Парень постепенно успокаивался, но все ещё излучал яркий сигнал «Не подходи! Убьет!». Только поэтому с ним не заговаривали и не пытались подбодрить.
— Так и надо! Ты правильно все сказала! — поддержала Луиза. — У нас опыта никакого. Смешно и нечестно требовать от нас на первых уроках идеального исполнения.
Двух часов до обеда едва хватило, чтобы Робин полностью успокоился после общения с магистром Фойербахом. Аура парня, к которой я присматривалась на лекции по истории магии, постепенно стала из алой снова золотой с интригующими росчерками. Робин опять обрел способность улыбаться, и это не был вымученный оскал.
— Спасибо тебе, что не смолчала, — поблагодарил Робин, улучив момент, когда за столом после обеда осталось мало народу, и никто не подслушивал. — Прости, что из-за меня и тебе досталоcь.
— Не из-за тебя, Робин, — встретившись взглядом со смущенным парнем, подчеркнула я. — Не из-за тебя. Магистр был неправ и совершенно откровенно нападал на тебя. Думаю, об этом нужно поговорить с нашим деканом.
Робин покачал головой, досадливо скривился и отвел глаза.
— Он ведь говорил, что по любым вопросам можно и нужно обращаться к нему, — настаивала я.
— Может, магистр Фойербах больше не будет придираться, — изобразить хоть какой-то намек на оптимизм парню не удалось. — Это ж один только раз было. Может, настроение плохое, под руку попался. Бывает.
Что-то мне подсказывало, Робин пытался так уговорить сам себя, но не верил собственным словам. Спорить не стала. Нападки декана бойцов действительно пока были единичным случаем, и существовала надежда на то, что они больше не повторятся.
Следующие уроки прошли без неприятных неожиданностей, а ужин стал особым из-за жеребьевки. Мне выпала вторая неделя, Коре тоже, Луизе повезло вытянуть билетик с датой ближайшей субботы, а Робин получил третьи выходные. Не четвертая неделя, и то хорошо, но парень явно огорчился и как-то нервно поглядывал на листок во время ужина.
Сдвоенное занятие по алхимии принесло артефакторам несколько приятных баллов за правильные ответы и ознаменовалось взрывом. Миниатюрная Сабина перестаралась, зачаровывая склянку с водой. Магистр Торнвальд отнеслась к этому с юмором и, открыв створку школьной доски, показала заранее написанное там заклинание, насухо вытирающее разлитые простые жидкости.
— Такое случается у новичков постоянно, — заверила декан алхимиков. — Я была готова.
С этим заклинанием мы тоже попрактиковались и с урока ушли довольные. Физику, математику и урок литературы вели разные преподаватели, но у всех троих была странная общая черта. Они спокойно гуляли по классу, но упорно не проходили мимо Робина. Просто разворачивались, не дойдя два шага, хотя до того по соседнему проходу между партами шли до конца.
На физике это еще не бросалось в глаза, на математике суетливость слишком рано развернувшегося учителя привлекла мое внимание, на литературе такое поведение преподавателей стало совершенно очевидным. Хотя не думаю, что заметила бы, если бы не сидела на последних двух уроках за Робином и не ждала, что учитель пройдет мимо меня.
Парень к полудню совсем сник и замкнулся. Это чувствовалось не только по утраченной способности улыбаться, но и по потускневшей ауре. К счастью, за обедом он повеселел, увлекшись разговором об алхимии.
Неунывающая Кора радовалась, что на том занятии заработала десятку, потому что знала заклинание для стирания жидкостей. Луиза предвкушала, как окажется в неизменяемом магическим фоном пространcтве и выйдет, наконец, в интернет. Она честно признавалась, что за каких-то три дня в Юмне поняла, насколько прав ее отец, диагностировавший у дочери зависимость от инстаграма и вообще от сети. Кора вторила ей:
— У меня пять тысяч подписчиков на хэндмэйд-аккаунте! Они знают, конечно, что у меня школа началась, но я уже неделю ничего не делала и не публиковала! Аккаунт зачахнет, от меня отписываться начнут!
Девочки делились лайфхаками о сервисах отложенной публикации, рядом ребята обсуждали посвященную кристаллам статью в «Вестнике». Кевин похвастался, что у него в семье сохранилось полтора десятка кристаллов памяти, Робин рассказал о знакомой, сделавшей небольшой частный музей таких артефактов. Я внимательно слушала и с удовольствием подмечала, как теплеет аура парня. Правильно, школа — не только учителя, но и факультет тоже, а наш вполне может стать хорошей командой.
Так вышло, что на поcледнем уроке, на лекции по лекарственным растениям, я сидела рядом с Адамом. Мы вместе пришли в аудиторию с латыни, которая была моим больным местом. У нас ее преподавали плохо и как-то бессистемно, я постоянно путалась в падежах, хотя и подозревала, что там все проще и логичней, чем кажется. Падежей ведь всего шесть, а не четырнадцать, как в эстонском.
Адам объяснял мне то, что я недопоняла на уроке, когда перед нами появился Робин.
— Прости, что обращаюсь к тебе с просьбой, — глядя в глаза Αдаму, начал Робин. — Я уже у всех спрашивал. Сам знаешь, без крайней необходимости я не стал бы тебя дергать. Пожалуйста, поменяйся со мной. Мне выпала третья неделя, а нужна вторая.
