По сравнению с другими итальянскими городами центр Милана поражает своей современностью. Главная улица, Корсо Витторио Эммануэле, практически вся отстроена в 50–60-е годы и заполнена шикарной архитектурой, призванной создать ощущение города будущего. Корсо Витторио Эммануэле и пьяцца Сан Бабила, в которую она впадает, творение архитектора Луиджи Маттиони, создателя также и миланских небоскребов (в Милане они есть), были воплощением будущего для Милана 60-х. Там кипела жизнь. На Корсо Витторио Эммануэле было полно кинотеатров первого показа – а кино для Италии XX века все равно что опера для века девятнадцатого – и бурлили политические страсти: пьяцца Сан Бабила была местом стычек правых и левых, настоящих битв, так как вокруг маленькой романской церкви Сан Бабила, давшей название площади, кучковались правые и фашисты. В 60-е санбабилино (sanbabilino) – термин, вошедший в миланский газетный жаргон, – обозначал молодого правого из хорошей буржуазной семьи, ненавидящего волосатиков и хиппи; санбабилини чистили морды хиппи, левые – санбабилини, было весело и живо. В 70-е санбабилини как-то выпустили пар, и, хотя это словечко живо и по сей день, оно уже не имело прежней топографической определенности. В 70-е пьяцца Сан Бабила превратилась в место сходок черных анархистов, собиравшихся в окрестных барах. Особенно знаменит был бар Мотта.
Сегодня этот район просто скушен, как субботний шопинг: кинотеатры практически не видны, нет ни правых, ни левых, ни даже анархистов; вместо бара Мотта – магазин Diesel. Кафе, которыми полна Корсо Витторио Эммануэле, существуют только для туристов, там спремута стоит шесть евро, на что аборигены возмущенно брови вздымают. Прямо молочный коктейль из «Криминального чтива», так удивлявший Траволту, но спремута предназначена для русских и китайцев, их спремута за шесть евро не возмущает, как аборигенов, и не удивляет, как Траволту, а доставляет одно только наслаждение. В открытых кафе на Витторио Эммануэле гораздо менее уютно, чем на виа Брера, более или менее сохранившей свой старый облик, поэтому на ней и гораздо живее, – кому же хочется пялиться на воплощение будущего 60-х, разве что глупой говядине, туристическому стаду, – да и витрины Витторио Эммануэле и пьяццы Сан Бабила отличаются от витрин виа делла Спига и виа Монтенаполеоне, также неплохо сохранившихся, как русский «Вог» отличается от «Вога» итальянского. Жизнь из футуристической архитектуры ушла, перейдя в более старые и более человечные кварталы, и после дневной деловой суеты и закрытия магазинов район модернизма, некогда такой современный, производит впечатление заброшенности.Наверное, это очередной виток вкуса, и ничего больше, но современная архитектура Милана, в том числе и его небоскребы, превращается в мертвечину. Модернизм преследует проклятие, шедевры архитектуры будущего мало кому охота рассматривать, и молодежная жизнь, раньше на Витторио Эммануэле и Сан Бабила кипевшая, ушла туда, где все более человечно: в район Навильи, Navigli, как называются миланские каналы. Когда-то Милан был соединен множеством каналов со всей Северной Италией, так что водным путем можно было доехать из Милана в Венецию, а следовательно, и оказаться в Адриатическом море. Считается, что эти навильи планировал сам Леонардо по заказу герцога Сфорца, превратившего Милан, как Сталин – Москву, в водную столицу. Все в Милане связывают с Леонардо. К XX веку возможности водного путешествия себя исчерпали, появились поезда и автомобили, и для того, чтобы дать место в городе современному транспорту, большинство навильи в конце 20-х были забраны в трубы и засыпаны, остались только два канала, Навильо Павезе и Навильо Гранде. Район вокруг них считался пролетарским и непрестижным, так как дома были лишены удобств и довольно дешевы, но туда-то, из-за дешевизны прежде всего, хлынули художники и интеллектуалы в 80-е годы. Сначала переселилась богема, Навильи становились все моднее и моднее, так что вслед за ней поползли и миллионеры, а затем – рестораны, кафе, магазины. Ничего перестраивать в этом районе не стали, стараясь сохранить всю живописность старой застройки, только удобствами снабдили, и сейчас Навильи – район обаятельнейшей ночной жизни. Вечер там, хотя спремута в Навильи еще не стоит шесть евро (правда, тенденция в сторону молочного коктейля Траволты очевидна), намного приятнее вечера за столиком на Витторио Эммануэле. Да и каналы со старыми мостами хороши, спасибо все тому же Леонардо: причем вода одного канала течет к городу, в сторону Милана, а другая – от города, в сторону Павии и Паданской равнины.
