— Можно просто Стас.
— Стасик, давайте проясним. Я, несомненно, не безгрешен, но с Надей у нас всё было исключительно добровольно. Как принято выражаться, по обоюдному согласию. Я никогда её не принуждал, не заставлял. Не знаю, почему вы решили предъявить мне претензии спустя столько лет и кем вам приходится эта девочка… Впрочем, сейчас она, должно быть, уже взрослая женщина. В любом случае, если у неё есть ко мне вопросы, пусть приходит лично, а не отправляет посредников.
Тимур опустил руку на плечо Фриды, опасаясь, что после этих слов она немедленно сиганёт вниз, но девушка не двинулась с места.
— Она не придёт. Она вас даже не помнит, — ответил Стас.
— Так в чём же проблема?
— Именно в этом. Она хочет вспомнить. А я хочу, чтобы вы никогда больше не появлялись в её жизни. А лучше — вообще умерли и не доставляли проблем людям. Понимаете, я навёл справки, пока вас искал. И ни один, верите ли, ни один человек не отозвался о вас положительно. Пожалуй, самым мягким было определение «стрёмный».
Вряд ли Гаврилову было приятно, но держался он неплохо. Казалось, его забавляла беседа, и Тимур запоздало подумал, что, возможно, волноваться надо вовсе не за его жизнь. Да, Стас моложе, сильнее и вооружён, но он совершенно не представляет, с кем связался. Пожилой маг с небольшим резервом силы — всё ещё маг! Что для него обычный человек, пусть даже и с пистолетом?
Правда, Тимур не заметил, чтобы Гаврилов успел предпринять хоть какие-то меры предосторожности, но это ещё ни о чём не говорило.
— Вы же умный человек, Стас, — покровительственно заметил Гаврилов. — Вам не кажется, что ваши с Надей желания слегка друг другу противоречат? Никто, кроме меня, не сможет ей помочь.
— Ерунда. Все знают, что после смерти колдуна заклинание развеивается само собой.
Гаврилов дёрнулся. Тимур задумался.
Да, этот принцип был настолько очевидным, что упоминался даже в детских книжках.
На самом деле в большинстве случаев мага достаточно было просто вырубить, а иногда и вовсе отвлечь, сбить концентрацию, прервать равномерное течение силы, поддерживающей заклинание. Например, щит, под которым Тимур прятался возле беседки, наблюдая за Ингой и Бурановым, мог слететь от любого неловкого движения.
Но чары, влияющие на память, действовали по-другому. Они просто что-то изменяли в сознании. Одномоментно. А потом маг мог спокойно идти по своим делам, ничего не контролируя.
Честно говоря, Тимур так и не разобрался, как это работает, и понятия не имел, что произойдёт с памятью Нади после смерти Гаврилова: блок действительно исчезнет или, наоборот, его больше никто и никогда снять не сможет.
Но сам-то Гаврилов наверняка знал!
— А, вы об этом, — задумчиво проговорил он. — Тогда у нас небольшая проблема.
— У вас, — поправил Стас.
— Нет-нет, именно у нас. У нас обоих. Ваша проблема состоит в том, что вы полезли мне угрожать, не разобравшись в ситуации. Могли бы просто спросить, кто поставил блок на память Нади, и я бы вам сразу ответил, что это не моя работа. И, к сожалению, тот человек — величайший менталист из всех, кого я знаю, — давно скончался. И этот факт однозначно опровергает вашу теорию о том, что смерть мага поспособствует возвращению памяти. К сожалению, молодой человек, это так не работает. — Гаврилов развёл руками. — Ну а моя проблема в том, что у меня, кажется, закончились аргументы, позволяющие сохранить жизнь. Совершенно не представляю, чем ещё могу быть вам полезен.
А вот это было внезапно! Сначала Тимур подумал, что ослышался или неправильно понял. Гаврилов, по обыкновению, вместо того чтобы говорить прямо, накрутил вокруг одной фразы целый ворох словесных конструкций, завязнуть в котором было легче лёгкого.
Но если память Наде стирал не он… То кто?
Или это враньё? Очередная попытка выкрутится? Потянуть время? Свалить вину на другого?
Но вроде от остальных своих грехов Гаврилов не отказался. Да, встречался с Надей; да, она родила от него ребёнка. А кто подчистил ей воспоминания — не так уж и важно, особенно если этот кто-то давно умер.
Фрида слушала разговор, нервно закусив костяшку пальца. Второй рукой она всё ещё цеплялась за Тимура, а он так и не придумал, что делать дальше.
— Хотите сказать, это не вы стёрли Наде память? — переспросил Стас. — Но вы же только что говорили, что можете её восстановить.
— Неправда, я такого не говорил. Я сказал, что могу ей помочь. Например, рассказать, что случилось. Описать некие совместные моменты. Фотографии не покажу, не имею привычки снимать всё подряд, но, пожалуй, я мог бы попытаться…
— Не пытайтесь, — оборвал его рассуждения Стас. — Если она всё равно ничего не вспомнит, то какая разница?
— Да-да, именно это я и имел в виду, когда говорил, что у меня закончились аргументы.
До этого момента Тимур не верил, что Стас решится на что-то серьёзное. Весь этот диалог на берегу реки, пусть даже и с пистолетом, напоминал сцену из дешёвого фильма: неловкую, наигранную, плохо срежиссированную и не особо нужную в сюжете.
