ожно с ностальгией вспоминать о тотальном дефиците, о бесконечных очередях, о правителях в состоянии старческого маразма? Тогда нам было недоступно многое из того, без чего сейчас старые ворчуны и недели не согласились бы прожить. И если бы современной левацки настроенной молодежи показать прилавки брежневских магазинов, они бы, наверное, решили, что это фильм ужасов.
Лично я в той жизни при Брежневе даже в свете последующего опыта не нахожу вообще ни чего хорошего. Сколько бы ни старался, но не смог вспомнить о той жизни ни чего такого, о чем сейчас искренне смог бы пожалеть. Но это я, а другие люди, может быть, ценят что-то другое. Постараюсь честно понять секрет современных симпатий к брежневскому СССР.
Кто-то сейчас вспоминает жизнь при Брежневе с удовольствием просто потому, что тогда мы были молоды, смотрели на жизнь куда более жизнерадостно, и вообще нам веселее жилось, и ни чего не болело. У меня, например, при Брежневе не было ни язвы желудка, ни гипертонии, а сейчас есть. Это звучит, как шутка, но безо всяких шуток многие люди не в состоянии отделить своё психологическое и физическое самочувствие той поры от объективных характеристик эпохи. «Если при советской власти мне было лучше, значит, советская власть была лучше». Вполне обычный, хотя и чрезвычайно глупый тип восприятия реальности.
Есть ещё одна причина ухудшения психологического самочувствия в постсоветский период. Зависть. Нам в СССР почти некому было завидовать. «Все жили вровень, скромно так…» Все были нищими, даже не зная, что мы нищие, потому что нам не с чем было сравнивать. Конечно, и в СССР были богатые люди, но мы об этом даже не догадывались. Советские богачи не имели возможности демонстрировать своё богатство, так что мы о них ни чего не знали. То, что партийная элита отоваривается в специальных, по сути – секретных, магазинах, где полно всяких товаров, мы тогда и не слышали, я, во всяком случае, впервые услышал об этом только при Горбачеве. При этом мы были уверены, что на Западе простые люди живут гораздо хуже нас. Наши представления о том, чем социализм отличается от капитализма, были простодушны и наивны до чрезвычайности. Мы думали, что там лишь горстка людей очень богата, а остальные прозябают в нищете. Мы считали, что нам очень повезло, что мы родились в СССР и не знаем той нищеты, на которую обрекает тружеников капитализм. Если бы кому-нибудь из нас тогда сказать, что в США и Западной Европе простые рабочие живут гораздо лучше советских рабочих, мы были бы шокированы. Все советские СМИ сообщали о жизни на Западе только плохое. Мы были уверены, что там у них сплошные забастовки и демонстрации протеста, потому что у них безработица, нищета, они платят и за образование, и за медицину, а у нас ни какой безработицы и всё бесплатно. И то, что у нас рабочие при царе жили в кромешном аду, от которого нас, к счастью, избавила советская власть, мы ни секунды не сомневались.
Вот и весь секрет социализма: дай человеку очень мало, но так чтобы он видел, что и у всех мало, да ещё рассказывай день и ночь, что за морем и того не имеют, и человек будет чувствовать себя счастливым. «Много», «мало» – это ведь сравнительные категории, а с чем мы могли сравнить? Я, например, вырос на рассказах отца о послевоенном голоде, когда каждая крошка хлеба была драгоценна. При этом я видел, что в магазинах полно качественного, недорогого хлеба. При таком сравнении я если кому и завидовал, так только самому себе.
Надо честно признать, что психологическое самочувствие широких народных масс при Брежневе было лучше, чем сейчас. Но за счет чего? Завидовать было не кому. Мы жили в мире тотальной лжи, даже не догадываясь, что на Западе рабочие живут лучше, чем в СССР. Если бы мы об этом знали, психологическое самочувствие сразу упало бы на порядок.
Сейчас тот самый рабочий, который живет гораздо лучше, чем жил при Брежневе, тем не менее чувствует себя гораздо хуже, чем тогда. Мимо него проносятся шикарные иномарки, какой ему ни когда в жизни не купить. Рядом с его скромным жильём вырастают целые поселки шикарных особняков, ни в одном из которых он ни когда не будет жить. По радио ему рассказывают про возможность отдохнуть где-то на Канарах, а у него нет и не будет такой возможности.
Этот рабочий приходит в магазин и покупает ветчину, о чём при Брежневе и мечтать не мог. Он живёт в благоустроенной квартире, о чём при Брежневе только мечтал. И ездит он на стареньком «Фольксвагене», что при Брежневе было далеко за пределами его мечтаний. И на Красное море он ездил, а при Брежневе он думал, что море бывает только Черным. И он уверенно говорит: «При Брежневе лучше жили, сейчас хуже».
Зависть, господа, это личная проблема, и власть не виновата в том, что кто-то от зависти лопается. Можно и в нашем мире жить, ни кому не завидуя, надо только в голове всё по местам расставить. Спросите себя, почему у них «лексусы», коттеджи, пятизвездочный отдых? Почему у них, а не у меня? Может быть, они умнее, талантливее, энергичнее меня? Может быть, они вкалывают от зари до зари, как проклятые? Я, например, не хочу платить ту цену, которую приходится платить за богатство, поэтому и не завидую богатым. Я езжу не на «лексусе», а на общественном транспорте, зато на душе у меня спокойно. Так пусть богачи завидует моему душевному спокойствию, они его не имеют.
