– Миномётом, может, она и ловко управляется…
– Извините, что перебиваю, но поверьте на слово. Если её хорошенько отмыть, одеть во что-нибудь, более подобающее женщине, – на этом он остановился, оглядывая Волынскую-Младшую.
Я, кстати, тоже предался этому занятию, попытавшись всё это представить. Однако брюки, заправленные в высокие армейские ботинки, футболка непонятного цвета и необъятного размера, пытающаяся скрыть её формы, а также наплечная сумка, сейчас лежащая у неё на коленках, не облегчали задачу.
– А если ещё и салон красоты посетить! Думаю, внешний вид Татьяны Игоревны заиграет совсем другими красками, – продолжил он после паузы.
– Возможно. Только где всё это найти, да в одном месте?
Сам же в этот момент думал. Каким же боком к этому всему относится фактически право запрещать ей даже встречи с кем-либо? Пока не надоест, фиг кому отдам, что ли?
– Совершенно неподалёку. Прямо напротив через дорогу находится Индокитайский рынок. И несмотря на все слухи, это вполне пристойное и безопасное место, – донеслось до меня.
– Предлагаете поверить вам на слово? Но ведь откуда-то эти слухи берутся? – пробурчал для порядка.
– Всё это в прошлом. Не секрет, что в своё время их «змеи» не поняли, куда их занесла судьба. Помощь помощью в освобождении от французов, но у нас свои законы. Здесь им не Америка, и тем более не Европа с Африкой. Зарвались так, что господари собрали ближние дружины и хорошо так и тела проредили, и даже не одну голову отстрелили. Урок они усвоили на отлично, не то что китайцы, сколько тех уже перебили, а им всё неймётся со своими триадами. Здесь даже карманников нет, а если заводятся, то очень быстро пропадают без вести. Пойдёмте, взглянете в окно. Отсюда открывается прекрасный вид на него.
Неслабо так, условно говоря, вьетнамцев в асфальт вкатали. Нужно понимать, что такое ближние дружины. Это наиболее боеспособные и мощные подразделения родов первого круга.
Вид из окон офисной высотки, с самого что ни на есть пятого этажа, открывался преколоритнейший. Размер рынка впечатлял. Дальний его край виднелся где-то вдали. Даже если бы его не обнесли стеной, спутать с остальным городом не получилось никак. Кстати, непонятно, зачем вообще огораживали, учитывая дикое количество проходов. Низкая стоимость земли в этом районе, сказывалось соседство с недофавеллами, позволяла застраивать одно-двухэтажными строениями, а также понаставить морских контейнеров, образующих весьма кривые улочки, по которым двигался людской поток. Не давка, конечно, но оно и к лучшему.
– А что это за прямые «проспекты» его разрезают? – поинтересовался у своего визави.
– Товар как-то доставлять надо. Кстати, рекомендую и вам самому посетить тамошние забегаловки. Такого количества разнообразно приготовленной свежей рыбы больше не встретишь нигде. Это сначала они только свою привозили. А сейчас им её поставляют даже поморы. Не берусь утверждать, будто всё понравится, но на свой вкус всегда можно найти множество блюд, и весьма недорого. Кстати, доходит до смешного, наша сёмга у них может и на четверть дешевле оказаться, в зависимости от обстоятельств, чем у наших купчин. А уж если креветки какие… А сколько всякой всячины морской – сушёной, вяленой, копчёной…
– Мне пиво пока рано, Борис Моисеевич.
Здесь нет никаких ограничений в торговле. Если берёшь, значит, знаешь, что делаешь. Это проблемы родителей, раз не смогли нормально воспитать своё чадо, тем более государство никак не вмешивается в этот процесс. Однако в личное дело заносят даже детские метрики из роддома. И если попался в школе с сигаретой, всё скрупулёзно зафиксируют, и жди проблем с трудоустройством, когда вырастешь. Особенно на фоне нынешних трудностей, это крест на своём будущем. Можешь делать все, что душе заблагорассудится, но чтобы этого никто не увидел или не дай бог не заснял. Меня это мало касается, но всё равно есть проблема утраты контроля. Это кажется фигня война, но даже пиво хоть чуть-чуть да меняет восприятие, и никто не даст гарантий от влезания в итоге в неприятности. История помнит огромное количество конфликтов, возникших в результате. И да, из-за такого положения дел выбор безалкогольных напитков в магазинах широчайший.
– К нему, по моему сугубо личному мнению, лучше подходят сыры.
После этого замечания до меня дошло, как я погорел со своим высказыванием. По идее, не должно быть таких ассоциаций у пацана моего возраста, да ещё и воспитанного в рамках местных понятий о приличии. Правда, у нотариуса вопроса не возникло, или он сделал вид, будто не заметил. А может, это и был намёк на толстые обстоятельства. Однако точно одно: расслабился слишком. Можно сказать, зарвался.
– Объясните мне ещё такой момент, что ещё за патронатные счета? – решил перевести стрелки со скользкой темы на действительно заинтересовавший меня вопрос.
– На них запрещено обналичивание, возможна установка лимитов как разовых, так и суточных, и вообще по любому сроку. Да и как иначе, не должно быть никаких возможностей по злоупотреблению доверием, в данном случае – вашим.
