Потом другого сына Владимир заточил в тюрьму — вместе с невесткой, польской принцессой.
Уже спасая себя, Ярослав вынужден был бросить вызов отцу. История такая, что одна она уже ставит под сомнение — таким ли уж благостным стал Владимир после крещения.
Отец стал готовиться к войне с сыном, сын — к войне с отцом. Все мировые основы зашатались. А Ярослав уже вовсю торговался в Швеции по поводу найма варяжских дружин (в скандинавских сагах так он и остался под именем «конунга Ярислейфа Скупого»). Только смерть Владимира предотвратила этот мировоззренческий катаклизм — когда сын поднимает меч на отца.
Распря между братьями начиналась и после смерти Святослава, и после смерти Владимира... В XI веке Руси предстояло выработать некую идею, которая объединяла бы страну при неизбежной удаленности центральной власти и постоянном действии центробежных сил. При любом числе законных наследников.
Повод вскоре представился, и без пиара решение проблемы никак состояться не могло.
Начало резни
Креститель Руси Владимир Святой в конце своей многогрешной жизни приблизил к себе из всех своих многочисленных сыновей Бориса. Приходится так уклончиво говорить — многочисленных. Признанных, как мы уже отметили, было двенадцать. А сколько оставалось непризнанных при его гаремах, куда государь любил удаляться и после принятия христианства, не представляется никакой возможности сосчитать.
В общем, у престарелого отца — Владимира Красно Солнышко — Борис стал ходить в любимчиках. Со всеми, как бывает в больших и дружных семьях, после смерти главы рода вытекающими последствиями.
Борис возвращался из удачного похода на печенегов, а в это время в Киеве рядом с умирающим отцом находился его сводный братец, другой сын князя Владимира — Святополк. Он был старше своих братьев по возрасту и, как бы сейчас сказали, по-нахрапистее. Уже старшинство давало ему право на престол. Правда, против Святополка была тайна его происхождения. Не было уверенности, в общем, что Владимир — его отец. Потому что Владимир женился на его матери, когда она уже была беременна.
«Как можно унаследовать престол отца, если он тебе не отец?» — такой вопрос вводил в ступор мозги средневекового человека.
Но кроме этого, «избирательный ресурс» Святополка после смерти отца включал еще две составляющие для обретения верховной власти в стране.
Во-первых, этот князь оказался в нужное время в нужном месте.
Во-вторых, за ним стояла такая мощная, хотя и новая для Руси сила, как духовенство. Сила эта владела навыками управления общественными настроениями как никто другой — из Византии на Русь были присланы лучшие специалисты.Против Святополка был административный и нравственный ресурс Бориса. Отец явно готовил именно его к роли преемника. Владимир прекрасно помнил, что только счастливое стечение обстоятельств и помощь родственного клана дали ему самому возможность подняться из скопища придворных «отроков»-бастардов. Поэтому будущее своих собственных сыновей великий князь определил заранее: кто в каких городах должен править и кто будет преемником. Правда, его политическое завещание так и не было обнаружено. Если оно и было — то уничтожено.
Личные качества молодого князя Бориса вызывали к нему в народе и, говоря современным языком, элитах симпатии — достаточно вспомнить, что на момент смерти Владимира он возвращался с победой над грозным противником. Бояре в Киеве три дня не объявляли о смерти великого князя, ожидая прибытия Бориса в столицу.
Был еще не имеющий отношения к PR фактор, который тем не менее трудно игнорировать. Под началом Бориса находилось возвращавшееся из похода восьмитысячное войско, то есть он располагал реальной военной силой. Борис узнал о смерти отца в ста километрах от Киева, в военном лагере на реке Альте (почему-то она не раз еще появится в ключевых моментах рассказа об XI веке). «Поиди, сяди Кыеве на столе отни», — сказала дружина князю.
Борис неожиданно... отклонил идею дружинников. Отказался брать власть. Были у него какие-то свои резоны. Может, рассчитывал на приглашение от Святополка. А может, ожидал каких-то других важных известий из Киева.
И тогда дружинники ушли. Лагерь на Альте быстро опустел, а до Святополка дошли слухи о заговоре. Он сначала бежал из Киева, а потом подослал к Борису наемных убийц. Князя зарезали прямо в шатре главнокомандующего, а тело привезли на двор к сводному брату. Далее события развивались так.
«Опасаясь мести Глеба, единокровного брата Бориса, Святополк вызвал его из Мурома и приказал умертвить... Вслед за детьми болгарыни Борисом и Глебом настала очередь сына чехини Святослава. Этот князь пытался бежать (в Венгрию), но был настигнут и убит», — отмечает Скрынников[34].
Из двенадцати братьев осталось восемь — так и шел обратный отсчет по трупам, словно в кровавом фильме Тарантино. Всем политическим расчетам и PR-раскладам была предпочтена — в духе XI века — остро отточенная сталь. Но и пиар сыграл свою роль. Еще какую!
