Отправляя покойника в загробное путешествие, чукчи надевали упряжь на убитых на могиле оленей не с левого, как обычно, а с правого плеча.
Помимо «переворачивания», «оборачивания», придания зеркального ракурса, замену одного пространства другим обеспечивало также «выворачивание». По поверьям многих народов, в том числе славян, когда путника в лесу начинал «водить» леший, заплутавший человек, чтобы оказаться в привычном знакомом месте, должен был вывернуть наизнанку свою одежду. У якутов заблудившийся не только надевал платье наизнанку, но и перекладывал стельки обуви задом наперед.
Впрочем, так же поступали в сходных ситуациях и русские люди на Пинеге. Известны и другие варианты «изнаночной» реакции восточнославянского населения на ту или иную напасть. На Витебщине, когда у ребенка заболевал живот (от сглазу), его облачали в вывернутую наизнанку рубашку, надевали на голову вывороченную шапку, после чего переносили задом наперед через дорогу три раза. Там же, на Витебщине, чтобы отогнать нежелательного спутника-животное — например, увязавшуюся за человеком собаку, лошадь, овцу, — путник во избежание злокозненного действия с их стороны должен был отмахиваться от них вывороченным платьем или шапкой, а затем, надев то, чем отмахивался, в вывороченном виде, продолжать путь (Толстой Н. И., 1990. С. 123–125).
Камчадалы (ительмены) считали Землю «изнанкой» верхнего этажа Нижнего мира (Орлова Е. П., 1975. С. 131). Аналогичные представления были и у других сибирских народов (Романова Е. Н., 1997. С. 75). В этой связи нельзя не вспомнить известный анекдот о Ходже На-среддине. Когда какой-то простак, указав на минарет, спросил, что это такое, Ходжа, не задумываясь ответил: «Это колодец, вывернутый наизнанку». Поразительно глубокое по сущностному смыслу определение, позволяющее спроецировать его на языческое понимание Нижнего и Верхнего миров: Нижний мир — это вывернутый наизнанку Верхний мир, и наоборот. В русле этой главной идеи зло есть не что иное, как вывернутое наизнанку добро, тьма — вывернутый наизнанку свет, смерть — вывернутая наизнанку жизнь и т. д.
5. Ориентировка. Определенная ориентация относительно сторон света и покойника в могиле, и погребального комплекса в целом стала практиковаться еще в палеолите. Во всяком случае, в неандертальских захоронениях позднемустьерского времени (около 60/55— 40/35 тысяч лет назад) ориентировка выступает как достаточно устоявшаяся черта погребальных правил (Смирнов Ю. А., 1985. С. 19). Главный смысл ритуальной ориентации заключается в том, что она показывает направление, в котором умерший (его душа) или жертвенный дар должны отправиться, чтобы попасть в уготованное им пространство. С развитием горизонтального осмысления Вселенной ориентировке как условию достижения иного мира придается все большее значение, что нагляднее всего запечатлено в погребальной обрядности.
У селькупов труп помещали в могилу ногами на север или вниз по течению реки, так как считалось, что Нижний мир, а следовательно страна мертвых, находились на севере, и попасть туда можно, спускаясь вниз по реке. Обдорские самоеды (западносибирские ненцы), по наблюдениям В. Львова, клали покойных немного набок, глазами на запад (Львов В., 1908. С. 26). В нганасанской сказке два брата-шамана, избавляясь от опасности, грозящей им со стороны мертвых, поворачивают сани в сторону солнца. Младший брат при этом говорит: «Эти сани пусть в сторону солнца смотрят, пусть в тундру, в сторону мертвых людей не глядят» (Мифологические сказки и исторические предания нганасан, 1976. С. 87).
Таким образом, юг и восток — «хорошие» стороны, ассоциируемые с местонахождением Верхнего мира; север и запад — «плохие» направления, совмещающиеся с «нижней» дорогой. Особенно неприятна северная сторона. Сказочный вогульский богатырь Кедровое Ядрышко, взяв себе жену с низовой (северной) части Оби, претерпел из-за этого много несчастий (Чернецов В. Н., 1935). Северные тундровые самоеды считались у обских угров колдунами и вообще людьми, знающимися с нечистой силой.
Примерно такое же понимание «полуночной стороны» мы обнаруживаем у финнояэычных народов. Герои «Калевалы» едут на север Лапландии, в Похъелу, как в Нижний мир. Лоухи, хозяйка Похъелы, — злая ведьма. Вслед Вяйнямёйнену, похитившему у нее волшебную мельницу Сампо, летят такие угрозы:
Заточу в утес я месяц,
Я в горе упрячу солнце,
Я морозом заморожу.
Застужу я сильной стужей
Все, что вспашешь и посеешь…
Изведу народ твой мором
И весь род твой уничтожу.
(Калевала, 1979. С. 472, 473)
Как выясняется далее, ни одна из угроз этой разгневанной колдуньи не была брошена на ветер, и народу Калевы пришлось пережить очень тяжелый период: во-первых, он был поражен страшным опустошительным мором; во-вторых, посевы и травы были истреблены морозом; в-третьих, оставшиеся в живых голодные жители Калевы долгое время прозябали в темноте и холоде, без месяца и солнца.
