Сейчас я часто смотрю на полки продуктовых магазинов глазами мальчишки брежневских поры, и мне кажется, что я попал в сказку. Если бы кому-нибудь из нас показать тогда нынешний магазин, мы бы, наверное, решили, что это и есть коммунизм. Хотя ни какой это не коммунизм, а просто обычная жизнь, когда есть только один дефицит – деньги. Но ведь то, что мы сегодня видим на полках, в основном доступно даже людям с маленькими зарплатами, просто не всё сразу и не в любом количестве. А что было доступно нам, хоть ты сколько заработай?
Я и доныне не перестал удивляться товарному изобилию. Смотрю, в магазине печенье ста сортов. В наше время печенье тоже свободно лежало, но только плохое, дешевое. А вот сухое печенье было страшным дефицитом. Это что-то вроде галет. Сейчас я такое и есть не стал бы, а тогда оно казалось деликатесом. Пирожные – десятки наименований. Пирожные у нас были, но только два сорта: корзинка с безе и плоское такое, песочное, с сахарной глазурью. Больше ни каких не было. Торты? Тоже пара-тройка наименований, ни какого разнообразия. Помню «Ландыш», «Подарочный», «Паутинка», впрочем, последняя была дефицитом. А где-то во второй половине 70-х произошло ухудшение продовольственной ситуации, и торты исчезли с прилавков. Остался только один торт – бисквитные лепешки, промазанные вареньем, а сверху небрежным росчерком – четыре пересекающихся линии. Этот торт в народе прозвали «сижу за решеткой», да и за этой липкой пакостью часами стояли в очередях.
Какие фрукты мы тогда ели? Яблоки, которые я ни когда не любил. Груши любил, но они были у нас редко. Апельсины и мандарины были фруктами в основном новогодними, в остальное время года я их в нашем доме не помню. Про персики и абрикосы я знал тогда только из книг, персика от абрикоса отличить не смог бы. Про киви и манго не слышал вообще. Бананы если и были, то только в Москве, в Вологде их ни когда не было ни за какие деньги. И кокосов ни когда не было, и ни каких продуктов из кокосов тоже. Про ананасы вообще молчу. Я как-то узнал, что ананас – первый в мире фрукт по вкусовым качествам и мечтал его попробовать, но даже не знал, как он выглядит. О существовании консервированных ананасов мы даже не догадывались.
Ещё были арбузы, которые я обожал, но с арбузами всё было не просто. Они появлялись где-то в начале августа, но стоили безумно дорого – по рублю за килограмм, а то и дороже. Мне на день рождения покупали арбуз, для нашей семьи это была существенная трата. Хотя государственная цена арбуза была 30-40 копеек за килограмм, но купить арбуз в обычном магазине было практически невозможно, их выбрасывали не чаще, чем колбасу. А вот на колхозном рынке арбузы всегда лежали свободно. По рублю.
Тут надо сказать, чем был тогда для нас этот колхозный рынок. Помню на излете социализма, когда только и разговоров было, что про рыночную экономику, один депутат горсовета задал председателю горисполкома вопрос на засыпку: «Что такое рынок?» Тот замялся, явно не зная что ответить, и начал мямлить: «Ну это, конечно, не тот колхозный рынок, который тут у нас неподалёку…» А на самом деле тот, именно тот. Колхозный рынок был удивительным островком рыночной экономики посреди социализма. Рынок это когда спрос рождает предложение, а цена товара ограничивается только платежеспособностью спроса. На рынке товар продают за ту предельную цену, за которую его ещё готовы купить. В точности так и было на нашем колхозном рынке.
По рублю арбузы ещё брали, хотя это и было дорого. Если бы они расходились медленно, цену бы снизили, но и по рублю торговцы успевали распродать завезенную партию, так что снижать цену у них не было ни какого резона. А в итоге мои родители имели возможность купить арбуз сынишке хотя бы на день рождения, иначе я бы и вкуса арбуза не знал. Установить низкие цены совсем не трудно, но тогда товар просто исчезнет с рынка. Государственная цена на арбузы была низкой, а в итоге арбузов в государственных магазинах было не купить.
Сейчас каждый день хожу мимо ларька с арбузами и не устаю удивляться, как дешево они теперь стоят. Килограмм примерно как билет на автобус. Это всё равно, как если бы при Брежневе килограмм арбуза стоил 5 копеек. А почему? Да потому что в условиях рыночной экономики спрос рождает предложение. Если есть спрос на арбузы, их будут привозить до тех пор и в тех количествах, пока спрос не начнёт падать. А чем больше предложение, тем ниже цена. Вот почему арбузы сейчас такие дешевые. Советской власти было просто лениво завести в Вологду побольше арбузов из Астрахани, поэтому они и были такими дорогими. Это же азы экономики, но коммунистам было плевать и на азы, и на буки, и на веди, поэтому они и создали для нас жизнь воистину идиотскую.
