— Командир, наше дело правое — мы поедим? — тут же подали предложение технари.
— Сколько можно жрать? Давайте уж тогда занимайтесь приготовлением пищи на весь личный состав. У меня горелку и тушёнку возьмите, сбацайте чего-нибудь жидкого и горячего.
— Ага, щас мы супца сварганим с лапшой и тушенкой! Я еще у армян луком разжился и салом копчёным, — обрадовался Пачишин.
Технари развили бурную деятельность: распотрошили рюкзаки, достали горелки, начали перебирать пакеты с пищевыми запасами.
Артемьевы попытались включиться в процесс, но были отосланы технарями подальше. Маясь от безделья, забрали у меня поисковый приёмник и принялись «мониторить» частоты. Лёня с доктором, раскупорив пачку презервативов, колдовали над медицинской сумкой и Ромашкин изредка восклицал:
— Ох, ни хрена себе!
Я же, расстелив полиуретановый коврик и, положив голову на рюкзак, начал размышлять над картой. Так, после моста есть пара удобных мест для засады — как раз в заданных координатах. Учитывая подготовку «спортсменов», наверняка засаду они проведут без всяких «показушных» эффектов, взрывов и автоматных очередей. Будь это реальная боевая задача, они бы повыстёгивали с бесшумных ВССок (винтовка снайперская специальная) водителей или прострелили бы шины автомобилям, а потом бы сработала огневая подгруппа, да и мины бы в управляемом варианте выставили на вероятных маршрутах отхода. Здесь, в мирной жизни, за стрельбу боевыми может влететь по первое число. Значит, они придумают еще что-то, чтобы остановить машины. Интересно, что? Надо будет с Каузовым посовещаться: ехать другим путём намного дольше и к полпервому ночи они не успеют, значит — придётся прорываться. Устроить контрзасаду? Этот вариант для нас проигрышный. В действиях на местности нас «спортгруппа» обскачет на раз-два. Чтобы мы не придумывали, их по численности больше и подготовка у них не чета нашей. У нас ТСП (тактико-специальная подготовка) как таковая отсутствует напрочь. Вряд ли мы их теперь сможем подставить под СОБР или пехоту. Никого из них здесь рядышком не наблюдается. Хорошо было бы запустить впереди колонны лётчиков колонну мотострелков — пусть с ними воюют. Но доблестные мотострелки с лейтенантом Рябушкиным и механиком Зюзиком чёрт знает, где теперь. Что же придумать?
Из задумчивости меня вывел громкий хлопок и крик Артемьевых:
— Доктооор, ну нифига ты «попугайчика» запустил! Мы со страху чуть не обделались!
— Эт не доктор, — закричал Ромашкин, — это мы презики лопаем!
Вот кому заняться нечем. Надо отправить доктора и Лёню сменить лейтенанта на "фишке".
— Кончайте ерундой страдать, сейчас после ужина отправлю вас обоих начфинёнка менять, — пригрозил я "лопальщикам".
— Да я Лёне показывал, как процесс газообразования происходит, — начал оправдываться Аллилуев.
— На презиках что ли показывал?
— Ага! Вот смотри, командир, что происходит с презервативом. Представь, что это наш желудок…
Доктор напялил презерватив на какой-то пузырёк.
— Видишь, всё нормально. А вот если наш желудок потрясти и заставить его, чтобы происходили какие-то процессы, ну, скажем, пищеварение, увидим, что происходит.
Аллилуев потряс пузырёк. Презерватив начал раздуваться и через пару минут был надут, словно праздничный шарик.
— Если газ не выпустить, произойдёт вот что!
Бббах! «Шарик» звучно лопнул.
— Доктор, ну и на хрена нам это надо, — недоумённо произнёс я.
— Командир, это можно использовать как детонатор, — возбудился Лёня.
— И баллоны можно так будет подкачивать, — спросил Пиотровский, умильно принюхиваясь к запахам готовящейся пищи.
— Хватит ерундой маяться, кушать подано — идите жрать пожалуйста, — перебил всех Пачишин.
— Налейте доктору сто грамм за рацуху, — закричали Артемьевы, вытаскивая ложки из рюкзаков.
Суп, приготовленный в трёх котелках, был на удивление вкусным, а с салом и водкой — так просто замечательный. Лейтенант прибежал, забрал с собой полкотелка, выпил пятьдесят капель и снова убежал, доложив, что наблюдал два трактора и несколько военных машин, двигающихся в сторону Курояровки.
Может это Рома промчался? Хотя, ради кепки и ножика, он пойдет на что угодно и обмануть не должен. Стемнело. Приближалось время «Ч». Мы снова снарядились и закинули за спину оружие, чтобы не мешало на бегу. Вот он — долгожданный звонок от "Фашиста":
— Я подъезжаю, через пару километров уйду от колонны вперед и дам вызов, жду фонарик, отбой.
— Принял.
— Лейтенант, в оба глаза! Сейчас должен показаться микроавтобус!
— Вижу фары. По-моему, идёт.
— Все вниз — бегом!
И мы посыпались вниз под мост. Я споткнулся на бегу, перекувыркнулся, больно ударил автоматом спину и, выскочив к мосту, присел и отцепил от разгрузки фонарик. Остальные разведчики кубарем скатились под мост.
— Ох, грехи мои тяжкие, — стонал Пачишин.
"Ду хаст", — пропел в кармане телефон и отключился. Я встал навстречу приближающимся фарам и несколько раз моргнул фонарём. Микроавтобус плавно и быстро подлетел ко мне. Окошко у пассажира уже было открыто.
