Это не значит, что глобализация экономики не несет в себе ничего позитивного: речь идет только об ее неизбежных негативных сторонах, которые могут приобрести самый трагичный итог. Но, например, те или иные долгосрочные капиталовложения в экономику стран Азии и Латинской Америки вполне уместно рассматривать как спасительные, ибо после Второй мировой войны население этих континентов выросло более чем втрое и уже не могло существовать за счет традиционной экономики.
Ныне многие возлагают надежды на столь же спасительные инвестиции в нашу экономику, но, как убедительнейшим образом показано в изданной в 1999 году книге А. П. Паршина «Почему Россия не Америка», это тщетные надежды. Страны, куда идут многомиллиардные инвестиции, расположены в тропиках и субтропиках, где затраты на строительство и эксплуатацию предприятии и жизнеобеспечение рабочей силы в несколько раз ниже, чем в России, так как у нас все помещения должны быть более фундаментально построены и нуждаются в полугодовом и более длительном отоплении, а рабочие не могут обойтись без теплой одежды, основательного питания и т. д., и т. п.
Кардинальное отличие России ясно видно на примере экспорта нефти. Почти все страны-поставщики находятся недалеко от морей и океанов, наши же главные месторождения – за тысячи километров от морей, в очень суровом климате. В силу этого наша прибыль от экспорта нефти не может быть столь значительной, как у других стран, только ее недостаточно для того, чтобы обеспечить интенсивное развитие экономики и повышение жизненного уровня населения. И уж конечно, Россия не может на равных войти в глобальный нефтяной рынок. Наш экспорт – это в лучшем случае средство выживания…
Кстати, популярная нынче версия, что СССР накануне 1991 года жил на «нефтедолларовой игле», не соответствует действительности. Экспорт нефти, как и в других странах, обеспечивал импорт необходимых товаров. Так, в 1980 году экспорт в страны, не входившие в соцлагерь (который, в общем, был экономическим целым), составил 34,9 млрд. долларов, а импорт – 32 млрд. долларов. Из-за понижения цен на нефть экспорт в 1986 году снизился до 30 млрд., соответственно, сократился и импорт – 29 млрд. Нельзя не сказать и о том, что валовой национальный продукт СССР составлял в 1986 году 799 млрд. довольно весомых советских рублей, произведенный национальный доход – 587,4 миллиарда, а доходы госбюджета – 419,5 миллиарда рублей. На этом фоне экспорт в 30 миллиардов долларов не казался чем-то существенным. Ныне же дело обстоит совсем по-другому.
И еще один не менее, а может даже более важный аспект проблемы. В СССР была совершенно незначительная по сравнению с мировой плата за электроэнергию и энергоносители. Она и сегодня гораздо ниже, чем на мировом рынке. При действительной интеграции России в мировую экономику сей дисбаланс, понятно, должен быть ликвидирован, а это неизбежно приведет к крайне негативным и даже катастрофическим последствиям и для предприятий, и для населения, значительная часть которого и сейчас не имеет возможности оплачивать в полной мере потребляемые тепло и электричество.
Можно бы привести и другие аргументы, но и вышеизложенное, как представляется, дает основания заключить, что России необходима мощная защита (конечно, глубоко взвешенная и гибкая) от глобализированной экономики. Нетрудно предвидеть, что эта постановка вопроса будет квалифицирована как «реакционная», но и принятый рядом вполне «прогрессивных» стран Запада проект «евро» с очевидностью направлен против экономической глобализации.
Нельзя не сказать и о том, что введение евро явится актом очень существенного «вмешательства» государств в экономику. И если подобное происходит в гораздо более «благополучных» странах, чем Россия, у нас спасение экономики возможно только при самых решительных действиях государства.
Нередко приходится читать и слышать, что дореволюционная Россия, в отличие от СССР, так или иначе входила в мировой рынок, а роль государства в экономике была не так уж и велика. Это совершенно необоснованное сопоставление, обусловленное незнанием реального положения дел. В 1913 году сельское население России, составлявшее более 80 %, а отчасти и городское, жили, по сути, в условиях натурального хозяйства – вне не только мирового, но и в огромной степени внутрироссийского рынка.
Так, в 1913 году та часть национального дохода, которая была использована на личное потребление населения, выражалась в сумме 71,7 млрд. рублей, а розничный товарооборот составлял всего лишь 7,1 млрд. рублей – 90 % потребляемого не проходило через рынок! (см. Россия. 1913 год. СПБ., 1995, с. 36 и 198). Совершенно иная картина 75 лет спустя, в 1988 году, незадолго до призывов к интеграции в мировую экономику. Личное потребление выразилось в сумме 393 млрд. рублей, а розничный товарооборот составил 373,7 млрд. рублей, то есть всего на 4,4 % меньше (см. Народное хозяйство СССР в 1988 году. М., 1989, с. 17 и 98).