Он протянул на открытой ладони листочек с датой, а по лицу было видно, что Робин готов к резкому и неприязненному отказу. Адам молчал, казалось, вечность. Я разнервничалась, сердце колотилось. Вдруг сообразила, что меня Робин не просил поменяться. Наверно, постеснялся, увидев, как я радовалась жребию и возможности поговорить с близкими. Но если бы Адам отказал, я поменялась бы с Робином, хоть он и не назвал причину обмена.
— Конечно, Робин, — серьезно и спокойно ответил Αдам, достав из нагрудного кармана листок с датой.
— Условия? — напряженно уточнил Робин, не сводя глаз с собеседника.
— Никаких.
— Спасибо, — поблагодарил Робин, когда заветный листок оказался на его ладони.
Адам в ответ только кивнул. Раздался звонок, магистр Крессен громко призвала всех рассаживаться, и Робин поспешил на свое место. Я проводила парня взглядом и большую часть лекции думала о том, что же заставило Робина обратиться за одолжением к Адаму, хотя отношения у них явно были натянутые.
— Очень мило, что ты с ним поменялся, — тихо похвалила я.
— Мне не принципиально, когда выходить на поверхность, — так, будто не произошло ничего особого, ответил парень. — У меня отец здесь, я не оторван от семьи.
Тоже веский довод. Вспомнилось, как тепло Робин прощался с мамой по видеосвязи. Он, как и я, вряд ли уезжал раньше надолго из дома и наверняка скучал. Χотя ждать таких признаний от парня было странно. Может, поэтому он не назвал причину?
Глава 10
В субботу после завтрака радостная Луиза упорхнула с другими ребятами на станцию, а небольшому студенческому городку предстояло первое испытание за десять лет — выдержать нашествие юмнетов. Галдящие, смеющиеся ребята заполонили улицы, подставляли лица теплому искусственному солнышку, ели мороженое, громко переживали из-за того, что достопримечательности подводной Юмны нельзя сфотографировать. Адам с друзьями как-то незаметно отделил меня от других артефакторов, и я отлично провела день в компании бойцов.
Конечно, среди прочего разговаривали и о магистре Фойербахе. Обсуждать с бойцами то, что их декан беззастенчиво нападал на Робина и назначил мне отрицательные баллы, я не стала, зато узнала кое-что об этом и других преподавателях.
Адам, Свен и Тобиас не были знакомы со своим деканом до поступления в школу, только слышали рассказы о нем. По моим представлениям, лучше всего магистра Фойербаха характеризовало слово «спецназовец». Один из лучших бойцов Юмны, хорошо тренированный дуэлянт и отличный командный игрок после окончания школы служил в горячих точках. В том числе и в Румынии пятнадцать лет назад. Там располагалась база, на которой создавались зелья, вызвавшие массовые отравления, а задача магического спецназа заключалась в том, чтобы проникнуть туда, задержать разработчиков, обезопаcить улики и не дать уничтожить документы.
Как объяснил Адам, базу охраняли в основном оборотни, опасные в обоих обличьях. По видению о бое, в котором участвовал Ахто, я знала, на что способен почти неуязвимый для атакующих заклинаний оборотень, а Свен добавил красок. Он же сказал, что спецназовцев подставили. Они угодили в ловушку, в настоящую мясорубку. Магистр Фойербах чудом выжил, был очень сильно ранен и шрам на лице получил тогда же. Свести его не получалось никак, потому что оборотни перед боем обработали когти каким-то едким составом.
— Это была последняя операция, в которой он участвовал. Потом преподавал тут, в Юмне, а когда ее закрыли, обучал магов-телохранителей, — подытожил Свен.
— Маги-телохранители? — насторожилась я.
Соня тоже заинтересованно подалась вперед. Свен отвел глаза, в тот же миг стало ясно, что он проболтался.
— Конечно, — спокойно, будто оплошность приятеля ничего не значила, ответил Адам. — Это востребованные специалисты. У многих политиков телохранители именно маги. Речь идет о тех волшебниках, которые закончили школу десять и больше лет назад. Но без постоянной практики знания растрачиваются, а для боевого мага это может закончиться фатально.
Я кивнула и предпочла не заострять внимание на двуличии политиков, приберегавших магию только для себя.
— Наверное, в других странах так же, — предположила Соня.
— Разумеется, — согласился Адам. — Корея и Китай даже особенно не скрывают.
- Οни вообще всегда шли по своему пути. Не удивлюсь, если у них и школа была закрыта только на бумаге, — хмыкнул Тобиас.
— Вполне возможно. Οтказ от обучения магов — ослабление позиций собственной страны, — со знанием дела кивнул сын известного политика. — Пока мы простаивали, наши потенциальные противники не теряли времени даром.
Слова Адама опять прозвучали если не слоганом, то частью заготовленной речи. Он это заметил, с обаятельной улыбкой честно признался, что часто слышал, как отец разговаривал с соратниками, боровшимися за открытие школ. Понятное дело, хорошо сформулированные фразы в какой-то момент стали естественными. Слова о потенциальных противниках меня, как ни странно, не обеспокоили. Интуиция подсказывала, что вовсе не возможная угроза с востока повлияла на политиков. Я почему-то была уверена, что школы открыли по другой причине. Но прямо об этом никто не говорил, да и вообще разговор превратился в обсуждение долгожданной кинопремьеры.