У манси отмечено три типа «шайтанщиков»: койпыняйт, шаманившие с бубном (собственно шаманы); потртан-купы, камлавшие с музыкальным инструментом; пенге-хум, гадавшие на топоре. Шаманских костюмов у манси практически не было.
У восточных хантов выделяется пять разновидностей культовых лиц:
1. Арэхта-ку исполнял песни, былины и легенды в особой напевной форме. Нередко занимался врачеванием и предсказанием. Его культовым атрибутом был струнный инструмент панан-юх, изготовлявшийся самим исполнителем. На Васюгане арэхта-ку иногда исполнял былинный репертуар, перебирая в руках две стрелы;
2. Улом-верта-ку — лицо, разгадывающее сны. Другая его функция — лечение или предсказание исхода болезней, угадывание будущего. Специальной одежды или каких-либо отличительных знаков улом-верта-ку не имел и вознаграждения за свои услуги не получал;
3. Нюрульта-ку — устроитель развлечений, заканчивающихся иногда гаданием о предстоящем промысле. Демонстрировал всяческие фокусы. Некоторые нюрульта-ку имели бубны для созывания духов, однако никаких других отличительных признаков у них не было. Вознаграждения им не полагалось;
4. Исыльта-ку занимался в основном лечением больных, вселяя в себя духов-помощников, что делал обычно путем нанесения себе телесных повреждений. Исыльта-ку мог путешествовать в Нижний мир, чтобы выручить душу преждевременно умершего человека. Вступал в свой культовый сан после вещего сна, по велению божества. Получал вознаграждение за труды. Исыльта-ку приписывалась способность в трехдневный срок после смерти человека оживлять некоторых покойников;
5. Елта-ку отличался от исыльта-ку наличием бубна, колотушки и в большинстве случаев особого ритуального костюма или отдельных его частей. Выполнял более разнообразные функции, мог путешествовать не только в Нижний, но и в Верхний мир. Наследование и избранничество играли у ёлта-ку большую роль, чем у других разновидностей культовых лиц. Чтобы стать ёлта-ку, надо было пройти обучение у старых опытных шаманов. Услуги ёлта-ку обязательно вознаграждались (Кулемзин В. М., 1976. С. 52, 53);
У энцев выделяют обычно три вида культовых лиц:
1. Сабоде не имел шаманского костюма, камлал без помощника и обычно без бубна. В основном был связан с миром мертвых. Главная его функция — отправлять души умерших в Нижний мир;
2. Дьяно-тадебе не имел шаманского костюма, а только бубен. В его обязанности входили поиск похищенных душ, пропавших оленей, толкование снов, помощь при тяжелых родах. Камлал ночью, общался лишь с Преисподней. Помощником был кто-нибудь из публики;
3. Будтоде имел шаманский костюм, а также один или даже два бубна — для Нижнего и Верхнего миров. При нем был помощник-профессионал. Будтоде мог исполнять все ритуальные функции, в том числе считавшиеся специальностью сабоде и дьяно-тадебе: лечил больных, предсказывал, разгадывал сны, влиял на успех промысла, путешествовал по всем мирам, т. е. был, в отличие от двух первых категории, шаманом в полном смысле слова (Прокофьева Е. Д., 1953. С. 217–221).
Ненцы различали пять категорий культовых лиц:
1. Нгачекы тадебя (детский шаман, дающий имя новорожденному); вхож в верхние и нижние сферы;
2. Мал юдэрта («сновидящий»);
3. Саибана — провожатый душ покойников в Нижний мир.
4. Янганы («камлающий к земле»); общается с обитателями Верхнего и Нижнего миров, в том числе с душами усопших;
5. Сэвндана («камлающий к небу»); во время камлания призывает духов всех сфер Мироздания, но преимущественно Верхнего мира (Головнев А. В., 1995. С. 381).
У чукчей выделено четыре разновидности культовых лиц:
1. Кэйлите ленг, чья обязанность — «найти» имя новорожденному. Для этого он направлялся к «верхним людям», предварительно поев грибов мухоморов;
2. Зуван («знающий слово») мог, подобно гипнотизеру, усыпить людей, внушить им иллюзии, однако не был способен ходить по местам настоящего шамана; чтобы посетить землю мертвых, должен был наесться мухоморов. Некоторые зуван могли успокоить волнение на море. Зуван считались неполноценными шаманами;
3. Энгэтылет — это, скорее, фокусник: мог выстрелить себе в лоб и выплюнуть пулю, прирастить отрубленный палец, обладал способностью приманивать моржей в определенное место и пр.;
4. Эненмелетынен — лечил людей, предсказывал и усмирял погоду, отвращал несчастья, умел «отводить глаза». Это, по Ю. Б. Симченко, настоящий шаман (Симченко Ю. Б., 1993. С. 87–89).
Алтайцы, кроме шаманов, имели предсказателей (рымчи), гадателей (мельгочи), ворожеев (ярынчи), «по рукам узнающих» (кол-куреэчи), управляющих погодой посредством камня (ядачи) и др. (Вербицкий В. И., 1893. С. 43).
У нанайцев и орочей почитались особые культовые лица — тун-дины. Они не состояли в шаманах, не имели бубнов, специальных костюмов, однако в некоторых отношениях были даже авторитетнее шаманов. Тундины лечили больных, предсказывали, помогали роженицам при трудных родах. Но более всего они славились как знатоки обрядово-ритуальных правил, как судьи, как мудрецы.