— Руссиш партизанен, яйки-млеко, пуф-пуф! — заорали справа с водительского сидения.
— Нихт партизанен, Абвер! — заорал я в ответ.
— Шевелитесь, — подбодрил Рома, — там в салоне палатка лежит, под неё прыгайте.
— Группа — к машине! — проорал я и отодвинул в сторону дверцу.
В доли секунды группа оказалась внутри. Только доктор, с разбегу и не пригнувшись, зацепился рюкзаком за кромку крыши и силой инерции был отброшен назад на асфальт.
— Пилюлькина потеряли, — закричали Артемьевы и, высунувшись, мощным рывком закинули доктора в салон.
Поехали. Подбор прошёл удачно.
Я сидел слева на пассажирском месте и разговаривал с «Фашистом». О том, что они могут подвергнуться нападению группы спецназа, Рома был предупреждён. Но он подумал, что это будем мы, и поэтому абсолютно не волновался. Теперь же это известие поставило его в ступор.
— Слышь, старичок, и что мне теперь делать? Неохота как-то мне тут в снегу валяться с завёрнутыми клешнями, вы мне отстреляться, надеюсь, поможете?
— Нет, тут стрелять нельзя. Я думаю, «спортсмены» хотят вас взять по тихой и потом доехать с вами к Курояровке, чтобы зря ноги не топтать. Ты вот знаешь, что лучше сделай, — я достал из планшета карту и включил свет над пассажирским креслом, — "засаживать" они будут, скорее всего, вот здесь, на повороте.
— Ну, понятно, а нам-то что делать?
— Сможешь сейчас своих предупредить, чтобы на этом отрезке держали максимально возможную скорость и, не останавливаясь, гнали за тобой.
— Сделаю, но придётся остановиться, всех предупредить.
— Давай!
Каузов остановился, подождал ехавшие за ним в колонне машины и, достав свою карту из планшета, вышел из салона…
Вот он и этот поворот. Вроде всё нормально — колонна летит, а не едет. Дай бог, чтобы никакая машина не сломалась.
— Ааааа, бля! — заорал во всю глотку Рома, — смотри! Прямо над дорогой, на ветке! — он трясущейся рукой показал куда-то вперед, другой рукой еле сдерживал руль и начал притормаживать.
В свете фар высветилась фигура, висящая над дорогой. Повешенный боец в кальсонах и в тельняшке, голова вывернута набок, босой, со скрученными за спиной руками.
— Гонии бляяя!! Дави, не останавливайся!!! — заорал я.
Часть пятая
"Фашист" от испуга вдавил педаль газа чуть ли не в самый пол и мы со скоростью ветра пронеслись под болтающимся «висельником». Водители остальных машин, видя, что микроавтобус прибавил скорости, постарались не отставать и только вильнули на дороге, чтобы не задеть болтающегося под веткой бойца. Я напряжённо всматривался в зеркало заднего вида. «Покойник» вёл себя неадекватно — руками и ногами обхватил дерево, словно обезьянка. На дорогу выбежали подозрительные личности и размахивали руками. А колонна быстро удалялась, не снижая скорости.
— Бляяя! Ну вы и идиоты, — пробормотал Каузов, вперившись взглядом в дорогу, — меня чуть «кондрашка» не посетила. Это же надо такую херню придумать. Сейчас пару километров еще и как хочешь, но я остановлюсь — проверю своих.
— Ну, давай! А то может у твоих уже волосы на всех местах седые.
— Хорошо, я быстренько, а то мало ли что ваши дятлы еще учудят.
Через несколько километров Рома поморгал фарами, и начал притормаживать. Сразу затормозить он не решался, зная своих водителей.
— Ну их нахрен, а то со всей скорости влетит мне в жопу. У нас водители "оторви и выбрось, а потом еще и прикопай, чтобы не вылезло".
Из глубины салона заныл Лёня:
— Надо было из ПКма очередью в окошко дать.
— Лёня, ну его нафиг! Мы теперь действуем агентурными методами. Так что сидим — и не отсвечиваем.
— А мы прорываться на командный пункт будем? — поинтересовались Артемьевы.
— Не, пацаны, давайте пользоваться ситуацией. Пусть «спортсмены» идут в атаку, мы как-нибудь по другому отработаем — нашкодим по-тихому и свалим.
— Хрррр, ммм, о дааа крошка, вот так, — вклинился в разговор лейтенант.
— Проснись, бригадную кассу спёрли! — начали приводить в чувство начфинёнка братья-связисты.
— Я не спал, я не спал, — очнулся лейтенант.
Прибежал Каузов.
— Фу, вроде всё нормально, поехали быстрее, а то ваши быстроногие олени догонят.
Через минуту колонна снова неслась по трассе. В салоне было тепло, играла какая-то задушевная фашистская музыка в стиле тридцатых годов. Ко мне начал подкрадываться сон. Чтобы как-то прийти в себя, я начал усиленно думать о дальнейшем порядке наших действий. Никаких конструктивных идей в голову не приходило. Из салона доносился богатырский храп уставших разведчиков, в который вклинивалось тоненькое повизгивание лейтенанта…
— Рома, это что у тебя за хрень играет? — чтобы как-то отвлечься, спросил я "Фашиста".
— Макс Раабе, стиль "берлинское кабаре"..
— Редкостная поебень, — отозвался я и, стукнувшись головой о «торпеду», провалился в экстаз сна.