Глава седьмая Павия Ломбардский Оксфорд
Змей, глотающий младенца. – Короли Италии. – Кастелло Висконтео. – «Из бывших». – Сан Микеле Маджоре. – Гробница Августина Блаженного. – Павийский университет. – Наполеон и католики. – Оксфорд и обещание будущего. – Чертоза. – «Влажный тук полей». – Бар Филимона и Бавкиды. – Мрамор фасада, Берлускони и Дивина. – Монахи Чертозы. – Труп Муссолини. – We are young We are strong
Тот, кто хочет увидеть настоящую ломбардскую готику, а не ее имитацию XIX века, должен ехать в Павию. Миланские Дуомо и Кастелло Сфорцеско – сплошной новодел, а Кастелло Висконтео и Чертоза ди Павия отлично сохранились. Для того чтобы прочувствовать пресловутый lo stile visconteo, в Павии особенно ощутимый, надо обязательно побывать в этом городе. Герб семейства Висконти: извивающийся голубой змей с раскрытой зубастой пастью, увенчанный золотой короной, в глотку змея засунута маленькая человеческая фигурка с растопыренными руками, – в Павии на каждом шагу. В Милане он тоже на всех углах, змей даже украшает муссолиниевский Вокзал, но вокзал герцогам никогда не принадлежал, и герб Висконти на Вокзале – имитация, как и по большей части везде в Милане, в Павии же герб там и сям развешан самими герцогами, он отмечает именно те места, что напрямую связаны с семейством Висконти и его историей. Змей Висконти в Павии подлинный, как и готика, а не является, как в Милане, игрой историзма в рыцарские штучки.
Несчастная фигурка человечка, заглатываемая змеем, всегда меня интриговала. Фигурка мне казалась детской, и воображение рисовало какие-то кровавые рыцарские легенды, что-то вроде истории Мерлина и Мелюзины, коварной женщины-змеи, вполне способной заглатывать младенцев, хотя она, насколько я помню, этим и не занималась. В конце концов, я разыскал полное, не менее увлекательное, чем мои догадки, объяснение символики герба в «Истории Милана» Алессандро Висконти, одного из наследников фамилии в XX веке. Оказалось, что геральдический змей связан с бронзовым змеем, украшающим одну из гранитных колонн внутри базилики Сант Амброджо (Святого Амвросия) в Милане. Сама колонна относится ко времени римского палеохристианства, примерно к IV веку, но установленный на ней красиво извивающийся бронзовый змей – более поздний и принесен миланской базилике в дар византийским императором Василием II в 1007 году. Император считал, что это тот самый змей, что был водружен среди пустыни пророком Моисеем во время Исхода, дабы «Всякий, кто поверил Божьим обещаниям и взирал на бронзового змея Моисея, оставался в живых», и уцелел вопреки библейскому рассказу во времена иконоборчества царя Езекии, приказавшего змея разбить, так как «сыны Израилевы нечестиво кадили ему», – ученые это опровергли. Змею из Сант Амброджо усердно поклонялись, он многих излечивал от разных болезней, особенно, говорят, молитва змею помогает от депрессии, – тем, кто этой болезни подвержен, советую проверить, съездить в Милан. Хотя его происхождение от Моисея теперь отрицается, доказано, что он сделан гораздо позже, поэтому церковь официально лишила его статуса святыни, – но все равно, если вас заел «Недуг, которого причину Давно бы отыскать пора, Подобный английскому сплину, Короче: русская хандра», попробуйте съездите в Милан и вознесите молитву змею Святого Амвросия, может быть, поможет. Существует также поверье, что при первых же признаках наступления конца света змей сойдет со своего постамента; пока еще на гранитной колонне он держится крепко.
Этого змея и выбрали Висконти для своего герба. Он появился на их флагах, голубой на белом, поставленный на попа, в отличие от змея Сант Амброджо на гранитной колонне, на капитель которой он опирается всем своим брюхом. С флагов он перешел на щиты и сначала никого не жрал. Человеческая фигурка в его пасти появилась во время крестовых походов, и это неверный мавр, пожираемый святым змеем христианской веры. В хрониках XIV века уже говорилось о bissa milanese, миланском змее, и за змеем Висконти затем укрепилось панибратское прозвище biscione, «змеюга» (он и сейчас под ним известен), звучащее как ласково-увеличительное, именно «змеюга», мощный удав, а не ядовитая «змеюка». Глотающий, а не жалящий. Biscioni в больших количествах присутствуют в Павии везде, в разных видах, но больше всего их в фамильном павийском замке Висконти.
Осмотр Павии лучше всего с него, Кастелло Висконтео, и начинать. Замок находится несколько в стороне от старого центра города. Он меньше, чем Кастелло Сфорцеско, но не производит впечатления декорации для «Раймонды» Глазунова, он подлинный, хотя и отреставрирован; снаружи, со стороны стен, реставрации особенно сильны. Зато двор замка, заросший травой и деревьями, совсем лишен бутафорности и очень обаятелен. Основанный в 1360 году Галеаццо II Висконти, синьором Павии и, кроме того, синьором Комо, Новары, Верчелли, Асти, Алессандрии, Тортоны, Альбы и Виджевано, Кастелло Висконтео стал одним из главных родовых замков этого семейства. Галеаццо II был отцом Джан Галеаццо, первым получившего титул герцога, – и именно при Галеаццо II был заложен фундамент, на котором выросло великое герцогство Миланское, объединившее под властью Милана свободные города Ломбардии и на протяжении двух столетий бывшее самым сильным итальянским государством. Собственно говоря, в павийском Кастелло lo stile visconteo и сформировался.