«Они, — сообщает А. В. Смоляк, — могли проверять, правильно ли говорит шаман о своих путешествиях, иногда даже подсказывали шаману во время камлания, как ему поступить в отношении встретившихся духов, душ и т. п… Нанайцы, по каким-либо причинам не доверявшие шаманам, приглашали на их камлания тундинов, чтобы те проверяли правильность камлания, силу шаманов. Тундину, по общему утверждению, всегда доверяли больше… Рассказывают, как однажды шаман камлал больной женщине, отобрал у злого духа ее душу и принес, однако присутствующий при этом тундин определил, что это — душа совсем другого человека, а душа больной осталась лежать на дороге, подвергаясь различным опасностям. Тундин указал шаману на эту ошибку, и тот исправил ее: вернулся, подобрал душу, принес — сделал так, как нужно». Во время обряда провожания души у нанайцев «тундин отправлялся с шаманом по долгой и опасной дороге, наблюдая, как шаман везет души умерших, соблюдаются ли при этом все необходимые правила. Он следил, чтобы душа не упала с нарты, смотрел, не лежат ли на дороге души ранее умерших» (Смоляк А. В., 1991. С. 46–49).
У нганасан нанайскому тундину соответствовал по ряду признаков дючилы — ясновидец (Грачева Г. Н., 1981. С. 80). Вместе с тем, как справедливо заметила С. Е. Новик, «грани между шаманами различных категорий и провидцами, гадателями, предсказателями весьма зыбки» (Новик С. Е., 1984. С. 133). Добавлю, что при наличии этой «зыбкости» истинная разница между шаманами и «нешаманами» заключается в том, что, во-первых, шаманы, в отличие от «нешаманов», обладают способностями всех культовых лиц — колдунов, жрецов, знахарей, провидцев, гадателей и т. д. — одновременно; во-вторых, в отличие от «нешаманов», шаманы «завязаны» не на отдельные пространства, а на все миры Вселенной (Кулемзин В. М., 1976).
Обращаясь к проблеме функциональной многозначности шамана, известный знаток шаманизма М. Элиаде замечает: «Если словом шаман обозначить каждого мага, колдуна, знахаря или мистика, упоминающегося в истории религий и религиозной этнологии, то в итоге получаем чрезвычайно сложное и в то же время неточное понятие, полезность которого крайне сомнительна, поскольку уже существуют термины маг, колдун для обозначения понятий столь же разнотипных, сколь и расплывчатых, — таких, как магия или первобытная мистика. Целесообразно ограничить область употребления слов шаман и шаманизм во избежание такой неоднозначности и для более ясного взгляда на саму историю "магии" и "волшебства". Ведь шаман действительно является и магом, и знахарем: считается, что он исцеляет, как и все знахари, и совершает факирские чудеса, как и все первобытные и современные маги. Но он к тому же является проводником душ, нередко жрецом, мистиком и поэтом».
И далее: «…Хотя шаман является, помимо всего прочего, также и магом, не каждого мага можно определить как шамана. Это же относится и к шаманским исцелениям: каждый знахарь является целителем, но только шаман обладает своими особыми методами» (Элиаде М., 1998. С. 17, 18).
В то же время шаман не может быть до конца понят вне его связи с культовыми лицами нешаманского уровня. Последние как бы дополняют шамана и бывают так или иначе задействованы в шаманских мистериях: в качестве помощников шамана, его советчиков и пр. Иногда шаман советует своему пациенту или его родственникам: «Обратитесь к такому-то колдуну, его дорога в Нижний мир короче моей»; «Позовите такого-то знахаря, дух этой болезни в его власти»; «Пригласите такого-то ясновидца, он видит человеческие души лучше меня».
Все эти категории культовых лиц — певцы, целители, ворожеи, провидцы, колдуны и др. — тоже, как и шаманы, считались избранниками духов; их способности, как и шаманские, обычно были наследственными; проявление их дарования начиналось, как правило, с «шаманской» болезни — правда, в большинстве случаев менее выраженной, чем у настоящих шаманов.
Избранничество и посвящение
Становлению шамана, как уже упоминалось выше, предшествовала долгая, нередко многолетняя «шаманская» болезнь, во время которой избранника неотступно мучили духи — вынуждали принять шаманский дар, доводя жертву буквально до умопомешательства. Преследуемый не находил себе места, убегал в лес, скрывался в разных потайных углах, но духи всегда и везде настигали его, не давая покоя ни днем, ни ночью. По рассказам тувинского шамана Алдын-херел Ондыра, он «на протяжении нескольких лет впадал в обмороки, видел (кошмарные) сны, испытывал неприятные ощущения в легких. Ему казалось, что в них что-то шевелится, они наполнены пузырьками, тело его будто бы съедалось червями, а по скелету ползали змеи; голова воспринималась в виде голого черепа с огромными клыками» (Дьяконова В. П., 1981. С. 132–133). Сам сновидец объяснял эти страдания преследованиями духов-предков. Персонажи снов затем стали духами-помощниками шамана.
По признаниям шорского шамана из рода Кобый, он «во сне видел, как духи в виде мужчин и женщин разрезали ему живот, вынимали тонкие кишки и снова вкладывали. И все время ему говорили: "Камлай, камлай, не лежи больше". Когда отказывался камлать, то стегали прутьями и плетьми. И после этого он заболевал еще сильнее» (Дыренкова Н. П., 1930. С. 272).