те типа Колымы. Впрочем, довольно скоро именно этим занялся Сталин.
Туда-сюда
Беспокойная судьба звала князя Мстислава вперед. Снова творилась несправедливость — теперь уже на Юге Руси. Черниговский князь захватил Киев, выгнав оттуда законных наследников. Как было не поднять новгородцев, чтобы побороться за правду!
Новгородское вече поддерживало князя во всем с тем же самоотречением, с каким Государственная Дума IV созыва — В. В. Путина: «Куда, князь, взглянешь ты очами, туда обратимся мы своими головами!» И вот уже он брал с захватчика дары как с побежденного. Великий Новгород при Удалом вершил судьбы всей Руси.
А дальше куда? Его звал Галич. В исконной Русской земле, на Галичине, венгры посадили, негодники, своего королевича.
«С какой стати венгры?» — скажете вы. Сегодня Венгрия для нас как бы не существует. После того как эта страна перестала быть витриной соцлагеря, она словно испарилась. Новостей оттуда нет. «Икарусов» и зеленого горошка тоже нет. Белое пятно.
А в Средние века мы с венграми были связаны кровно: у венгерских королей было принято жениться на русских княжнах. Поколение за поколением королевская династия становилась все менее венгерской... И все более русской.
Последствия были самые разнообразные. Например, когда Андрею Боголюбскому на Северо-Востоке Руси понадобилось строить белокаменные храмы, чтобы вести свою белокаменную пропаганду, мастеров он взял именно у венгерского короля...
На Русь венгры ходили как к себе домой. Но русским это не всегда нравилось.
Мстислав поклонился Новгороду, сказав: «Есть у меня дела на Руси; а вы вольны в князьях». То есть подал, как говорится, добровольно в отставку. И уехал на Запад, воевать. Галич он, конечно, тоже взял.
Но тут опять начались проблемы с Новгородом. Там призвали на княжение еще одного из сыновей Большого Гнезда, Ярослава. Тот оказался парень не промах. То ли решил «экономически» задушить всех крестьян-кулаков, то ли просто заработать денег на рыночной конъюнктуре. При этом действовал как прирожденный троцкист-ленинец.
На новгородской земле мороз побил хлеб, цены на продовольствие взлетели в поднебесье. При этом князь по-большевицки не пускал в Новгород чужие возы с хлебом из окрестных княжеств, а новгородских купцов, отправлявших подводы за «импортным» хлебом, задерживал. Начался голод. Зато князь на хлебной спекуляции неплохо заработал.
Удалой Мстислав опять тут как тут нарисовался в Новгороде и сказал: «Либо возвращу новгородских мужей и новгородские волости, либо голову свою повалю за Великий Новгород!» «На жизнь и на смерть готовы с тобой!» — отвечало вече.
ПУТИН Владимир Владимирович (р. 1952). Россия, которую он принял, и Россия, которую он передал Дмитрию Медведеву, — это две разные страны. Изменилось прежде всего наше восприятие самих себя, своей Родины, своей истории. Для профессионалов очевидно: в области PR Путин не сделал практически ни одной ошибки. Говорил ли он «мочить в сортире», летал ли на истребителе, целовал ли в живот случайного маленького мальчика, — все попадало точно в мишень. В этой книге мы рассказываем о талантливых политиках-пиарщиках, которыми богата русская история до Петра I. Если бы мы писали о современности — Путин несомненно был бы одним из её ключевых персонажей. «Я бы хотел, чтобы граждане меня воспринимали как человека, которого наняли на работу». В. В. Путин.
Здесь все, в общем, ясно. Злодей, облеченный властными полномочиями, морит народ голодом. Герой, в прошлом добрый и удачливый правитель Новгорода, спешит к своим хоть и бывшим, но все же родным подданным на помощь[57]. Люди ненавидят злодея и готовы идти с героем до конца[58].
Хитросплетения династических и союзнических связей опускаются. Летописец работает на контрасте. Прием для PR — старый как мир.
Опять же — упрощение как способ политического пиара. И тоже как в XX веке: хорошие белогвардейцы — плохие красные. Белая армия, как коллективный благородный герой, идет спасать Империю и русский народ. И в нашем случае побеждает.
История на выходе всегда стремится свестись к схеме, где все просто и ясно.
Мстислав отправил к новгородскому князю священника с такой речью: «Сын мой, отпусти мужей и гостей новгородских, уйди и возьми со мною любовь!» Сыном князя Ярослава «Junior», этого начинающего продотрядовца, он называл вполне обоснованно: дочь Мстислава была его женой. В ответ на требование своего тестя, Ярослав «Junior» приказал заковать 2000 захваченных новгородцев и отправить в заточение по разным городам. А товары и имущество раздал своей дружине.
Здесь появляется ощущение дежавю. Очень уж похоже на обстоятельства первого явления Удалого в Новгороде. Или живописателю его подвигов отказала фантазия? Но, скорее, просто все сюжеты повторяются. У фильма «Герой-одиночка» («Last Man Standing») с Брюсом Уиллисом примерно такая же фабула, и при этом он — римейк бессмертного спагетти-вестерна Серджо Леоне «За пригоршню долларов» («Per un pugno di dollari»). Но и та картина с молодым Клинтом Иствудом — римейк «Телохранителя» («Yojimbo») Акиры Куросавы...