Подводя итог, приходится сказать, что в силу геополитического и географического положения России (о некоторых «особенностях» которого шла речь выше) мы не имеем оснований ожидать позитивных последствии глобализации для нашей экономики. Иное дело – глобализация мировой политики, вовлекающая в одну общую «игру» все население планеты.
У России, расположенной между Западом и Востоком и вобравшей в себя многое из бытия и духа и того, и другого, есть, пожалуй, самые широкие возможности межгосударственных связей и взаимодействий, что и осуществлялось в завершившемся году достаточно интенсивно и без каких-либо «ограничений» (контакты на высшем уровне и с Великобританией, и с Индией, и с КНДР, и с США и т. д.). И уместно предположить, что «политическая» глобализация будет иметь для России позитивные последствия.
Характерно, что и наш президент, сославшись на инициативу И. В. Сталина, заявил о готовности России вступить в НАТО.
У России нет и не может быть национальной идеи
РАО: Сегодня многие политологи и аналитики считают отсутствие национальной идеи у русского народа основным препятствием на пути к созданию сильной и богатой России. Каково Ваше мнение по данному вопросу?
В. К.: Ранее я тоже считал, что нужна национальная идея вместо коммунистической, но впоследствии понял, что для России это неприемлемо. Есть английская, французская, германская национальные идеи, и они себя очень ярко проявили в истории. Но в нашей истории очень трудно обнаружить национальную идею. Идея Третьего Рима, идея «метаморфозиса» при Петре I, коммунистическая идея – идеи не национальные.
Иначе быть и не могло. Россия всегда представляла из себя континент, точнее, субконтинент, отличный от Европы и Азии. Эту мысль впервые четко выразил Чаадаев. Именно ему принадлежит формулировка, что в России европейская и азиатская цивилизации слившись, переработаются в некую новую, самостоятельную цивилизацию. Россия – многонациональный континент. В строительстве русского государства с древнейших времен ведущую роль играют представители самых разных национальностей. Огромное количество дворянских родов (а дворянство в течение долгого времени было сословием, определяющим лицо страны) имеет нерусское происхождение. Но русский народ, несомненно, всегда являлся основным стержнем государства. Почему? Потому что русские в системе страны – единственный евразийский народ. Русский народ является евразийским народом в силу того, что с самого начала своего существования он серьезно, глубоко контактировал как с европейскими, так и с азиатскими народами. Лишь попав в магнитное поле России, другие народы тоже приобретают евразийские черты. Хотя, если приходится выбирать, то чаще всего эти народы предпочитают быть задворками Европы, а не «передним крыльцом» России. Но является ли это действительно лучшим уделом для них? Возьмем, к примеру, Литву и Грузию. Находясь в гигантском магнитном поле страны с населением около 300 миллионов человек, эти очень маленькие в мировом масштабе народы смогли создать кинематографию, которая получила мировое признание. Оказавшись вне России, они утратили такую возможность. Ведь это требует не только материальных, но и исключительных духовных затрат.
Повторяю: русский народ никогда не двигался в русле национальной идеи в отличие от англичан, немцев, французов, японцев или китайцев. Многочисленные разговоры о национальной идее – плод невежества, и на них, собственно, нет смысла ориентироваться. К сожалению, в отрицании национальной идеи как движущей силы русского народа большинство видит национальное принижение. Это неверно. Чаадаев в свое время писал, что для нас узки любые национальные идеи, так как Провидение поручило нам интересы человечества. Русские – уникальный народ, который смог определить судьбу континента, притом не навязывая ему своей национальной идеи. Ведь Россия никогда не была колониальной системой. Русский народ во многих отношениях жил хуже, чем другие народы. В служении целому континенту и тем самым всему миру не остается места для обеспечения собственного благосостояния, для чисто бытового устройства жизни. Тот, кто берет на себя ответственность за человечество, должен за это платить. Но в награду за служение русский народ создал свою культуру…
РАО: Русская национальная идея на самом деле не национальна?
В. К.: «России для русских» быть не может, не должно. На Западе такая формулировка сразу обретает широкий отклик: «Германия для немцев», «Франция для французов». В том, что в России такие идеи не находят поддержки, я вижу не бессознательность русских, а верное ощущение своей исторической судьбы.
РАО: Что необходимо сделать, чтобы предотвратить распад России?
В. К.: Россия распадалась многократно. Во время татаро-монгольского нашествия Россия ослабла настолько, что позволила Литве, а затем Польше присоединить Белоруссию и Украину. Эти территории были отторгнуты на 4 века. Благодаря этому образовались два народа – белорусы и украинцы, или малороссы. До монгольского нашествия ли