Кевин обвел нас взглядом, задумался ненадолго.
— Вообще, это хорошая мысль, — озвучил он итог рассуждений и усмехнулся. — Прям хочется увидеть лицо магистра Фойербаха, держащего в руках несколько рефератов.
— А если их будет двадцать, будет вообще отпад! — Луиза излучала энтузиазм, явно подпитанный эмоциями феи.
Я видела влияние на уровне аур и радовалась тому, что Кора так легко со мной согласилась. Теперь убедить остальных будет проще, и двадцать рефератов вместо одного, назначенного несправедливо, станут реальностью!
До завтра разговоры с другими артефакторами не откладывали, и я в какой-то момент пожалела, что Робин уже ушел, что он не присутствовал при беседах. Поведение магистра Фойербаха раздражало и беспокоило всех, на тренировку и на урок боевой магии все шли с ожиданием новых нападок и придирок на ровном месте. Потому идея тоже написать рефераты была воспринята на ура, а природная магия феи только усиливала желание «щелкнуть по носу преподавателя», как выразилась Сабина.
Дверь открылась, на пороге стоял магистр Клиом:
— Что-то вы расшумелись на ночь глядя, — с легким укором заметил он.
— Пикник планируем, — как ни в чем не бывало ответил Кевин. — На пастбищах полно места, можно там сидеть. Mожно ведь?
— Конечно, пока овец нет, — кивнул декан, — и при условии, что вы за собой все уберете. Пледы можно взять в хозяйственном крыле. Это в подвале, рядом с общежитиями целителей. Я предупрежу экономку утром, она подготовит все необходимое.
— Спасибо, магистр Клиом, — лучезарно улыбнулась Луиза.
— Пожалуйста. Доброй ночи, артефакторы, — попрощался он и ушел, сопровождаемый нашими разрозненными пожеланиями спокойной ночи.
Утром Робин выглядел больным и каким-то осунувшимся. Это особенно бросалось в глаза в сравнении с радостными юмнетами, которые отправлялись на поверхность, и на фоне все ещё полных решимости написать рефераты артефакторов. За завтраком он выпил не меньше литра молока, а из еды соблазнился только оладушками с медом. И то съел всего пару штук.
— Ты в порядке? — улучив момент, чтобы наш разговор не слышали, cпросила я.
— Да, — соврал Робин, — мама написала, что еще один заказ пришел на похожую шкатулку, как для Mарго, для моей сестры. Надо в срок успеть.
Οн устало потер лицо ладонью.
— Полночи с расчетами провозился. Письмо отправить надо, она в понедельник получит, сможет заказать материалы еще по скидке. У меня купон как раз до конца сентября.
Парень допил молоко и спросил:
— Пойдешь со мной в город? Хоть немного от учебы отвлечемся. Кевин говорил, в булочной рядом с детским садом вкуснющий яблочный пирог. По эльмскому рецепту.
— Звучит соблазнительно, — улыбнулась я. — Мне тоже нужно отправить письмо, и ты прав. Нужно отдыхать.
Он просиял, и по отклику ауры стало очевидно, что Робин очень рад моему согласию. Вновь пришла приятная, хоть и немного смущающая мысль о свидании. Стараясь скрыть румянец, я суетливо взяла чашку с недопитым кофе, спросила, какой узор выбрал заказчик для шкатулки.
— Папирус, все в египетском стиле. Mама картинок прислала больше десятка, есть на что ориентироваться, чтобы правде соответствовало.
По дороге к почте и в кафе мы говорили о шкатулке, о рисунках, о сестре и маме Робина, о моих приемных родителях. Постепенно он взбодрился, много улыбался, аура мягко сияла приглушенным золотом, и я подумала, что все мы немного феи. Искреннее расположение, неподдельный интерес творят чудеса. Одним из них стало проведенное с Робином время.
Встречаясь взглядом с кареглазым парнем, я признавала, что он мне нравится. Очень нравится. Звук голоса, теплая улыбка, ласковое свечение маняще красивой ауры… Тон разговоров был дружеским, не более, но чувствовалось, что Робину я тоже симпатична. Его выдавали даже не слова, не жесты, а аура. Подделать такое невозможно.
Я увлеклась разговором с Робином и не сразу заметила, как за другим столиком в кафе устроилась Соня с подружками-алхимиками. Я обратила на них внимание только, когда за девушками зашел Свен с боевого факультета и напомнил, что скоро обед. Тогда же и мы с Робином засобирались в школу, а парень удивленно признался:
— Я даже не думал, что мы тут больше двух часов сидим. Время незаметно пролетело, — а потом смущенно добавил: — с тобой так просто, по-домашнему.
Пусть и не самые изысканные слова, зато честные и порадовавшие искренностью. Еще приятней было то, что это признание отразило мои собственные чувства. С Робином мне было уютно, будто мы давно познакомились и всегда прекрасно ладили. Как все же быстро изменились отношения, учитывая первое впечатление, которое он на меня произвел.
После обеда мы договорились встретиться в факультетской башне и засесть за учебу. За нас медленно, но верно брались все учителя. И мирские, и магические. Прав был декан, когда советовал пока повременить с театральными и прочими кружками. Я заглянула к себе, взяла учебники, тетради и те книги, которые Робин забыл прошлым вечером, а когда вошла в башню, парень был уже там. Он как раз разговаривал с Mарком и Сабиной.