СВЯТОПОЛК ОКАЯННЫЙ (980-1019). Остался в истории как мрачный персонаж. Он был вынужден в одиночку противостоять «более законным» сыновьям князя Владимира в борьбе за киевский стол. Ситуация не оставляла ему выбора: или все они его, или он их всех. В общем, такой расклад предрешил его судьбу. И — что для нас важно — репутацию. С побежденными в те века не церемонились, лишая не только жизни с помощью меча, но и любых положительных качеств — посредством пера.
Черный имидж Святополка
За совершенные им преступления Святополку суждено было остаться в истории под кличкой «Окаянный».
«Бежим, бежим, за нами гонятся!» — кричал он в беспамятстве. Дружинники отправлялись в разведку — проверить, не гонится ли кто за ними. Никого не было. А Святополк все кричал: «Вот, вот, гонятся, бежим!» — и не давал остановиться ни на минуту. «И забежал он куда-то в пустыню между чехов и ляхов и там кончил жизнь. Могила его в этом месте и до сего дня, и из нее исходит смрад», — говорит летописец.
Объял ли Святополка такой мистический ужас? Смердела ли его могила через века после смерти? Сомнительно... Но черный имидж Святополка был создан, и проявлялся в истории очень ярко.
Убрав конкурентов, он задобрил киевлян дарами, призвал на помощь поляков (польский король был его тестем) и, как казалось, надежно утвердился в качестве великого князя Киевского. Правда, поляки вскоре стали безобразничать (кажется, впервые тогда явили они на Руси этот польский народный обычай).
Воспользовавшись начавшейся заварухой, из Новгорода прибыл князь Ярослав (будущий — Мудрый). Естественно, пожаловал не в гости к Святополку. Пришел он во главе новгородской дружины и наемников-варягов (Ярослав был зятем шведского короля, варяги помогали ему и за деньги, и идейно, «как родственнику»). План, который он составлял против отца, удалось, не переписывая, осуществить против старшего сводного брата.
Всего через четыре года после вероломного убийства своих братьев и вокняжения в Киеве, Святополк Окаянный был разбит и подался в бега. Решительная битва произошла на той же реке Альта, рядом с тем самым местом, где был зарезан Борис.
В летописи сказано, что тогда на Окаянного нашел какой-то безумный страх. Вероятно, это было психическое расстройство. Он не мог сидеть на коне и носили его на ручных носилках, прямо как Карла XII перед Полтавой. Так и несли его вплоть до самого Берестья (Бреста).
Умение припечатать политического врага метким словцом, «навести» на него черный пиар — такая же часть профессиональной работы политика, как всякая другая. Ярослав блестяще справился с этой задачей. Политики XX века не раз пытались действовать так же, но были куда менее успешны.
Большевики приклеили к имени последнего русского царя кличку «Кровавый». А Русская Православная Церковь канонизировала его, как страстотерпца... Рейган обозвал СССР «Империей зла» — к США эта кличка обратно и вернулась.
Кто сейчас помнит, кроме профессиональных историков, что Ленин постоянно называл Троцкого эдак «ласково»: «Иудушка Троцкий?». Сталин гнал Троцкого не хуже, чем Яролав Мудрый Святополка. Совпадают даже отчаянные выкрики Троцкого, старавшегося убежать от страшного врага куда угодно и наконец осевшего в Мексике.
Но даже гениальный пиарщик Сталин не смог «обозвать» Троцкого так, чтобы эта «обзывалка» пристала к нему на века. И могила Троцкого никогда в легендах ГПУ не смердела.
Превратить Троцкого в предателя и негодяя большевики могли — но до Ярослава Мудрого им было расти и расти.
ТАРАНТИНО Квентин (р. 1963) — представитель коренного населения США. Мать-индианка дала ему имя в честь героя Клинта Иствуда в одном из телесериалов. Толком не умея писать (до сих пор он пишет с чудовищными ошибками), Квентин стал сочинять удачные сценарии фильмов. Его «Криминальное чтиво» с бюджетом в 1,5 миллиона долларов принесло 250 миллионов. Написанные Тарантино диалоги героев «Чтива» считаются сегодня неподражаемым образцом жанра.
Пример:
Vincent Vega: And you know what they call a... a ... a Quarter Pounder with cheese in Paris?
Jules: They don't call it a Quarter Pounder with cheese?
Vincent Vega: No man, they got the metric system. They wouldn't know what the
fuck a Quarter Pounder is.
Jules: Then what do they call it?
Vincent Vega: They call it a «Royale» with cheese.
Jules: A «Royale» with cheese! What do they call a Big Mac?
Vincent Vega: A Big Mac's a Big Mac, but they call it «le Big-Mac».
Jules: «Le Big-Mac»! Ha ba ba ba!
По-русски это будет так:
Винсент: А ты знаешь, как они в Париже называют четвертьфунтовый гамбургер с сыром?
Джулс: Они не зовут его четвертьфунтовый с сыром?
Винсент: Нет, мужик, у них там метрическая система. Они вообще не понимают, что за хрень этот четвертьфунтовый.