«Вашу обувь покупать не хотят».
А на это с нашей фабрики ответ:
«Торговать вы научились или нет?»
Действительно, бесполезно было учиться торговать, чтобы продать уродливые советские мокроступы. Но эти стишки вызывают у меня сейчас не меньшее возмущение, чем качество советской обуви. Наши сатирики включали дурака и пытались уговорить руководителей обувных фабрик выпускать обувь, которая нравилась бы покупателю. Но бесполезно было стыдить директоров обувных фабрик, когда они были совершенно не заинтересованы в результатах своего труда. У них не было ни одной причины утомлять себя разработкой и внедрением красивых и модных моделей обуви. «План по валу» выполнили, и больше уже ни о чём голова не болит.
Если в магазине и доводилось увидеть хорошие ботинки, так они непременно оказывались 45-го размера. Почему? Производители обуви выпускали неходовых размеров столько же, сколько и ходовых. Им лениво было напрягать мозги и рассчитывать, насколько меньше надо было выпускать обуви 45-го размера, который мало кому требовался. Да ведь ни кто и ни когда не будет напрягать мозги, если к этому нет причины. У руководителей советской легкой промышленности не было ни одной причины стараться реагировать на реальные запросы населения.
Сейчас торговля просто не закупит на фабрике ту обувь, которую потом явно не сможет продать. Но советской торговле было так же плевать на покупателя, как и производителю. Им какого-нибудь дефицита подкинут, они и на нём план сделают, а что основная масса товара не раскупается, так не беда, спишут потом этот хлам и отвезут на свалку. Ни кто ведь не разорится. Но разорилась в конечном итоге страна.
Одежда была блеклая, унылая, невыразительная, фасоны убогие. Всем хотелось одежду поярче, помоднее, но не многим обламывалось. Помню, на школьный выпускной родители смогли мне купить очень неплохой костюм. Но он был мне заметно велик, выбирать не приходилось. Брюки мама перешила, а пиджак так на мне и болтался, пока через несколько лет вес не набрал.
Дубленки были тогда страшным дефицитом, в них ходили только барыги и партработники. Даже простой и грубый полушубок для большинства был недоступен. Впрочем, у отца полушубок был, потому что мама несколько лет отработала закройщицей на овчинно-меховой фабрике, там своим, конечно, продавали.
Шапка из натурального меха, хотя бы кроличьего, считалась шиком. Были ещё шапки пыжиковые и ондатровые, но в таких ходили только очень большие люди.
В 1980 году мама ездила по путёвке в Прибалтику и привезла мне оттуда черную куртку из кожезаменителя. Радости моей не было предела, такими куртками не многие мои ровесники могли похвастаться. А в 90-е я бы такой курткой побрезговал, «кожу мертвого дермантина» я тогда уже не носил, покупая только натуральную кожу.
Купить нормальную летнюю курточку было очень трудно. У меня куртка была неплохая, но расцветка у неё была не очень, потому она, очевидно, и висела сиротливо в магазине, меня дожидалась.
Ещё тогда можно было шить одежду на заказ, это не составляло проблемы, и выбор ткани в магазинах был неплохой. Мы щили в основном брюки, и вот тут уж отрывались. Тогда в моде были клеши, и я тоже сшил себе клеши – 35 сантиметров шириной. В таких было не стыдно на люди выйти. Но купить клеши в магазине было невозможно, ни кто тогда не стал бы потакать молодежной моде.
Шили на заказ и костюмы, и я тогда тоже сшил себе пару костюмов. Но костюм, сшитый в вологодском ателье, сильно уступал по качеству магазинному. Он был, как тряпка, жесткости в нём не было. Вологодские портные либо не умели шить, либо и не пытались.
Высшим шиком тогда были джинсы. Спецодежда американских ковбоев, то есть пастухов, считалась у нас вершиной самой высокой моды. Вологодская швейная фабрика начала как-то шить джинсы, но ткань была совершенно дерьмовая, и сшиты они были очень плохо, так что джинсами эти штаны ни кто не считал. Мечтали о «Левис Страусе», «Вранглере», «Монтане». Я, впрочем, ни когда о них не мечтал, потому что мне бесполезно было о них мечтать. По государственной цене фирменные джинсы стоили 100 рублей, что уже было очень дорого – больше минималки. Это как если бы сейчас за штаны просили 15 тыс.руб. Но по госцене фирменные джинсы в вологодских магазинах даже изредка не выбрасывали, такое могло случаться разве что в столичных магазинах, но и там они, конечно, ни когда не лежали на прилавке, расходились «из-под прилавка», как тогда говорили. На вологодской барахолке можно было купить джинсы у спекулянтов,а там они стоили 200 рублей. Больше отцовской месячной зарплаты. Для простых людей это была уже запредельная цена.
Даже имея эти деньги, не каждый решился бы на такую покупку, потому что спекуляция считалась очень тяжелым преступлением. Если в магазине джинсы продавали «из-под прилавка», то на барахолке их продавали «из-под полы». Милиция усердно ловила спекулянтов, они были настороже, и о том, чтобы примерить джинсы, приобретенные за огромные деньги, и речи не шло. Сам обмен товара на деньги надо было проводить незаметно, ведь вокруг – переодетые сотрудники ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Рассказывали, что на барахолке можно вместо джинсов купить и одну штанину от них, ведь разворачивать пакет в тех условиях ни кто не стал бы.
