Я особенно благодарен многим сотням студентов, которые прошли курс COS 109 «Компьютеры в нашем мире». Их интерес, энтузиазм и дружелюбие стали неисчерпаемым источником вдохновения. Я надеюсь, что, когда несколько лет спустя они будут руководить миром, окажется, что этот курс пошел им на пользу.
Введение
Это было лучшее из всех времен, это было худшее из всех времен…[5]
Мы с женой планировали провести летний отпуск 2020 года в Англии. Мы забронировали номер, внесли предоплату, купили билеты, договорились с друзьями, чтобы они присмотрели за нашим домом и котом… а потом мир изменился.
В начале марта стало понятно, что COVID-19 станет серьезным мировым кризисом в области здравоохранения. Принстонский университет отменил занятия и в срочном порядке отправил студентов домой. Им дали неделю, чтобы собрать вещи и уехать. Быстро последовало решение, что в этом семестре они уже не вернутся.
Занятия перенесли в онлайн. Студенты смотрели лекции, писали работы, сдавали экзамены и получали оценки – все происходило удаленно. Я начал познавать Zoom – систему для видеоконференций – и стал пусть не экспертом, но, во всяком случае, опытным пользователем-любителем. К счастью, я преподавал два коротких семинара, примерно по десятку студентов в каждом, поэтому одновременно видел всю группу и поддерживал нормальное общение. У коллег, которые вели большие лекционные занятия, дела обстояли не так хорошо – и, конечно, это негативно отразилось на учениках по другую сторону всех этих виртуальных кафедр.
Большинство студентов вернулись в свои уютные дома с надежным электроснабжением и устойчивым интернет-соединением, где их поддерживали родные и они не столкнулись с нехваткой еды или еще чего-либо жизненно важного. Естественно, отношения между людьми страдали из-за вынужденного разделения или процветали из-за вынужденного объединения (а иногда – наоборот). Но это были несерьезные проблемы.
Часть студентов попала в гораздо более бедственное положение. У одних интернет-соединение прерывалось или вообще отсутствовало, из-за чего они не могли пользоваться видеосвязью и электронной почтой. Другие долго болели или находились на длительном карантине. У третьих заразились родственники, и о них приходилось заботиться, а у кого-то даже умерли близкие.
Повседневная административная работа в университете также перешла в онлайн-режим, случайные разговоры в коридоре превратились в ежедневные виртуальные встречи, а вся бумажная работа в основном велась по электронной почте. Я быстро устал от Zoom, но пока что хотя бы не сталкивался с выходками хакеров, вторгающихся в онлайн-пространство.
Во многих частях мира нашлись везучие люди, профессия которых позволяла трудиться удаленно, и компании быстро перешли в режим работы из дома. Люди улучшали фон для видеосвязи: демонстрировали книжные полки или аккуратно расставленные цветы и картины, учились добиваться (почти полной) тишины от своих детей, домашних животных и близких, а также не показывать их в кадре.
Стриминговые сервисы вроде Netflix, и так уже популярные, расширили аудиторию. Полный запрет на спортивные мероприятия поспособствовал ускорению развития онлайн-игр и фэнтези-спорта[6].
Мы постоянно смотрели новостные сводки о том, как быстро распространяется вирус COVID-19 и как удручающе медленно и непоследовательно его сдерживают, что сопровождалось чрезмерным изобилием несуразных идей и откровенной лжи политиков. Честных и компетентных руководителей среди них нашлось мало. Еще мы немного узнали о том, как стремительно развиваются экспоненциальные процессы.
Адаптироваться к новому способу ведения дел оказалось на удивление легко. Счастливчики продолжали работать, поддерживали виртуальный контакт с друзьями и родственниками, заказывали еду и все необходимое, почти как и прежде. Интернет и вся инфраструктура поддерживали связь между нами. Ситуация была на удивление устойчивой: системы передачи информации никогда не отключались, как и (к счастью) электричество, тепло и вода.
Технологические системы настолько хорошо работали во время этого глобального кризиса, что мы почти не вспоминали о них, – если не считать нескольких тревожных моментов, – хотя без них нам пришел бы конец. То же самое относится и ко множеству незаметных героев, которым не уделяли внимания, но они не допускали поломок, зачастую серьезно рискуя здоровьем и даже жизнью. Кроме того, мы по-настоящему не задумывались о миллионах людей, которые потеряли работу, потому что не могли выполнять свои задачи через интернет и их источник дохода исчез в одночасье.
