— все это, как правило, не бескорыстно, а по законам купли-продажи: мой товар, ваши деньги, чем качественнее, тем дороже. Это профанация истинного шаманства и истинного шаманизма — мудрой и всеобъемлющей системы миропонимания, которой чужды дешевая аффектация, бойкая деловитость и холодный меркантильный расчет.
Истинное шаманство несовместимо с корыстными побуждениями. По дореволюционным статистическим данным разных лет, сибирские шаманы неизменно входили в беднейшие слои инородческого населения. У ульчей состоятельные клиенты платили шаману за заказное камлание куском простой, иногда шелковой ткани на ноговицы, трусы или халат, либо одной из этих вещей в готовом виде. Бедняки ограничивались куском мяса жертвенной свиньи, которую обещали божеству за излечение (Смоляк А. В., 1991. С. 55). Эти подношения даже в малой мере не компенсировали потерю шаманом промыслового времени, не говоря уже о затрате психической и физической энергии. Кеты за успешное излечение больного презентовали шаману несколько беличьих шкурок. Если пациент не выздоравливал, вообще ничего не платили.
У долган хозяйка семьи, в которой происходило камлание, давала шаману перед отъездом одну рыбину или кусок мяса весом около килограмма. Этот дар («карчыма») клали в шаманскую сумку как угощение для его духов, т. е. фактически сам он ничего не получал. Вообще считалось, что за камлание вознаграждается не столько шаман, сколько его духи. Последние сердились на пациента, если он не платил, и на шамана, если он отказывался от вознаграждения. Поэтому, сообщает В. Г. Богораз-Тан о чукотских шаманах, «даже в тех случаях, когда шаман из чувства дружбы или из сострадания не просит платы за услугу, все же ему необходимо дать хотя бы символическое вознаграждение, чтобы его лечение подействовало. Обычно в таких случаях шаману дают волокно сухожилия с бусиной, привязанной на кончике» (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 117). Нередко шаман расплачивался с духами «из своего кармана».
По сообщению К. Ф. Карьялайнена, у обских угров «вознаграждения за оказание помощи и другие действия ворожея столь незначительны (если ворожей вообще вознаграждался), что эти доходы не кормят человека… На Трем-Югане ворожей (шаман. — М. К.) и сейчас обычно не получает вознаграждения за свой труд» (Карьялайнен К. Ф., 1996. С. 242, 243).
Известный западносибирский этнограф Г. Старцев наблюдал шаманское камлание на р. Вах в 130 километрах от поселения Ларьяк. Затеянное в связи с болезнью ребенка шаманское действо продолжалось семь часов — с десяти часов вечера до пяти часов утра. К этому времени шаман совершенно обессилел, пал наземь почти трупом, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Ребенок выздоровел. В награду за свой нечеловеческий труд шаман получил полведра ягоды морошки.
По данным, собранным И. Е. Тугутовым, в Бурятии истинные шаманы, следующие правилам шаманской и родовой этики, вели очень скромный, во многом подвижнический образ жизни. «Шаман не имел права брать гонорар более 9 коп. Если же нарушал требу, его связывали за руки и били… Его не должны были отвозить на лошади. Он обязан был ходить пешком. Шаманы жили бедно» (Тугутов И. Е., 1996. С. 19). По рассказам внучки весьма известного телеутского шамана Маркела Мажина, ее покойный дед не заботился о благополучии семьи, был весь в шаманских делах, жил в нищете, от него ушла жена. Бедность Маркела и его семьи была предметом шуток для односельчан (Батьянова Е. П., 1995. С. 51).
По одному из алтайских мифов, когда хозяин Нижнего мира Эр-лик создал первого шамана, глава Верхнего мира признал его не сразу, а признав, напутствовал такими словами: «Отныне имя тебе будет кам. Кто будет подражать тебе, тот не будет иметь богатства на Земле» (Вербицкий В. И., 1893. С. 103). С тех самых пор алтайские шаманы составляли беднейшее сословие, а некоторые из них даже совсем не имели никакого скота (Шевцова М., 1898. С. 14).
Нанайка Сайгор, дочь шамана, в 1972 г. жаловалась: «Отец совсем разоряется; приезжают из разных мест, просят шаманить, отказать нельзя. Не рыбачит, не готовит дрова, только шаманит… Дни проходят, время идет, сейчас самый ход рыбы, запасов на год не делает. Придет время, ему нужно будет расплачиваться со своими духами, а это стоит дорого, никому до этого дела нет» (Смоляк А. В., 1991. С. 56).
В начале текущего столетия на Чукотке был очень сильный шаман Атарго. Путешественник-краевед Н. Ф. Калинников посетил его однажды, проделав ради этого длинный и трудный путь. «Когда я, — описывает он свои впечатления, — подъехал к одинокой яранге Атарго, то, что представилось моим глазам, не говорило о силе и влиянии. Это была одна из самых маленьких и бедных яранг, виденных мною за два года». Жена Атарго, после того как Калинников сообщил ей, что заехал специально, с целью пообщаться с ее знаменитым мужем, великим шаманом, с горечью ответила: «Шаман, а есть нечего» (Калинников Н. Ф., 1912. С. 109–110).
