— чтобы у нас в каждом ликпункте каждый туда попадающий получил сумму понятий, которые сделали бы его близким социализму.
Но надо следить и за тем, не превращается ли эта работа в пустую болтовню. Это тоже бывает. Я видела однажды спектакль, который ставился на выпуске одного ликпункта: там изображалась работа ликпункта; руководитель говорил весьма непонятно ученикам о польских событиях, а читать их учил — хуже не надо. Если этот спектакль отражал фактическую работу, то такая работа никуда не годна, конечно. Ликпункт должен, с одной стороны, учить читать и писать — и ни на минуту не упускать эту задачу из виду, а с другой стороны, он должен уметь дать учащимся те мысли, знания, настроения, которые приближают социализм к массам. Надо, чтобы человек после изучения грамоты стал бы читать не священные книги, не бульварные романы, а советские газеты — читать то, что дает ему представление о том, как надо перестраивать жизнь на новых началах.
Точно так же мы подходим к школе взрослых. Школа должна давать известную сумму знаний, но она еще должна научить, как эти знания применить к тому, чтобы построить жизнь по-новому. Школа должна дать указания, как увязывать знания с практической жизнью.
Наконец, рабочие университеты. Это новый тип школы, который вырос стихийно. Могут ли рабочие университеты дать что-нибудь для более глубокого понимания коммунизма? Конечно, могут. В прошлом году я была в Москве на выпуске рабочего университета. Там один рабочий говорил: «Странное дело, в университете у нас уклон естественноисторический. Мы занимались естественными науками, а получилось так, что я и по партийной линии стал более квалифицированным». Это очень характерно и показывает, как правильная постановка дела подводит к лучшему, более глубокому пониманию партийных задач, задач строительства.
Возьмем библиотеки. Каждый политпросветчик понимает, что не просто важно, чтобы библиотека существовала. В буржуазных странах тоже есть библиотеки. Важно содержание книг, которые находятся в библиотеке. Получатся разные результаты в зависимости от того, будем ли мы выдавать книжки, которые проповедуют буржуазный строй в прикрытой форме, или будем выдавать книжки, которые правильно освещают все стороны жизни. На нас, политпросветчиков, очень много было нареканий в заграничной белогвардейской прессе за то, что мы. «много книжек изъяли из обращения», что мы «не даем свободно читателю выбрать то, что он хочет». Но дело ясно, что не к чему давать в библиотеку того, что засыпает глаза песком, что мешает ясному пониманию событий, и что задача библиотеки — давать такие книжки, которые нужны читателю, которые действительно ценны, действительно научны и стоящи. И вот сейчас, в данный момент, можем ли мы отказаться от того, чтобы стремиться как можно лучше подобрать книжки библиотекам, чтобы дать такую книжку, которая раскрывает читателю глаза, которая дает знание и помогает человеку чувствовать себя членом коллектива? Конечно, всякий скажет, что надо в этом направлении работу продолжать.
Возьмем избы-читальни, клубы. Безразлично ли, что там ставится, или не все равно? Об этом и говорить нечего; избы-читальни и клубы должны быть такими, чтобы они в своей работе показывали себя.
У нас в клубах ставится художественная работа, но всегда ли она помогает сплочению трудящихся? Очень часто художественная работа идет совсем по другой линии, не по той, по которой следует. Кино или радио имеет громаднейшее значение, больше, чем что-нибудь другое. Но если ставится буржуазный фильм, который порождает совсем другие чувства — не те, которые помогают пролетариату сплотиться, стать сознательнее, — такие фильмы никуда не годны. Если радио передает какой-нибудь пошлый концерт, как это бывало одно время, — это никуда не годится. Нужно чрезвычайно внимательно, особенно в переживаемый сейчас момент, относиться к содержанию работы всех учреждений — и политпросветов и культотделов. Если мы хотим помочь партии в сплочении масс и поднятии их сознания, надо особенно внимательно смотреть на содержание работы.
Затем другой вопрос. Наши учреждения часто носят замкнутый характер. Приходилось, например, наблюдать такие вещи. Мне пришлось в одном клубе, вскоре после смерти Владимира Ильича, выступить с рассказами об его работе. Сначала слушало тысячи две рабочих. Но организаторам показалось, что этот вопрос надо поставить только для членов партии, и лекции стали ставить в клубе, впуская по партбилетам. В клуб вмещалось лишь человек триста. Но разве в рассказе о том, за что и как боролся Владимир Ильич, есть что-либо такое, что недоступно всей рабочей массе в целом? Такой подход нецелесообразен.
Каждое политпросветучреждение должно иметь в виду работу с массами. Школы должны обрастать массой кружков, должны организовывать лекции, курсы. Надо, чтобы от школ протягивались нити к массам. Библиотеки должны обрастать передвижками. Если библиотеку с большим числом томов, с прекрасно поставленной техникой, но с малой посещаемостью сравнить с другой библиотекой, которая, может быть, уступает числом томов, уступает в смысле техники, но которая имеет громаднейшую связь с населением, то ясно, что для нас важнее вторая библиотека: она обслуживает широкие массы.