Итак, Мстислав выступил с пламенной речью: «Идем, братья, поищем мужей своих, вашу братью, вернем волости ваши».
По ходу противники обменивались в меру колкими посланиями.
Мстислав: «Освободи мужей моих новгородцев, верни волости новгородские, что ты занял; возьми с нами мир и целуй нам крест, а крови проливать не будем».
Ярослав: «Мира не хотим; мужи ваши у меня».
Мстислав: «Мы пришли не кровь проливать; не дай Бог дойти до этого; мы пришли управиться между собою; мы одного племени».
Ярослав: «Прийти-то вы пришли, а когда думаете уйти?»
Вообще в пересказе летописцами обстоятельств битвы при Липице (1216) — одной из крупнейших в истории междоусобных войн Древней Руси — как-то очень много разговоров. Стало, например, известно, что говорилось в шатре владимирцев (а с обеих сторон уже собралось по несколько союзников).
«Сам товар пришел в руки: достанутся вам кони, брони, платье; а кто человека возьмет живьем — сам убит будет; хоть у кого и золотом будет шито оплечье — и того бей; двойная от нас будет награда! Не оставим живым никого. А кто из полку убежит, да поймаем его, того прикажем вешать и распинать».
А еще союзные князья делили между собою волости потенциальных побежденных. Даже заранее расписали, кому — Новгород, кому — Смоленск, кому что... Потом эти любопытные записи попали в руки Мстиславу. Только совершенно непонятно, кто и, главное, зачем их делал?
Интересно, что бы сказал Горбачев, если бы СССР сохранился, а ему достались протоколы беловежских мудрецов? Наверное, опубликовал бы... Только сначала немного так, чуть-чуть подредактировал бы их.
Перед битвой противники расположились так, что никак не могли ее начать. Мстислав отправил парламентеров: «Дайте мир, а не дадите мира, то либо вы отсюда отступите на ровное место, и мы на вас пойдем, либо мы отступим к Липице, а вы на нас нападайте».
Вот нравы! Как будто речь идет не о грядущем кровопролитии, а о футбольном матче. Прежде всего — выясняется качество покрытия футбольного поля, чтобы оно устроило и обе команды, и арбитров, и инспектора РФС! Но вполне в духе времени, в духе рыцарских турниров.
Мстислав, проезжая перед рядами новгородцев, говорил: «Братья! Не озирайтесь назад: побежавши, не уйдешь... идите на бой, как кому любо умирать, кто на коне, кто пеший!» Призыв биться как кому сподручнее нашел неожиданный отзыв в сердцах простых новгородцев. «Мы на конях не хотим умирать, мы будем биться пешие, как отцы наши бились», — сказали они. Сбросили с себя верхнее платье, сапоги и босые побежали вперед с криком[59]. Сам Мстислав трижды проехал сквозь неприятельские полки, поражая направо и налево топором, который был у него привязан к руке шнурком.
Победа была полная. Тридцать знамен, около ста труб и бубен (их тоже считали, не удивляйтесь) достались победителям. Убитых врагов летописец насчитывает 9203 (удивительная точность, заставляющая нас сразу же в цифрах усомниться), а у новгородцев и смольнян было убито... только 5 человек. В такое соотношение потерь поверить трудно. Да и не нужно. Преувеличение и преуменьшение — обычные приемы летописцев.
Уже этого описания довольно, чтобы понять: перед нами не летопись действительных событий, а пиар-кампания, пропаганда покруче всякого «фронтового листка».
Дотошный американский журналист как-то подсчитал, что если принимать всерьез все сводки Информбюро времен Великой Отечественной войны, то Красная Армия истребила больше миллиарда нацистов.
Финальная редакция летописи создавалась много лет спустя после смерти Мстислава — в конце XIV века. Времени хватало, чтобы выделить в его образе то, чего так не доставало уходящему столетию. Его постоянное стремление решать проблемы мирным путем или малой кровью, выпячено настолько нарочито, что даже начинает противоречить основному бренду «Удалой».
У читателя, пережившего к тому моменту татаро-монгольское нашествие, особые чувства вызывало и то милосердие, которое проявлял князь к поверженным врагам. Здесь вновь был задействован контраст, но уже на более сложном уровне. Герой из прошлой эпохи выгодно выделялся на фоне времени наступившего. «Какие люди были! Какие люди!» — должен был воскликнуть читатель. Одним словом: «Богатыри! — Не вы...»
Один из князей, проигравших ту битву, бежал во Владимир. Новгородцы хотели взять сгоряча город приступом, но Мстислав не пустил их. Дождался, пока осажденный князь явился к Мстиславу и его союзникам и сказал: «Братья, кланяюсь вам и челом бью: живот оставьте и хлебом накормите». Поднес дары победителям, и они помирились с ним.
Зачинщик всего дела Ярослав «Junior» прятался в Переяславле (сейчас город носит название Переславль-Залесский), откуда посылал теперь щедрые дары князьям и новгородцам. Но Мстислав не пошел к городу, не хотел видеть Ярослава, а потребовал только, чтобы дочь его, жена Ярослава, приехала к нему и чтобы все задержанные новгородцы были немедленно отпущены на свободу. Требование победителя, ясное дело, было оперативно исполнено.