Уже на улице вампирша замечает, что забыла серьги, и, мило извинившись, исчезает в дверях дома.
Я напеваю «Любовь в облаках», вспоминая горяченькие моменты с концерта Стейс. Настроение прекрасное и игривое. Когда Джун садится в салон, я шепчу ей на ухо:
— Малыш, это я накажу тебя за промедление…
— Посмотрим, кто кого, — обворожительно улыбается красотка, — наручники у меня в сумочке!
— Детка, ты само обольщение! — кладу руку на колено спутнице, и мы уезжаем тусить.
Как и ожидалось, стюарды понимающе отводят взгляды, когда мы сбрасываем вещи, едва войдя в кабину…
Показ проходит отлично. Повсюду вспышки, журналисты, модели и селебрити. Джун всем довольна и обещает грандиозную афтепати. Кто-кто, а уж она умеет организовать всё по высшему разряду.
Улыбаюсь в предвкушении потрясающей тусовки, пока красотка фотографируется и даёт интервью.
Уже на фуршете, покуривая сигару, с улыбкой наблюдаю за вечерним Токио. Все большие города похожи, когда смотришь с высоты. Светящиеся точки гломобилей, паутина неоновых дорог, букашки-человечки.
— Скучаешь? — мурчит в ухо Джун.
— Без тебя — всегда, милая.
— Приятно слышать, — от меня не укрывается лёгкий сарказм в голосе вампирши. — А то я уж было подумала, что ты смотришь на сторону.
— Детка, даже не думай, — обхватываю тонкую талию.
— Придётся доказать мне свою любовь, — с придыханием шепчет Джун, обнимая в ответ.
Она чертовски хороша. Высокие скулы, блестящие глаза, лёгкий румянец. И ярко-алые губы, в которые так и хочется впиться поцелуем…
Она притягивает к себе, и мы растворяемся в горячем поцелуе, жадно лаская губы друг друга. Время будто замедляется, Джун перехватывает инициативу и дразнит меня кончиком языка.
Внезапная вспышка прерывает наше уединение…
— Чёрт! — разъяряюсь, поворачиваясь к репортёришке.
Тот издаёт какой-то странный звук, поворачивается и пытается сбежать.
— Иди сюда… — делаю пару шагов в сторону паршивца.
— Милый, не надо, пусть себе идёт, — хватая меня за руку, останавливает Джун.
— Да кто ему разрешал⁈ — останавливаюсь, буравя взглядом толпу, в которой скрывается поганец.
— Я разрешила парочке репортёров остаться на начало афтепати. Прессу нужно кормить и подогревать интерес, — соблазнительно проводит по бёдрам Джун.
— Мне не нравится такая публичность, — всё ещё раздражаюсь.
— Зайка, — прищуривается Джун. Её голос становится опасно-нежным. — Ты что, стыдишься нашего поцелуя? Или не хочешь, чтобы кто-то знал о том, что мы встречаемся и трахаемся?
Вопрос застигает врасплох. Джун пять веков, она не купится на сопливые отмазки, как Алекс. Да и потом, все наши и так знают. И не факт, что сладенькая Алекс интересуется светскими новостями.
— Что ты, милая, — притягиваю дерзкую красотку к себе, — просто гадёныш испортил такой момент.
В моих объятиях строптивица оттаивает, собственнически запускает руку мне в волосы и игриво мурлычет:
— Смотри мне, Тео Ан. У меня на тебя планы.
— Какие же? — немного напрягаюсь.
— Самые серьёзные. Ты же взрослый мальчик, должен понимать, — и накрывает мою ширинку ладонью.
— Может быть, продолжим в более приватной обстановке? — напряжение мгновенно рассеивается.
— Сейчас начнётся горяченькая часть афтепати, — игриво смеётся Джун, — на официальной я уже отстрелялась, — и ведёт меня за собой в лифт.
Уже в лифте я снимаю с неё стринги…
— Не сейчас, — шутливо грозит пальцем чертовка. — Нас ждут грязные танцы с моделями.
Всё же она не выдерживает напора. Когда мы оказываемся на заднем сидении гломобиля, везущего нас в элитный вампирский клуб на закрытую вечеринку, Джун шепчет:
— Что же ты со мной делаешь⁈
И поднимает подол платья. Усаживается на меня так, чтобы видеть яркие улицы мегаполиса, по которым с огромной скоростью несётся гломобиль, я прикусываю мочку её уха и жёстко насаживаю на нетерпеливый член, лаская руками чувствительную грудь.
Чувствую, как приятно сжимаются мышцы лона партнёрши, и ещё больше завожусь от жарких стонов.
Время исчезает, есть только скорость, желанное, чуть влажное от страсти тело на моих бёдрах, и шлепки. Джун достигает пика чуть раньше, и, чувствуя спазм её наслаждения, я тоже взрываюсь.
— Ах, Тео, — льнёт ко мне тигрица, — как же хорошо!
— Да, милая… — поглаживаю её по растрепавшимся волосам. За окном мелькают огни ночного города, сливаются в один огромный разноцветный клубок.
— Знаешь, — внезапно серьёзным голосом говорит Джун, — неважно — Токио, Сеул, Милан или Лондон… Все большие города сейчас одинаковы. Огни, люди всех рас, неон, небоскрёбы, одни и те же фильмы, концерты, выставки. Всё это было уже сто раз… Главное, что мы сейчас рядом.
— Ты права, — продолжаю ласково обнимать подругу. — Это всё — лишь антураж.