Знаменательно, что самыми бедными были как раз настоящие шаманы с истинным шаманским призванием, свято исполняющие свой долг, безропотно несущие свой крест. Шарлатанам, псевдошаманам и нынешним так называемым «неошаманам» жить, конечно, во много раз легче. Достаточно сравнить нищенский достаток самого сильного дореволюционного шамана Чукотки Атарго, прозябавшего в жалкой холодной яранге, с нынешним сверхдоходом «главного шамана Чукотки», «главной шаманки Москвы» или «главного шамана России», устраивающих дорогостоящие шоу для жаждущей чуда российской публики.
Говоря об истинном шаманстве, нельзя не отметить один странный и печальный факт. Все, кто тесно соприкасался с сибирским шаманством, единодушны в том, что шаманы и их семьи почти всегда несчастны. Многих из них при жизни преследует некий злой рок: семейные трагедии, преждевременная смерть близких, нищета и т. д. Особенно это проявляется, когда шаман стареет и начинает утрачивать власть над своими духами. Тогда он становится беззащитным перед враждебными силами, с которыми прежде успешно справлялся. Долганский шаман, оставшись без духов-помощников, переставал камлать, «все свои принадлежности закапывал в землю и над ними устраивал сруб наподобие могилы» (Попов А. А., 1981. С. 251). Это, по существу, означало смерть шамана.
Если оценивать жизнь и деятельность шамана в нравственно-психологическом плане, его судьба — тягчайший крест, великое подвижничество и фатальная обреченность во имя продолжения рода человеческого и во имя неизбывности земной жизни вообще.
Возвращаясь к вопросу о соотносимости образов культурного героя, трикстера и шамана, нельзя не признать, что, наряду с явными сущностными различиями, наблюдается частичное функциональное и семантическое сходство этих персонажей. Трикстер, например, мог «оборачиваться» и культурным героем, и шаманом (обычно воспроизводя их в пародийных, «изнаночных» проявлениях). Культурный герой кетов Дох и культурный герой нанайцев Хадо были одновременно первошаманами. Шаман, кроме всех прочих своих субличностей, использовал и образ культурного героя: большинство шаманских действий направлено на добывание для людей каких-либо благ (правда, как справедливо заметила С. Е. Новик, здесь в большинстве случаев дело касается не приобщения людей к ранее неизвестным предметам культуры, а возвращения им уже знакомых, но временно утраченных жизненных ценностей — здоровья, справедливости, промысловых удач и т. д.).
Порою шаман, как и культурный герой, идет на устранение космических угроз и на сотворение отдельных деталей Природы. Однако попытки эти в отличие от деяний истинного культурного героя оборачивались обычно не улучшением, а ухудшением жизни людей, ибо нарушали установленный богами миропорядок, тогда как шаман был призван оберегать его. Такие поступки шамана не могли восприниматься иначе, как стремление стать Богом, что нарушало вселенскую этику и коренным образом противоречило изначальной предназначенности шамана. Рассказывают, что якутский (долганский?) шаман Сандача решил убрать остров в устье р. Хромы, впадающей в Северный Ледовитый океан, так как этот остров мешал осенней перекочевке на юг северных оленей. Однако после несанкционированного богами «изъятия» острова олени вообще исчезли из этих мест. «Да и сам я, — говорил потом шаман, — стал несчастным, потому что против Бога пошел» (Худяков И. А., 1969. С. 306).
К еще более негативным последствиям могло привести вмешательство шамана в космическое мироустройство. По одной из легенд, записанной А. И. Худяковым в Якутии, Венера в процессе своего прохождения через Плеяды «зацепилась» за это созвездие. Это было воспринято людьми как очень плохое предзнаменование. Дело усугубилось тем, что после столкновения в названном созвездии наряду с Венерой появилась еще одна неизвестно откуда взявшаяся звезда. «В то время, — повествует далее легенда, — было два якута-шамана… Оба они взлетели на небо; один стал заковывать в цепи Чолбона (Венеру. — М. К.), другой новую звезду. Когда заколачивали они цепи, то прочие якуты видели, как сыплются от них на Землю искры и гаснут… Новая-то была большая, как огонь из якутской трубы». Но произошло непредвиденное: когда второй шаман заковывал новую звезду, «она и пошла, и пошла по небу книзу и скрылась. На Землю упала, дымом сделалась. А после узнали, что это хорошая, участливая была звезда… Богатые бы мы были, если бы она существовала» (Худяков И. А., 1969. С. 279–280).
В то же время шаман демонстрирует в ряде случаев трикстерские наклонности: в целях обеспечения благополучия рода он может пускаться на всякие хитрости и уловки, вплоть до кражи душ и обмана богов. Не чужды ему и «извращенческие» поступки сексуального характера, в том числе бисексуальные проявления, откровенно эротическая окраска некоторых шаманских ритуалов и др. Одним из наиболее известных духов-помощников якутского шамана является Кээлени — хромоногий заика, то мужчина, то женщина, известный своими дурацкими выходками и скабрезными похождениями. Будучи призванным, Кээлени «ходит по всей юрте и у всех женщин и мужчин щупает половой орган (руками шамана). Словами же "ньирги", "ыттар" он просит женщин для любовного дела» (Худяков И. А., 1969. С. 326–327). В процессе камлания присутствующие всячески потешаются над ним, что вносит в шаманское действие элемент развлекательности. Шаман весьма привязан к Кээлени и призывает его, когда собирается в Верхний мир, что само по себе говорит о весьма высоком статусе этого духа.