Но жизнь — не фильм. Жизнь состоит не только из нужных и красивых сцен.
Дуло пистолета смотрело Гаврилову прямо в грудь.
Стас не улыбался.
Гаврилов — тоже.
— Вы что, действительно собираетесь стрелять? — нервно спросил он. — Я настолько вам противен? Вы ведь меня даже не знаете!
Стас промолчал, только глубоко вдохнул, собираясь с духом.
— Выстрел — это громко! — не сдавался Гаврилов. — Вы в курсе? Вы хоть раз стреляли из пистолета? В человека? Вы понимаете, что… это же смертельно. То есть, я хочу сказать, это не шутки. Вы представляете, что происходит, когда в человека попадает пуля? Это же кровь, много крови… и больно… и вообще…
— Я врач, я знаю, как это выглядит, — тихо напомнил Стас.
— Вас поймают! Здесь всюду люди, здесь охрана, вы не сможете спрятаться, вас поймают и посадят…
— Вы уверены?
— Это очевидно.
— Вы уверены, что я вообще собирался в вас стрелять? Вы — колдун, а я, напоминаю, врач. Неужели вы думаете, что если бы я задумал убийство на собственной свадьбе, то стал бы размахивать пистолетом, как бандюган из девяностых? Нет, я бы поступил по-другому: я бы угостил вас коньяком и предложил прогуляться в какое-нибудь безлюдное место. И развлекал бы вас прогулками и разговорами достаточно долго, чтобы вещество, которое я добавил в коньяк, начало действовать. Возможно, вы бы даже заметили его действие, но списали симптомы на усталость, алкоголь или напряжённую беседу. Кстати, как самочувствие? Голова не кружится? Сердце не шалит? Или, может, в пот бросило?
— Чт-то вы сделали? — севшим голосом спросил Гаврилов. Кажется, ему и в самом деле было нехорошо. — Чем вы меня отравили?
— Да почему сразу «отравил»? Что я, маньяк какой-то? Мне кажется, в таких случаях гораздо удобнее использовать лекарство. Есть такие препараты, которые очень плохо сочетаются с алкоголем. Итак, вы вышли на берег, залюбовались красивым пейзажем, голова закружилась, ноги подогнулись, а здесь даже никакого бортика нет, вот ведь незадача, совсем владельцы не заботятся о безопасности гостей! А на календаре ноябрь, вода почти ледяная, берег довольно крутой. Утонуть при таком раскладе — раз плюнуть.
К концу рассказа Гаврилов побледнел настолько, что заметно было даже в полумраке. Тимур видел его испуганное лицо так чётко, будто стоял напротив.
Но он всё ещё не представлял, что делать. С пистолетом были хоть какие-то варианты: отбросить его в сторону, обездвижить Стаса, вовремя поставить щит.
А сейчас, получается, осталось только смотреть? Или скорую вызвать? Срочно, пока не стало поздно?
«Не нервничай, он блефует!» — раздался в голове звонкий голос Ксюши. Тимур чуть не подпрыгнул от неожиданности, Фрида тоже вздрогнула и удивлённо заозиралась.
— Ты слышал? — одними губами спросила она.
Тимур кивнул, но говорить что-то вслух поостерёгся, чтобы не привлекать внимание Стаса и Гаврилова. Очень хотелось поверить невидимой Ксюше (в конце концов, кому, как не эмпату, чувствовать такие вещи), но что, если она ошибается?
Да и где она вообще? Засела в каких-нибудь кустах?
Кустов поблизости было предостаточно, но никого, похожего на шуструю девчонку, в поле зрения не мелькало.
— Вы не станете! — уверял тем временем Гаврилов. Он резко растерял всю свою браваду и уже не пытался давить авторитетом — просто стоял, глядя на Стаса снизу вверх, и жалобно причитал: — Вы не посмеете! Я не могу вот так умереть. Вызовите скорую. Ну что вы стоите, помогите мне, вы же врач. А у меня семья…
— У меня тоже семья, — пожал плечами Стас. — Вы чуть не довели мою сестру до убийства, а я вас по головке погладить должен и сопельки вытереть?
— Сестра? В каком смысле сестра? Вы всё ещё про Надю говорите? Но у неё же не было братьев! Да и… какая разница, ведь она никого не убила!
— Убила. Себя. Почти убила. Я просто успел… помешать.
Тимур ухватил Фриду за плечи за мгновение до того, как она рванула вперёд, рискуя свалиться с крыши. Фанера опасно затрещала и, кажется, слегка прогнулась.
— Кто там? — Стас вскинул голову на звук и сощурился, пытаясь разглядеть, кто прячется наверху.
— Что вы хотите сказать? — не унимался Гаврилов, не обращая никакого внимания на посторонний шум. — Если ваша сестра решила наложить на себя руки, то это её выбор. При чём тут вообще я? Не понимаю!
— Вот и я не понимаю, как умудрилась в вас влюбиться! — крикнула Фрида, вскакивая на ноги, и в этот раз Тимур не успел её удержать.
А в следующую секунду раздался громкий хруст, и лист фанеры разломился. Тимур рухнул в темноту сарая; следом за ним, коротко взвизгнув, полетела Фрида.
Глава 22. Свадьба без драки
В целом приземление можно было назвать удачным. По крайней мере, так подумал Тимур, когда увидел неподалёку от себя острый край сапёрной лопатки и полускрытый брезентом лодочный мотор.