– Постойте. Может, чего-то не улавливаю? Такое ощущение – патронатный договор ограничивает дееспособность другой стороны.
– Так и есть. Сами посудите, вы будете ей давать деньги – и вправе проследить их расходование.
– Может, она сама их будет зарабатывать.
– Это маловероятно. Иначе бы и не подписывался этот договор, – после этих слов Борис Моисеевич так со значением посмотрел в сторону Волынской-Младшей.
В общем-то, приходится признать его правоту. С её даром ей только в детективы податься, но терзают меня смутные сомнения. Там и своих таких, наверное, девать уже некуда.
– Расторгнуть договор могу только я?
Да, меня этот момент тоже удивил.
– В обычном порядке, да. В вашем случае из-за её третьего круга возникает множество ограничений. Призовут её на сборы, к примеру. Или аннулируют, в государственных интересах. Также он может быть прекращён по иску третьей стороны.
Ладно, мне можно выкрутиться в мирное время от всяких маневров, но стукнет восемнадцать… На три года вперёд, и с песней в армию. Если не будет соответствующего военного образования, рядовым. Вообще не представляю, как выворачиваться. Никаких модификаций у меня нет!
– Если возникают этические вопросы, то для того я и существую, чтобы разъяснить Татьяне Игоревне все тонкости этой бумаги, чтобы в дальнейшем не возникло недопонимания. И ещё совет: стоит вести скрупулёзный учёт всех финансовых затрат, – добавил Борис Моисеевич.
– Для чего? – удивился его последнему замечанию.
– Это на случай, если ваши взаимоотношения не заладятся. Хоть это и не фигурирует в самом договоре, но сложилась практика выкупа, в нашем случае – самой Татьяной Игоревной, либо третьей стороной. В последнем случае только с её письменного согласия. И ещё. На этот же случай, хотя бы в простой письменной форме, заключите дополнительно соглашение.
– И что там прописать?
– Да что угодно, на ваше усмотрение. Смысл подобных договоров в подготовке к принятию в род.
– Постойте. Вы хотите сказать…
– Трифон Агафонович, я не просто так оговорился про ваши круги. Не думаю, что вы в вашем возрасте сможете силой контролировать её поведение даже родовым атрибутом, и заключение договоров протектората, кабалы и других подобных просто не имеет смысла. Да и деловые связи вас не связывают. К тому же он только закрепляет ваши претензии, а вовсе не обязывает к чему-либо. Татьяна Игоревна же получает определённый статус и защиту, а всё остальное – её плата за это.
– Вот с этого и надо было начинать! Знать бы сразу, голову бы не ломал! Подписываем!
Это оказалось для меня сюрпризом – существование таких бумаг, не несущих дискриминационного смысла.
– Действительно, последние лет тридцать они почти вышли из употребления, и вы могли и не слышать про них. Тут нужно влезать в тонкости юриспруденции, а это как раз наш хлеб. Но сначала мне нужно провести разъяснительную беседу с Татьяной Игоревной, под камеру. Или вы хотите признания договора недействительным?
– Надо так надо…
Где-то в глубине Индокитайского рынка
– Тётушка, зачем мы здесь? – спросила девушка, указав взмахом подбородка на комнату, стены которой были почти полностью покрыты экранами.
– Люблю смотреть на людей. И помолчи, не мешай думать, что мне с тобой делать, – сказала пожилая женщина и уставилась на один из экранов.
На него, как и на остальные, выводилось изображение с многочисленных камер, раскиданных по всему рынку. Где-то была бойкая торговля, на других – просто рассматривающие товар посетители, на третьих – кафешки с обедающими. Женщина даже толком не смотрела на них. Для неё это был своеобразный ежедневный ритуал. С куда большим удовольствием она прошлась бы среди живых людей, но послал бог наказание в виде племянницы, очень дальней, даже почти и не родственницы. Раньше-то она даже гордилась их связью. Папа был министром промышленности и очень неплохим магом. Не таким, конечно, как те же русские первого круга, но с третьим мог и посоперничать. Для их страны немало. Французы в своё время аристократию проредили сильно. Надеялись сломить волю народа к сопротивлению. Аукается это до сих пор. К тому же дружил он с этим русским Палачом ещё со времён Сопротивления, что само по себе давало защиту.
Это для всего остального мира тот был монстром, а для их страны соратником, сделавшим очень много для её освобождения. Об этом не кричали на каждом углу, не писали в газетах, а передавали из уст в уста, чтобы помнить… И вот его не стало. Говорят, не в первый раз, но враги решили рискнуть. Теперь у племянницы родственников не осталось, а сама она бежала в далёкую Русию. И что теперь с ней делать, просто не знала. То, что сейчас она голова местной «змеи», вовсе не значит, что не найдут новую на замену. Преступный мир жесток, и тут самой бы уцелеть, а не защищать такую обузу. И просто выгнать… А если он таки жив? Как потом объяснять, почему не помогла единственной дочери его друга? Русские зла не помнят, потому всё скрупулёзно записывают и фиксируют на камеру, и когда приходит время, предъявляют счёт. Кто его знает, подпадает ли этот случай под их обычай кровной мести или нет? Развитая страна, цивилизованные люди, а такое! Вот и думай тут.