Возьмите избы-читальни. Когда они ценны? Когда, они посещаются большим числом крестьян и крестьянок, обрастают красными уголками.
Я не говорю о тех красных уголках, в которых висит портрет Владимира Ильича, лежат его сочинения, а красный уголок заперт на ключ и открывается только в торжественных случаях.
Я говорю о тех красных уголках, которые связаны с избами-читальнями и клубами. Много есть живых уголков, где есть действительно живая работа, определенный план работы и где каждый уголок обрастает массой читателей, которые дальше продвигают знания в массу.
Возьмите рабочие университеты. В эту зиму была конференция по рабочим университетам, и там ясно был поставлен вопрос, что важен не такой рабочий университет, который замкнут, отделен от производства и массы. Одна из самых важных задач рабочего университета — стать культурным центром, обслуживающим окружающие предприятия; рабочие, посещающие рабочие университеты, знают нужды тех фабрик, на которых они работают, и они лучше всего помогут правильно наладить культурную работу. Только такие рабочие университеты, которые связаны с массами, будут служить культурным центром, будут носить характер массовой работы. У нас есть такой предрассудок, что массовая работа — это агитация, это кино, радио, театры, представления, что это манифестации, экскурсии и т. д. Это не так. И углубленная работа превращается в массовую, если она ведется среди широких слоев трудящихся.
Вот вопрос об агитации. Я помню период, когда кончилась гражданская война и в Главполитпросвет влилось много военных работников. Те методы агитации, которые им приходилось применять на фронте, они стали применять в политпросветработе. Этот период совпадал с тем периодом, когда в массах был перелом, когда массы больше не хотели слушать агитацию, когда они хотели, чтобы каждый вопрос, важный, большой вопрос, разбирался глубже, связывался с основными вопросами партии. Опыт показал, что агитация не будет массовой агитацией, массовой работой, если она не затрагивает массы, — она будет просто никчемушной затратой сил.
Массовая работа должна постепенно углубляться, делаться все глубже и глубже. Сейчас каждый понимает серьезность переживаемого момента и потому его меньше всего удается просто агитировать. Он хочет, чтобы все вопросы, которые обсуждаются, прорабатывались углубленно.
Я не буду останавливаться подробно на тех вопросах, которые надо сейчас ставить в нашей пропаганде, агитации, в нашей массовой работе. Об этом у нас будут доклады. В последующих докладах будет подробно рассказано, как проводится снижение цен, как проводится рационализация производства и т. д. Цель моего доклада — дать лишь общий подход к постановке работы.
Я скажу лишь пару слов о рационализации. Было время, когда в первые годы после революции масса была охвачена громадным энтузиазмом. Энтузиазм творил чудеса. Но, оглядываясь назад, мы видим, как много сил растрачивалось зря благодаря нашему неумению рационально работать. Возьмем субботники. Приходилось наблюдать: и мужчины, и женщины, и подростки — все мобилизуются на чистку снега. Все бросают работу и идут куда-нибудь на вокзал. Там иногда ждут часа два — нет лопат. Время так и проходит. Люди пошли с громадным энтузиазмом, но ничего не вышло из их готовности работать на общую пользу, потому что не было плана, не было подготовки. Отсутствие расчета и плана характерно для нас, россиян, — для того уровня развития промышленности и народного хозяйства, который был в 1917 г. и в первые последующие годы. А теперь постепенно массы начинают все более и более понимать необходимость планомерности и плановости.
Я хотела указать на то, какое громадное значение придавал этому вопросу Владимир Ильич. При нем этот вопрос не назывался рационализацией, тогда он носил название производственной пропаганды. На IX съезде партии Владимир Ильич говорил: самое важное, что мы сделали за отчетный период, — это подошли к вопросу о производственной пропаганде. Такое значение придавал т. Ленин производственной пропаганде. Производственная пропаганда тесно спаяна с задачами рационализации производства. Начали мы ставить вопрос о производственной пропаганде в недрах Главполитпросвета; здесь, как всегда, у нас ударились в художественную сторону: стали рисовать плакаты и т. д.
Центральный Комитет партии постановил вовлечь в эту работу и профсоюзы, которые стояли тогда в стороне. Профсоюзы имеют гораздо больше связи с производством, и поэтому вопрос производственной пропаганды не мог проводиться помимо профсоюзов. Но никто не ставил так вопроса, что политпросветы тут ни при чем. Указывали, что и политпросветы и профсоюзы должны к вопросам производственной пропаганды подходить самым внимательным образом. Вопрос производственной пропаганды также упирается в вопрос работы с массами, в вопрос убеждения масс в пользе рационализации. Помню, когда в Доме Союзов впервые делались доклады о производственной пропаганде, о необходимости рационализации и т. д., на одном из таких собраний выступил крестьянин с Северного Кавказа. Он говорил: «Меня очень удивляет то, что я тут слышал. До сих пор крестьяне думали, что рабочие разрушают производство, а я вот второй раз слышу, что рабочие озабочены, чтобы поднять производство, чтобы лучше его наладить. Если так, крестьяне пойдут заодно с рабочими». Эти слова крестьянина показывают, какое громадное значение имеет массовая производственная пропаганда.