Спекуляция
К слову, о спекуляции. Когда после падения СССР разрешили свободную торговлю, многие поняли это так, что теперь разрешена спекуляция, то есть новая власть разрешила совершать тяжкое преступление. И я думал так же. Помню, брал интервью у одного неглупого человека и спросил его: «Как вы относитесь к тому, что спекуляция теперь разрешена?» А он ответил: «Так ведь любая торговля существует за счет разницы между закупочными и реализационными ценами». Эта мысль поразила меня своей неожиданностью и, вместе с тем, очевидностью. Ведь действительно: если торговец не продаст дороже, чем купил, на что тогда магазин содержать, и из чего продавцы зарплату получать будут? И при чём тут спекуляция, и почему это должно считаться преступлением?
Конечно, когда человек «из-под прилавка» покупал джинсы за 100 рублей, а потом «из-под полы» продавал их за 200 – это дикость. Но ведь это чисто советская дикость, вызванная тем, что советская торговля совершенно не думала об удовлетворении спроса. Нормальная торговля тут же воспользовалась бы этим спросом, и джинсов завезли бы столько, сколько нашей душе угодно, и лежали бы они на прилавке по 120, а, может быть, по 150, но уж ни как не по 200. И купить их можно было бы безо всякого криминала. По мере насыщения рынка, цена ползла бы вниз, и всё закончилось бы теми самыми 100 рублями. В конечном итоге цена уперлась бы в тот нижний предел, ниже которого джинсами стало бы уже не выгодно торговать. Вместо этого советское законодательство жестко карало советских граждан за беспомощность советской экономической системы.
За счет чего жила советская торговля сказать не могу, в детали экономики абсурда я не был посвящен, но знаю, что цены назначались. Цену порою просто писали или выбивали на товаре, и ни по какой иной цене торговля не могла его продать. Товар мог пользоваться повышенным спросом или не пользоваться спросом вообще, но если на нём было написано «10 рублей», значит, его продавали по 10 рублей. И зарплата продавцов точно так же назначалась, не находясь ни в какой зависимости от результатов деятельности магазина. Иной магазин мог хоть 10 лет приносить убытки, он всё равно так же продолжал существовать, а убытки покрывали из прибыли других магазинов.
Если есть дефицит, то будет и спекуляция. Советская власть не могла устранить дефицит, а вместо этого карала за спекуляцию. А спекуляция это по сути очаги стихийного рынка, которые возникали посреди нерыночной экономики.
То же самое было и с валютой. Доллар стоил тогда что-то 90 копеек. В разные годы цена на доллар колебалась, но ни когда не превышала рубля. Этим очень любят похваляться коммунисты, но они забывают сказать, что на черном рынке доллар стоил 6 рублей. И продавать доллары по 6 рублей – это была расстрельная статья. Жуткая же спекуляция. На самом деле 6 рублей – это была просто рыночная цена доллара. В наше время банки продают доллары по рыночной цене, и само понятие спекуляции валютой исчезло. Попробуйте продать доллар за 100 рублей, если в любом банке его можно купить за 70. Но при советской власти долларов в свободной продаже не было. Доллары в очень ограниченном количестве продавали тем, кто ехал заграницу. Если кто-то хотел ещё прикупить долларов, то уже на черном рынке по 6 рублей. И за это судили.
Книги
В Вологде долго существовал огромный магазин «Дом книги». В этом магазине всегда было тихо и пустынно. Хотя книги в те годы были жутким дефицитом, но ни кого, конечно, не посещала мысль приходить в «Дом книги» за книгами.
Что вообще продавали в этом магазине? Помню бесконечные полки с «Материалами ХХV съезда КПСС» и прочей коммунистической белибердой, которая ни кому не была интересна. Помню много книг вологодских писателей, в частности, и советских писателей вообще, которые тоже мало кто покупал. Русской классики почти не было. Вот этот факт меня и до сих пор не перестает поражать: почему писателей, включенных в школьную программу, ни как нельзя было издать достойно и в достаточном количестве? Ведь мы же не антисоветских писателей искали на полках книжных магазинов, а классиков, тщательно отобранных и одобренных советской властью. Но вот хрен вам.
В те годы всеобщей мечтой были полные собрания сочинений, они очень хорошо смотрелись на домашних книжных полках, но купить ПСС Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского, Тургенева, Чехова не стоило и мечтать. Они вообще-то были изданы, и в библиотеках их можно было найти, но ни когда не в магазинах. Иногда они как-то там распространялись «по подписке», но для этого надо было иметь блат, а у меня его ни когда не было. Академические собрания сочинений Пушкина и Лермонтова я ещё смог получить в библиотеке на руки, но вот академическое собрание Блока на руки получить было нельзя, и я терпеливо одолел 7 томов в читальном зале областной библиотеки. Романы Толстого, Достоевского, Тургенева вылавливал по одному, до ПСС так нигде и не добрался. Впрочем, постепенно выловил все до единого. Но именно в библиотеке. Хотя любой из них я с удовольствием купил бы, да кто бы мне дал.