В жертву верхним богам ненцы приносили белых оленей — днем, на самых высоких холмах, обратив животных к востоку. Напротив, духам Нижнего мира жертвовали темного оленя; ритуал совершался в пониженной местности после захода солнца, голову животного поворачивали к западу.
Особенно сложной ритуальная ориентировка выглядит у якутов. Проводы жертвенной скотины на небо осуществляли у них так: сначала втыкали один за другим три столба с изображением птиц на верхушке, «лицом» на юг; к первому из них привязывали жертвенную корову. Далее по той же линии (на юг) расставляли в ряд девять елок. От елки к елке натягивали тонкую волосяную веревку, украшенную пучками белых конских волос; она шла от первого столба с птицей, поднимаясь все выше и изображая дорогу, по которой шаман (его душа) последует на небо, «гоня» перед собой жертвенную корову (Серошевский В. Л., 1896. С. 645–646).
Представление о горизонтальном местонахождении темных и светлых сил носило двойственный характер. У обских угров мир мертвых находился на севере, но запад тоже был темной стороной — там жили злые духи; что касается юга и востока, то они ассоциировались с Верхним миром и считались одинаково светлыми добрыми сторонами. Кеты, полагавшие, что страна мертвых находится на западе, связывали север с местообитанием злого женского божества Хоседам, поедавшего души людей; светлые начала совмещались с востоком — страной света и возрождения, и с югом, где жило доброе женское существо Томам — хозяйка светлой солнечной страны, куда улетают птицы.
Обычно в ритуальной практике сибирского язычества было задействовано не менее семи жизненно важных направлений. Остяцкий богатырь Сонгхуш, прежде чем отправиться в Нижний мир, посетил «семь концов Земли» (Karjalainen K. F., 1900. S. 38). У якутов насчитывалось семь «земных дорог»: северная, южная, западная, восточная, юго-западная, юго-восточная и северо-восточная (Серошевский В. Л., 1896. С. 671). В этих семи сторонах жили семь категорий земных духов. Обращаясь с молением к кому-либо из них, якуты поворачивались в сторону его местопребывания, а принося жертву, устанавливали особый указательный шест — куочей; конец его ориентировали в ту сторону, где обитал дух, которому предназначалась жертва.
Нанайским шаманам во время лечебного камлания открывалось девять горизонтальных дорог, каждую из которых символизировала нить определенного цвета (Смоляк А. В., 1991. С. 183). Чукчи различали два вертикальных (Зенит и Надир) и двадцать два горизонтальных жертвенных направления, лишь два из которых (полуденное и полунощное) постоянны, а все остальные зависят от положения Солнца относительно горизонта в те или иные времена года. Также неизменны и вертикальные направления — Зенит и Надир: они фиксируют проход («мировую ось»), соединяющий все миры Вселенной через Полярную звезду. На особенно важных общественных ритуальных церемониях жертвы приносятся всем направлениям; при обращении к верхним духам (что случается чаще всего) жертвы обычно адресуются лишь трем направлениям: Утреннему Рассвету, Полудню и Зениту (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 21). У приморских чукчей и коряков жертвоприношения всем направлениям нередко заменяются приношениями «всем Ветрам», которых в зависимости от местности бывает семь-восемь (т. е. семь-восемь сторон, откуда они в разное время дуют) (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 34).
Такой неформальный, многоплановый характер сибирскоязыческой ритуальной ориентации необходимо принимать во внимание при семантической трактовке так называемых археоастрономических объектов, в особенности древних погребальных комплексов, жертвенных мест и святилищ. Здесь обязательно следует учитывать, что любой осваиваемый сибирскими язычниками участок земного пространства сразу же сакрализовался и приобретал все вселенские вертикальные и горизонтальные «археоастрономические» ориентиры — будь то селение, временный лагерь, кладбище, святилище и др.
6. Помещение на дерево или вообще на высоту. Этот способ «транспортировки» жертвенных приношений, души, могильного имущества и др. был направлен только вверх и никуда более — к солнцу, к небу, в высшие сферы Вселенной. Водружение даров на священный столб или на ветви дерева, по верованиям сибирских язычников, способствовало прямому попаданию их к верхним божествам. Та же самая идея «возвышения» лежит в основе так называемых «воздушных» захоронений. Высотным способом в этнографически изученное время хоронили не всех покойников. Погребальный обряд варьировался в зависимости от обстоятельств смерти, а также от возрастной и социальной принадлежности покойника. Так, амурские нивхи ребенка в возрасте до недели хоронили на дереве, до полугода — в земле, старше — сжигали на погребальном костре (Штернберг Л. Я., 1933. С. 308). У большинства других сибирских народов на деревьях посмертно устраивали младенцев, знать и почитаемых шаманов. Они считались «легкими», способными к вознесению и последующему возрождению. Отсюда — «прозрачность» остяцких богатырей, тогда как их недруги представлялись темными и тяжелыми, чем изначально обрекали себя на посмертное существование в нижних сферах. Эвенкийский богатырь Умусликон из-за своей «легкости» не способен проникнуть в Нижний мир, который ему надо навестить по неотложному делу. Чтобы попасть туда, он превращается в каплю олова, после чего благополуч