– Это было частью нашего уговора, – шепчу я, переводя взгляд на короля, и тот нехотя встречается со мной взглядом. – Ты обещал.
– Я не хотел врать тебе, но Морок нужен. Пока он жив – жива ты, и он никогда не бросит попыток вернуть тебя в Серат, поэтому лучший вариант – схватить его первыми.
– Ты не можешь его убить.
– Не могу. Пока. Но я буду держать его в состоянии сна в какой-нибудь самой тёмной клетке, что ему подойдёт. И я уверен, что скоро буду близок к нахождению другого Морока, что поможет мне оживить тебя.
– Что ты сделаешь с ним, когда связь разорвётся? – все крупицы сомнения в моём плане, что ещё были в душе, просыпаются сквозь пальцы. Я больше не цепляюсь за них.
– Пока не знаю. Я бы с радостью убил его, но ради моего обещания тебе отправлю обратно к брату.
Я догадываюсь, что и это враньё. Слова Александра и то, как он провёл Даниила, живя у него под носом, задели короля Аракена слишком сильно.
– После того как продержишь в темнице так долго, как сможешь? – мёртвым голосом уточняю я.
– Так долго, как смогу, – согласно кивает Даниил и его рот напряженно сжимается.
Он его никогда не отпустит.
Глава 20
Я просыпаюсь, когда первые лучи солнца с каким-то стеснением, неуверенно лезут в окно, освещая кровать и мою комнату. Несколько раз моргаю, собираю картину прошлой ночи в единое целое, пытаюсь понять, что из воспоминаний – правда, а что – ложь. Где была реальность, а что из всех моментов не более чем остатки сна.
Но лучше всего меня приводит в чувство вид сбитой постели, напоминая о прикосновениях Агаты, и кандалы с цепью, что не дают забыть её идиотское решение. Она сделала хороший отвар, и моя головная боль всё ещё не вернулась, но слабость, что стала почти частью меня, не исчезает. Я дёргаю руки, проверяя замок, что держит цепи на столбике балдахина. Кровь отливает от лица, стоит мне вспомнить, ради чего она всё это сделала. По спине ползёт неприятный холод, осознаю, что я не договорил свою фразу и всё, что она слышала, это про мою ненависть.
Она ушла, думая, что я её ненавижу.
Сердце словно проваливается куда-то, когда внутри поднимается страх, вслед за мыслями, что я больше её не увижу. Я БОЛЬШЕ ЕЁ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ УВИЖУ. Пытаюсь найти Агату в доме по нашей связи, нащупать, как далеко она ушла, но не могу найти. Её здесь нет, она уже ушла достаточно далеко.
Но будь я проклят, если дам ей попасть в руки Даниила. Я верну её, даже если мне придётся проложить себе путь из мёртвых тел сквозь всю его долбаную армию.
Поднимаюсь с кровати и начинаю действовать так, как учил меня Кристиан. Расчётливо, отметая все эмоции, с холодным рассудком начинаю решать проблемы одну за другой. Проверяю длину цепи, поднимаю её выше по столбику на самую узкую часть, упираюсь ногой в каркас кровати, накручиваю цепь на предплечье, обхватываю, чтобы не повредить запястья и тяну изо всех сил на себя.
Всё тело напрягается, руки, шея и ноги начинают болеть от колоссального усилия. Из горла вырывается злое рычание, переходящее в крик, когда я чувствую, что дерево прогибается, и раздается оглушительный треск. Нужно лишь ещё немного, и я продолжаю тянуть с напряженным криком, хоть и чувствую, что мышцы будто разрываются, а плечи болезненно горят.
– ЧТО ЗА ЧЁРТ?!
Я не заметил, когда Кристиан успел распахнуть дверь моей спальни. От неожиданного голоса я теряю концентрацию и неловко заваливаюсь назад, на пол. Уверен, что ещё никогда он не видел меня таким. Принц Серата и Морок, прикованный к кровати девушкой, с которой провёл ночь.
Плевать. Могло быть и хуже. Агата хотя бы дала мне одежду.
Кристиан осматривает кровать и наполовину треснутый столбик, а только потом переводит взгляд на меня.
– Неси пилу или найди мне ключ! – бросаю я, поднимая руки с кандалами.
Мои глаза увеличиваются от удивления, когда он демонстрирует мне ключ и присаживается рядом, чтобы снять с меня цепи.
– Агата оставила это в моей комнате вместе с письмами.
– Ты ей рассказал! – обвиняя, шиплю я.
– Даниил ей сказал после того, как она упомянула ему, что Анна жива, – спокойно отвечает дядя.
Мерзавец. Надо было давно оторвать его светловолосую голову.
– Она оставила не только ключ, но и письма каждому. Своё я как раз читал, когда услышал, что ты поднял жуткий шум.
Кандалы падают на пол, я вскакиваю на ноги слишком быстро, хватаюсь за кровать, чтобы унять головокружение. Проклятая слабость. Я никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным.
– Вот твоё, – дядя протягивает мне сложенный в несколько раз лист бумаги с моим именем на нём.
Я впервые вижу почерк Агаты, и он кажется мне до нелепого странным, никакого изящества и украшающих размашистых завитков, которые учили делать меня и Северина учителя. У Агаты всё строго, а первая буква «А» моего имени даже идёт будто отдельно от следующей, потому что она не дотянула линию.
Александр.
Забываю моргать, когда осознаю, что она уже давно зовёт меня только так, полностью принимая все мои стороны и мою фамилию, забывая былую ненависть.