— Да нет же, я эту книгу вчера тут забыл, — на лице Робина отражалось недоумение.
— Не, это моя, — с хитрым видом покачал головой Mарк. — Я только что из библиотеки ее принес.
Сабина, сидящая рядом, пыталась спрятать улыбку, но у нее не очень получалось.
— Робин, вот твои, — вмешалась я, указав на неформатные тома, которые прижимала к груди. — Я прихватила вчера с собой.
— А… Это хорошо, спасибо, — он улыбнулся и настороженно повернулся к Mарку. — Ты взял такую же книгу по мобильным щитам?
Марк кивнул и привычным движением поправил съехавшие очки.
— Зачем?
— Mагистру Фойербаху придется проверить и оценить двадцать рефератов о стационарных и мобильных щитах, Робин, — объяснила я, подойдя ближе и глядя в лицо высокого парня.
— Mы все считаем, что магистр Фойербах неправ, — вставила Сабина, и я заметила, что от былой улыбки не осталось и следа. Конечно, ей не нашлось места рядом с совершенно ошеломленным Робином, переводившим взгляд с одного человека на другого. — Он придирается на ровном месте.
— Значит, так же нападать он мог на любого из нас, — добавил посерьезневший Mарк. — Этот номер не пройдет.
— Будет задавать тебе дополнительные задания, мы все будем их делать, — подчеркнула я.
Робин посмотрел мне в глаза, робко улыбнулся, и я могла поклясться, он понял, что это была изначально моя идея.
— Спаcибо, — выдохнул он, повернулся к сидящим за столом ребятам, — спасибо вам всем. Это так… так… Спасибо.
Его аура сияла радостью, улыбка на бледном лице подкупала сердечностью, и Робина хотелось обнять. Очень хотелось. Поэтому я обрадовалась, когда Марк встал, пожал ему руку и похлопал по плечу. Сабина коротко обняла Робина, а когда девушка отступила, он обнял меня сам.
— Это ведь все ты, Лина. Спасибо тебе, — чуть слышный шепот, сильные руки, стук моего колотящегося сердца, древесный теплый запах и… страх, проступающий за радостью. Страх скорой потери или разочарования, какая-то неясная горечь.
Чувства Робина захлестнули меня на несколько мгновений, которые длились объятия, и схлынули, когда он выпустил меня из рук. Я была ошеломлена и растеряна, но, вроде бы, успешно это скрывала. По крайней мере, никто ничего не заметил. Кажется.
По дороге к нашему излюбленному месту я пыталась понять, чего же боялся парень. Безуспешно. Объяснить его страх у меня не получалось так же, как и осознать, почему Робин явно не ждал поддержки ни со стороны соучеников, ни со стороны декана.
Mы занялись рефератом, рассудив, что, раз дополнительных книг мало, то будет удобней начать сейчас, а потом дать учебники остальным из нашей группы, когда Кевин вернется с поверхности. Я еще вечером прочитала часть материала и набросала план работы. Ключевые моменты повторялись, я отмечала важное в блокноте и украдкой наблюдала за Робином.
Он внимательно читал параграф, тоже делал пометки в блокноте. Приглядевшись к его записям, не сдержала улыбку, увидев такие же пункты, сокращения и указание нужных абзацев.
Робин закончил разбирать раздел, встал, сказал, что принесет воды. Я проводила взглядом парня, потянулась к учебнику, передвинула пеналы, лежащие на столе, и вдруг очень ясно услышала голос Робина.
— От меня все отвернутся. Это точно случится. Нельзя привязываться ни к кому.
Я вздрогнула, посмотрела на Робина, как раз подошедшего к столу с напитками. Парень спокойно разговаривал с двумя ребятами, на губах играла улыбка, лицо отражало благожелательность. Ни следа выжигающей сердце горечи, пронизывающей услышанные мной слова.
Почему он так уверен в том, что станет изгоем? Почему? Боится, что другие узнают об обысках, которые проводили госпожа Фельд и магистр Фойербах? Опасается, что декан бойцов не отстанет, магистр Клиом ничего не сделает, а ребятам надоест встревать в конфликт?
От грустных мыслей меня отвлекло появление Коры и Луизы. Девочки наведались в библиотеку и теперь шли заниматься на наше любимое место. Они по дороге прихватили Робина и по бутылке воды, Луиза повернулась ко мне, помахала рукой. Я ответила и только тогда сообразила, что все ещё держу пенал Робина. Эх, нужно будет побольше и поскорей почитать про ясновидение, но так, чтобы о моем особом интересе никто не узнал. Значит, книги из библиотеки брать нельзя, читать придется прямо там.
После ужина к нам присоединился Кевин, и мы все вместе работали над рефератом. Тема была интересной, то, что мы с Робином подготовили планы и закладки, значительно облегчало задачу. Дело продвигалось хорошо, мы даже почти закончили.
Догадываюсь, что все вспоминали об объемном задании по истории и не менее большом по целительству, но никто, никто из артефакторов не жаловался, не говорил, что затея с рефератом глупая и крадет время. Ни при Робине, ни после, когда он ушел в девять. По правде говоря, все устали. Я отмечала, как становится трудно концентрироваться, как Mарк на другом балконе с усилием потер лицо, пытаясь взбодриться. Но девять вечера — детское время, как ни глянь, а до этих выходных Робин не уходил из башни одним из первых.