Я буквально никогда не слышал о Zoom перед тем, как начал использовать его в марте. Эта программа, выпущенная в 2013 году, предоставляла систему для видеоконференций, конкурируя с более крупными игроками вроде Microsoft Teams и Meet от Google (этот проект часто переименовывали). Zoom вышла на фондовую биржу в 2019 году, а сейчас, поздней осенью 2020 года, когда я пишу это, она оценивается в более чем 125 миллиардов долларов4, что намного выше стоимости таких старых и хорошо известных компаний, как General Motors (61 млрд) и General Electric (85 млрд), и значительно дороже IBM (116 млрд).
Работать удаленно получалось у тех, кто обладал быстрым надежным интернетом, а также компьютером с камерой и микрофоном. Интернет-провайдеры и поставщики облачных сервисов располагали достаточными мощностями, чтобы справиться с растущим трафиком. Службы видеосвязи оказались настолько доступными и совершенными, чтобы большинство людей пользовались ими безо всяких неудобств. А ведь еще десять лет назад эти сервисы работали совсем не так хорошо, если вообще существовали.
Короче говоря, вездесущие современные технологии дали возможность счастливчикам жить в обстановке, вполне похожей на нормальную. Эти события напомнили нам, как разнообразны технологии, насколько глубоко они вошли в нашу жизнь и как улучшили ее во всех отношениях.
Но у этой истории есть оборотная сторона, не такая радостная.
Ситуация с интернетом, который уже стал рассадником паранойи, ненависти и безумных теорий, еще ухудшилась. Социальные сети позволили политикам и чиновникам распространять ложь, все заметнее разделять нас и избегать ответственности, получая поддержку от «новостных» агентств, не интересующихся фактами. Такие сайты, как Twitter и Facebook[7], безуспешно пытались найти золотую середину – остаться нейтральной платформой для свободного выражения идей, но сдержать шквал провокационных постов и откровенной лжи.
Слежка вышла на новый уровень: во многих странах применялись технологии для ограничения прав людей, мониторинга их поведения и контроля над ним. Например, в Китае, помимо прочего, использовалась технология распознавания лиц для надзора за национальными меньшинствами. Во время пандемии COVID-19 китайское правительство обязало граждан установить приложение, которое работает как своего рода паспорт иммунитета, но также сообщает полиции о местонахождении пользователей5. В США и Великобритании местные правоохранительные органы приглядывают за людьми, полагаясь на систему распознавания лиц, считыватели номерных знаков и тому подобное.
Наши мобильные телефоны постоянно фиксируют местоположение, и различные субъекты могут агрегировать эти данные. Приложения для отслеживания смартфонов – отличный пример двойственности технологий. Кто станет возражать против системы отслеживания контактов с COVID-19, которая уведомляет вас, общались ли вы с потенциально заразным человеком? Но любая технология, позволяющая правительству узнать, где вы были и с кем разговаривали, в том числе помогает ему более эффективно вести мониторинг и контроль. Это короткий и скользкий путь от отслеживания заболеваемости к выявлению мирных протестующих, инакомыслящих, политических оппонентов, изобличителей и всех остальных, кого власти воспринимают как угрозу. (Неясно, работает ли вообще отслеживание контактов на основе приложений, поскольку оно очень часто выдает ложноположительные и ложноотрицательные результаты6.)
Почти все наши взаимодействия с онлайн-миром, а часто и в офлайне, отслеживают бесчисленные компьютерные системы. Они запоминают, с кем мы имели дело, сколько заплатили и где находились в то или иное время. Основную часть этих данных накапливают в коммерческих целях, поскольку чем больше компании знают о нас, тем точнее могут настроить целенаправленную рекламу. Многие читатели уже знают, что эти данные собираются, но, полагаю, не подозревают, в каких объемах и насколько подробно.
Наблюдением занимаются не только компании, но и правительство. То, что обнародовал Эдвард Сноуден, – электронные письма АНБ, внутренние отчеты, презентации PowerPoint, – многое поведало о шпионаже в цифровую эпоху7. Суть в том, что АНБ следит за всеми в грандиозных масштабах.
Разоблачения Сноудена ошеломляли. Многие подозревали, что АНБ шпионит за людьми активнее, чем признаётся, но истинный размах превзошел воображение. Сотрудники АНБ регулярно собирали метаданные обо всех телефонных разговорах в США – кто и кого вызывал, когда и как долго они беседовали – и могли даже записывать сами звонки. Они сохраняли мои разговоры по Skype, контакты по электронной почте, а также, возможно, содержимое моих писем. (И ваших, конечно, тоже.) Они прослушивали телефонные разговоры мировых лидеров. Они перехватывали громадные объемы интернет-трафика, установив записывающие устройства на оборудование в тех местах, где подводные кабели входят на территорию США или покидают ее. Они склоняли и принуждали крупные телекоммуникационные и интернет-компании собирать и передавать информацию о своих пользователях. Они длительное время хранили громадное количество данных, делясь некоторыми из них со шпионскими агентствами других стран