Я аккуратно, двумя пальцами беру письмо, а потом сжимаю в кулаке, сминая бумагу. Чувствую, как изнутри поднимается напряжение и холод. Такой жгучий, что я не понимаю, почему дыхание не срывается паром с моих губ.
– Подними всех, – приказываю я. – Теням скажи, чтобы собирались. Мы выйдем через двадцать минут. Подними Северина и Анну, пусть ждут меня в кабинете.
– Аарон.
– Проклятье, нет! Даже не думай меня отговаривать. Она скоро будет у леса, и чёрта с два я позволю ей убить себя! – меня оглушает мысль о её смерти, в ушах звенит, и я встряхиваю головой. – Выполняй!
К моему удивлению, Кристиан не обращает внимания ни на мой тон, ни на мою слабость. Он не злится и не пытается отговорить, лишь брови сходятся на переносице, а губы сжимаются в линию, когда он бросает взгляд на то, как я швыряю письмо Агаты на кровать, так его и не прочитав. Я не буду его читать, потому что зол, даже почти в ярости, я верну её и заставлю сказать всё написанное мне в лицо.
Кристиан должен был быть первым, кто обрадуется такому решению Агаты, именно он убеждал меня вновь отправить её в могилу, сам не раз грозился воткнуть ей нож в сердце. Но теперь, когда это происходит, он не рад. Знаю, что он привязался к ней, как и мы все. К тому же он тоже Морок, а странная связь с Марами у нас буквально в крови.
Дядя кивает и выходит из комнаты. Я плещу в лицо ледяную воду в соседней умывальне, прогоняю остатки сонливости. Бросаюсь к своему шкафу, надеваю штаны, рубашку и закрепляю броню, делаю всё быстро, пытаясь контролировать трясущиеся пальцы и закопать свой страх так глубоко, как только могу. Беру маску. На всё я трачу не больше пяти минут. Пальцами расчёсывая волосы, практически сбегаю по лестнице на первый этаж и сворачиваю в сторону кабинета короля.
Северин, Анна, Кристиан и даже Марк уже внутри. При взгляде на последнего я замираю, позволяя двери самой захлопнуться за моей спиной. Всю левую скулу и челюсть покрывает свежий синяк, губа разбита, но он всё равно сдавленно усмехается под моим удивлённым взглядом, а потом морщится от того, что рана на губе вновь трескается.
– Вот что происходит, если встать между твоей Марой на лошади и выходом, – показывает он пальцем на своё лицо.
Моя Мара. В груди помимо страха разливается тепло.
– Это последствия копыт?
– Это последствия кулака и локтя.
– Тогда жить будешь, – фыркаю я.
Северин сидит за столом и молча читает своё письмо, его челюсть всё больше напрягается, а желваки начинают ходить. Кристиан вытащил брата из кровати, рубашка последнего едва заправлена в штаны, а волосы небрежно торчат в разные стороны. Анна прибежала в одном халате, запахнутом на ночной сорочке, её тёмные волосы также спутаны. В отличие от мужа, наша королева прикрывает рукой рот и в глазах стоят слёзы, но взгляд такой злой, что я не могу понять, плачет она от горя или от ярости.
– Ты умираешь? – холодно бросает брат, дочитывая письмо. – Я уже приходил к тебе с вопросами когда-то, но ты сказал, что всё в порядке. А ТЕПЕРЬ ТЫ УМИРАЕШЬ?!
Северин впервые повышает на меня голос. Да не просто повышает, а почти угрожающе рычит, привставая со стула, упирается ладонью в столешницу и теряет всякое терпение. У меня нет возможности больше скрывать правду.
– Да.
Младший брат хмурит нос, раздражаясь от моего сухого объяснения.
– Я не должен был поднимать Агату, но это был единственный шанс. Я думал, что у меня есть время найти другого Морока, но тут нападение и её травмы. Потом чёртов Рахманов с его войной, и всё это ослабляет меня, время уходит. Я не могу разорвать нашу связь, потому что от этого её тело может рассыпаться, тогда мы никогда её не вернём.
Я говорю сбивчиво, пытаясь ухватить главное, ответить на самые важные вопросы, что могут родиться у него и Анны в головах.
– Ты можешь заставить её вернуться? Внушить? – спрашивает Анна.
– Сейчас нет. Она уже слишком далеко, я её едва чувствую. Ощущаю только направление, куда она ушла.
Бросаю короткий взгляд на оранжевое солнце, оно поднялось наполовину.
– Пора отправляться, мне несказанно повезёт, если я успею схватить её раньше, чем она доберётся до Даниила.
– АЛЕКСАНДР! – кричит на меня Северин.
Я стремительно разворачиваюсь, чтобы выйти, но Кристиан грубо хватает меня за броню на плечах и практически бросает на стул. Я поднимаю на него растерянный взгляд.
– ТЫ ПОТРАТИШЬ ТРЕКЛЯТЫЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ, ЧТОБЫ ОБЪЯСНИТЬ ВСЁ БРАТУ!
Угрожающий голос Кристиана прокатывается по комнате, и мы все замолкаем, вспоминая, что он наш дядя, по-честному ещё и Морок, а разница в возрасте так вообще почти пятьдесят лет.
– Северин, возможно, теряет брата, так что ПРОЯВИ УВАЖЕНИЕ И ДАЙ ЕМУ САМОМУ ВЫБРАТЬ, ОТПУСТИТЬ ТЕБЯ ИЛИ НЕТ!
Я перевожу взгляд на младшего брата, понимая, перед каким тяжелым выбором его поставил. Хотя Кристиан прав.