Сейчас, после горячего секса на заднем сиденье, я испытываю такую нежность, такое чувство единения с Джун, что даже кажется, — это… любовь.
На краткий миг вспоминаю об Алекс, её крови. В голове и в сердце всё путается. Секс и жажда — вот что нами в действительности управляет. Но сейчас, в этот самый момент, в сердце только Джун.
А Алекс…
«Подождёт», — крепче сжимаю в объятиях прекрасную женщину.
В уютной тишине доезжаем до пункта назначения, поправляем одежду и, готовые ко всем предстоящим чудесам, врываемся в атмосферу токийской ночи.
В приват-зале, снятом Джун для своих, мы погружаемся в такую атмосферу разврата и хаоса, что не дай бог что-то просочится в прессу.
Когда партнёрша, пресытившись кровью, алкоголем и сексом, закинув ногу мне на бедро засыпает, почему-то думаю о том, что взрослый мальчик Тео запутался в своих желаниях.
Философское настроение прерывается сообщением Виктора Морено о внеочередном собрании Совета, которое состоится через пять дней.
Что-то произошло. Чувствую нутром, событие не самое приятное.
Глава 16Особенная
Выдержка из книги лорда Вессона
'Легенда об истинном союзе.
Давным-давно, когда не было государств и законов, а жизнь человека не стоила ничего, в одном поселении на берегу Дуная мальчик Демир влюбился в соседскую девочку Миру. Мире Демир тоже был люб.
Дети подрастали, и когда девица вошла в пору, семья Демира засватала её.
Незадолго до свадьбы на поселение напали турки и вместе с другими забрали Миру в плен. Демир встал на ноги и отправился искать любимую. Преодолев множество препятствий, глубокой ночью юноша выкрал любимую из вражеского лагеря.
Но Мира отказалась возвращаться домой.
— Смотри, что со мной стало, — сказала она и выпустила клыки. Демир посмотрел ей в глаза и увидел, что из изумрудно-зелёных они стали красными.
— Мне это неважно, — ответил юноша. — Я всё равно люблю тебя.
— Мои родные не примут меня, — заплакала Мира. — И твои. Мне нигде нет места теперь.
— Мы будем жить в лесу, я не откажусь от тебя, любимая.
— Я боюсь солнца и хочу пить твою кровь, — промолвила девушка. — Теперь я вампир.
— Я не боюсь тебя, любимая, — ответил Демир и подставил ей шею.
Они нашли заброшенную хижину и стали там жить. Мира изредка питалась кровью Демира и диких животных, которых убивала по ночам. Демир продавал шкуры в городе.
Через несколько лет в их дом забрёл раненый путник, назвавшийся Михаилом. Они дали ему приют и были добры. Путник оказался сильным колдуном. Выздоровев, он разглядел в Демире дар целительной магии. В благодарность за кров и заботу Михаил, прежде чем покинуть гостеприимный дом, обучил Демира колдовскому ремеслу, даровав вечную молодость.
Жили влюблённые счастливо, пережив несколько вёсен. Маленький лесной домик все беды обходили стороной, пока в соседней деревне не пропала девочка. Жители деревни, давно смекнувшие, что без магии дело не обошлось, побаивались необычную семью. После пропажи ребёнка слухи про Миру и Демира расползались по округе, как ядовитые змеи.
Люди вооружились кольями и вилами и пошли убивать вампиршу и колдуна, чтобы искоренить бесовское семя.
Да только тех в доме не оказалось. Зато там нашлась детская колыбелька, оставленная в спешке побега.
Разъярённые крестьяне ещё долго искали Миру и Демира по обе стороны от Дуная, но так и не нашли.
Говорят, что Миру, Демира и необычайно красивую девочку с зелёными, как у матери, глазами и тёмными, как у Демира, волосами видели через несколько лет в краях, именуемых впоследствии Трансильванией.
Однако достоверно неизвестно, что с ними стало и откуда взялся ребёнок'.
Александра
«У вампиров ведь не может быть детей, — думаю я, перечитывая ведьмовскую книгу, так называю про себя украденную рукопись. — Или мы чего-то не знаем о них, или от союза вампира и ведьмы может родиться ребёнок? Всё же надо рассказать Тео о том, что я сделала. Или нет?»
После того, как я стала сопоставлять книгу со снами, не знаю, что и думать. А после случая, когда внушение Джун не подействовало, с удвоенной силой читаю и перевожу загадочную информацию о ведьмах и их взаимоотношениях с вампирами. И уже не знаю, стоит ли что-то рассказывать Тео.
«Но ведь он любит меня…»
При мысли об этом жар приливает к щекам и сердце бьётся быстрее.
Тео, Тео, Тео… Я думаю о нём по сто раз в день, выглядываю в окно, ожидая, когда он вернётся, кое-как держусь, чтобы не написать о том, как соскучилась… И постоянно проверяю мессенджер глофона, надеясь увидеть заветное сообщение.
Вот и сейчас смотрю на тёмный экран без единого уведомления и не могу удержаться от разочарованного вздоха. Снова ничего. Когда же он вернётся? Вот уже два дня, как я схожу с ума.
«Надо было сказать сразу, что готова стать амори, — точит изнутри червячок, — он бы и писал, и звонил. Просто деликатный Тео хочет дать тебе время подумать».
При воспоминании о том, как Тео после жарких ласк говорил о нашем будущем, я ещё больше желаю, чтобы он был сейчас рядом. Обнимал, ласкал. Чувствую, что готова к большему, готова стать амори и отдаться.