Зарплата
Надо ещё объяснить, какие зарплаты были в брежневском СССР, чтобы стало понятно, что такое «рубль за килограмм». Минимальная зарплата была 80 рублей, столько получали дворники, уборщицы, сторожа. Моя мама, работая в швейной мастерской, получала 100 рублей. Отец, работая слесарем, получал где-то 160 рублей. Зарплата инженера – 120 рублей, ну, может быть, ещё какие-нибудь премии накручивали сверху. Ставка учителя – 100 рублей. Да за классное руководство 10 рублей, да за проверку тетрадей 5 рублей, за кабинет 5 рублей, да нагрузка побольще, чем на ставку, в итоге учитель мог получать где-то рублей 150. Кстати, брать больше полуторых ставок было запрещено.
Зарплата 200 рублей считалась очень хорошей, 300 рублей – замечательной, правда не знаю, кто столько получал. Знаю только, что преподававший в вузе кандидат наук, если занимал должность доцента, получал 320, а доктор наук, профессор – 500 рублей. Совершенно фантастические деньги. В итоге, желающих защитить диссертацию было очень много, и защитить её было очень трудно. Проблема была не в том, чтобы диссертация имела научную ценность, ни тогда, ни сейчас большинство диссертаций ни какой научной ценности не имеют. Но процесс защиты был обставлен великим множеством мучительных бюрократических препон. Об этом мне рассказывал один преподававший в вузе кандидат наук. Когда я спросил у него, не собирается ли он защищать докторскую, он сказал: «В наше время защитить докторскую – почти подвиг». Вот за этот подвиг, видимо, и платили фантастическую зарплату. Хотя не раз встречал докторов наук, которые были откровенно глупыми людьми. Но умение преодолевать бюрократические препоны – особый талант, и этим талантом они бесспорно обладали.
Ещё строители, говорят, много зарабатывали, геологи, лесоустроители там всякие. Кто-то отправлялся на север «за длинным рублем». И ещё один удивительный факт. Студенты в стройотрядах, порою, месяц вкалывали, как проклятые, на строительстве какого-нибудь коровника, а потом получали по тысяче рублей. Это были, по нашим меркам, уже не просто фантастические, а совершенно безумные деньги.
Этот факт – потрясающее разоблачение социализма. Ведь кадровые рабочие, в отличие от студентов – профессионалы, за выполнение тех же работ получали не больше 200 рублей. Студенты, конечно, вкалывали с рассвета до заката и без выходных, но получали они больше рабочих не в полтора раза, а раз в 5. Почему? Да потому что любой работяга своим трудом кормил огромную бюрократическую надстройку: один работает – пятеро руководят. А студенты получали все заработанные ими деньги, не имея необходимости кормить дармоедов. Ни один председатель колхоза не был настолько студентолюбив, чтобы переплачивать этой неквалифицированной рабочей силе, работа, выполняемая студентами, обходилась ему не дороже, чем если бы работали свои. А свои прекрасно знали, что сколько не работай, больше пары сотен не получишь, так что работали очень лениво и даже этим гордились. Бытовало без счету шуток типа этой: «Работа не член, сто лет простоит». Производительность труда в СССР была очень низкой, просто не было смысла вкалывать.
Грузины
Были в СССР и свои богатые. Ни про каких «цеховиков» я в то время и слыхом не слыхивал, да и мало кто про них знал, так что роль богачей в общественном сознании играли грузины. Те самые грузины, которые торговали на колхозном рынке, то есть жили фактически в условиях рыночной экономики. В основном это были не производители продовольствия, а перекупщики. Не поручусь за то, что это были именно грузины, для меня и до сих пор все кавказцы на одно лицо. Но то, что это были «лица кавказской национальности» – могу поручиться. А вот анекдоты рассказывали именно про грузин. Приведу несколько для примера.
Молодой грузин поступил в МГУ, родители прислали ему автомобиль. Сын им пишет: «Мне неудобно ездить на личном автомобиле, здесь все на автобусах ездят». А родители ему отвечают: «Сынок, мы тебя поняли, копим деньги на автобус».
На горной дороге грузин разбил свою «Волгу», сидит и плачет: «Я целый день с утра до вечера работал, чтобы эту машину купить, и вот за минуту разбил». Рядом с ним русский плачет у разбитого «Жигуленка»: «А я всю жизнь работал, чтобы эту машину купить». Грузин посмотрел на него с недоумением: «Зачем такую дорогую покупал?».
Грузинский мальчик закончил школу, родители ему говорят: «Если поступишь в институт, купим тебе черную «Волгу». Если поступишь в техникум, купим тебе белую «Волгу». А если ни куда не поступишь, купим тебе «Жигули» и езди на них, как дурак».
Странно, не правда ли? Мы смеялись над тем, что грузины богатые, а мы – бедные. Анекдоты про то, какие грузины богатые, пользовались большой популярностью. Ещё вспомнил: «Приходит грузин в ресторан и бросает рюкзак на стол. Его просят убрать рюкзак со стола, а он говорит: «Это не рюкзак, это кошелек»». Русский нищий рассказывал это русскому нищему, и оба смеялись. И грузины действительно смотрели на нас, как раса господ на быдло. Они ходили по улицам северных городов надменные и высокомерные, они вели себя нагло, они думали, что им всё можно, раз уж у них рюкзаки вместо кошельков.
В конечном итоге их начали бить. И это вызывало чувство глубокого удовлетворения. «Северная чернь», как остроумно называли у нас кавказцев, начала огребать по полной. Вот откуда взялся этот страшный «русский национализм», эта северная нелюбовь к кавказцам.