места попросторнее? То лестница, то туалет. В следующий раз в лифт меня затащишь или в древесное дупло?
— Если будешь плохо себя вести, — хмыкнула Ксюша, но сразу же сменила тон. — Извини, не подумала. Так, ладно… В общем… — Она нерешительно потопталась на месте, не торопясь подниматься к родной квартире. — Тимур Игоревич, а можно вы сами с ней поговорите, а я здесь подожду?
— Эй, выше нос! — попытался приободрить её Тимур. — Не съест же она тебя.
— Ага, только понадкусывает. Ну что вам, жалко, что ли?
Жалко, конечно, не было. Было… стрёмно. Некомфортно.
Утренний разговор с директрисой получился непростой, но даже он не ощущался таким минным полем, как беседа с Ольгой Степановной. Михайловна была прямая, как школьная указка: хвалила бурно, ругала громко и молниеносно переключалась из одного состояния в другое под действием фактов. А вот Ксюшина бабушка… тут голыми фактами не обойдёшься, надо что-то другое придумать. И желательно поскорее, чтобы объяснение не превратилось в нерешительное блеяние.
А оно могло!
Тимур в красках представлял, как он звонит в дверь, как на пороге возникает Ольга Степановна, скрещивает руки на груди, хмурит брови и вперивает в несчастного учителя суровый взгляд поверх очков. И говорит слегка надменно:
— Явились наконец-то!
Голос прозвучал настолько явственно, что Тимур вздрогнул. И только когда Ксюша с Людвигом синхронно посмотрели наверх, до него дошло, что фраза ему не почудилась.
— Добрый день, — кое-как выдавил он. (А вот и нерешительное блеяние подоспело!)
— Добрый? — Ольга Степановна стояла на верхней ступеньке лестницы: в брючном костюме, накрашенная, прямая, как копьё. И такая же бронебойная, проламывающая любые доспехи одним только взглядом. Разве что домашние тапочки чуточку дисгармонировали с образом стальной леди. — Разгалделись на весь подъезд! Марш в квартиру!
Таким командным тоном к Тимуру давненько не обращались. Пожалуй, с самого детства.
Наверное, стоило вспомнить, что детство давным-давно закончилось и сейчас он — взрослый серьёзный человек, учитель и (иногда) пример для подражания, но вместо этого Тимур опустил голову и покорно сделал шаг наверх. А потом ещё один.
Ксюша шла следом — с той же скоростью и, возможно, с тем же выражением лица. А потом вдруг рванула вперёд, поравнялась с Тимуром и взяла его за руку. В голубых глазах зажглись явственные огоньки протеста.
— А почему сразу в квартиру? Нельзя тут поговорить? Боишься, что все опять услышат твою истерику? — почти выкрикнула она. — Что снова слухи пойдут?
— Быстро домой, кому сказано! И отойди от него! Немедленно!
Тимур почувствовал, что Ксюша уже не держит его за руку, а держится за неё. Цепляется со всей силы, как за спасательный круг. Ну разве можно было в такой ситуации разжать пальцы?
— Ольга Степановна, вы только не кричите. Успокойтесь. Это не то, что вы подумали.
— Тебя вообще не спрашивали. И не звали. Думаешь, я тебя похвалю, что эту дурёху домой привёл? Скажи спасибо, что ментам не сдала. Так что всё, вали, и чтоб я тебя больше не видела.
Слышать обращение на «ты» было непривычно. Раньше Ольга Степановна за рамки приличия не выходила. Скорее, наоборот, охраняла эти рамки со всем тщанием.
— Послушайте…
— Убирайся с глаз моих!
— Нет! — рявкнула Ксюша. — Он никуда не пойдёт. И ты его выслушаешь.
— Не ори на меня! — Её бабушка тоже повысила голос. Да уж, они определённо друг друга стоили.
— Почему тебе можно, а мне — нет?
— Потому что я старше и умнее!
— Так, леди, ну-ка сбавьте обороты, — вклинился между ними Людвиг. — Давайте сразу проясним один момент.
— А это кто? Моральная поддержка? — Ольга Степановна демонстративно оглядела его с ног до головы, и увиденное ей, судя по всему, не понравилось. Ну да, на первы