Почему мы так любим доказывать себе, что у нас всё плохо? Почему бы не сделать наоборот? Много раз слышал: «Толку-то, что в магазинах всё есть, если денег ни на что нет?» Но если мы пересчитаем свои зарплаты на стоимость основных продуктов питания, то вдруг окажется, что у нас и зарплаты теперь в среднем больше, чем при Брежневе. Просто тогда можно было купить в магазине всё, что видишь, потому что товаров было очень мало, а сейчас товаров так много, что на всё, конечно, ни каких денег не хватит. Людям хочется хватать всё, что они видят в магазине, не глядя на ценники, но вряд ли это разумное желание. Надо просто навести порядок у себя в голове, тогда вдруг окажется, что денег на всё хватает.
Ещё одна из характеристик общественной психологии брежневской поры – чувство стабильности. Конечно, это приятное чувство. Система тогда казалась сверхустойчивой, непоколебимой. Советские люди действительно «с уверенностью смотрели в завтрашний день». Тогда спокойно планировали свою жизнь на 20 лет вперед. Сейчас и на год-то не знаешь, как планировать. Но если бы мы тогда знали, на каком тоненьком волоске подвешена наша «стабильность». Это чем-то напоминало «Титаник», пассажиры которого думали, что плывут на самом надежном и безопасном в мире корабле. Судно уже получило пробоину, а пассажиры всё ещё веселились, думая, что им ни что не угрожает. Так же и мы при Брежневе имели лишь иллюзию стабильности, и хотя стабильности на самом деле не было, кто-то теперь с ностальгией вспоминает эту иллюзию.
Брежневская экономическая система была предельно неустойчива, она была обречена на крах. Экономика не может нормально работать без личной заинтересованности действующих субъектов. Когда всем плевать на результаты труда, ждите, что вскоре всё рухнет. При Сталине личный интерес заменили тотальным страхом, так что экономику удалось укрепить. Но на чистом страхе система долго не может держаться, наступает такая психологическая усталость, которую ни верхи, ни низы уже не в состоянии выносить. И вот при Брежневе страх убрали, экономике стало уже вообще не на чем держаться, она работала по инерции, а это долго продолжаться не могло. Не было больше ни страха, ни личного интереса, полностью исчезли мотивации к эффективному труду. Но страх так укрепил систему, что сразу она, конечно, не рухнула, колесики продолжали крутиться, но всё катилось по наклонной, и полная остановка системы была неизбежна.
Вот в чем был главный кайф брежневской эпохи. Страха уже нет, но при этом ни кто не голодает. За несколько колосков, подобранных на колхозном поле, уже не дают 5 лет лагерей, с предприятий прут всё, что не приколочено, но нет риска потерять работу и остаться без денег. Угрозы оказаться в лагере за 2 минуты опоздания на работу уже нет, а безработицы ещё нет. Звериного оскала НКВД уже нет, а звериного оскала капитализма ещё нет. Правда, всё больше и больше товаров попадает в разряд дефицита, но вобщем-целом жить можно. И не напрягаемся, и не голодаем.
Не трудно догадаться, что такая халява не может длиться вечно, что это вообще не способ жизни, не система, а «только миг между прошлым и будущим». Так самолёт, в баках которого закончилось горючее, дает некоторое время наслаждаться полетом, и вроде бы стало даже лучше – двигатели не шумят. Главное только закрыть иллюминаторы, чтобы не видеть, с какой неотвратимостью приближается катастрофа.
Брежневский СССР чем-то напоминал убийцу на пенсии. Это добродушный такой дедушка, он уже ни кого не убивает, всем улыбается, с детьми любит поиграть. Лишь изредка на его лице появляется звериный оскал, но тогда-то и становится заметно, что зубов у него уже нет, так что ни кому не страшно.
При Брежневе мы не сомневались, что социализм лучше капитализма, при Горбачеве уже начали сомневаться и спорили об этом. Пришли к выводу, что социализм – добрее. Тогда мы ещё не знали, что через несколько лет социализм рухнет, причём именно из-за этой «доброты».
Брежневский социализм был очень добр к бездельникам, пьяницам, непрофессионалам. Он всех кормил досыта. Именно эта братия больше всех потеряла на крушении советской власти. При Брежневе они могли работать спустя рукава и ни когда не боялись за завтрашний день, ни когда не имели необходимости доказывать свою полезность и нужность. Присмотритесь получше к тем, кто сегодня наиболее активно ностальгирует по СССР. Много трудоголиков и профессионалов вы среди них найдете? Эти и при новой власти очень неплохо устроились.
Конечно, по СССР ностальгируют не только пьяницы и прогульщики. Какие-нибудь кумушки сидели в каком-нибудь КБ, чаи гоняли и в ус не дули. А потом пришёл хозяин и разогнал их КБ, потому что на хрен ни кому было не нужно то, что они там чертили. А они считают, что с ними обошлись жестоко. Ну да. А раньше ведь они не переживали, что делают бессмысленную работу.