Магистр Клиом задал к среде небольшую самостоятельную работу о материалах для артефактов, и хотя лекция освещала все скупо описанные в учебнике моменты, мне захотелось почитать дополнительно. Робин, верный своей любви к знаниям, пошел со мной в библиотеку после занятий. Кто же знал, что именно так я узнаю великую тайну его волшебной палочки?
Два посоветованных библиотекарем фолианта оказались очень увлекательными и порадовали искуcными иллюстрациями. На одной из них нашлась удивительная волшебная палочка. Сперва я думала, это обточенная кость или рог, но, вчитавшись в текст и вглядевшись в рисунок, поняла, что палочка состоит из волчьих когтей, сложенных в длинную спираль.
— Какая интересная идея! — искренне восхитилась я, указав на иллюстрацию.
— Угу, интересная, — как-то слишком тихо и без тени воодушевления ответил Робин.
Я бросила на него короткий взгляд. Парень, прикрывая ладонью кармашек для палочки на предплечье, неотрывно смотрел на рисунок. Я провела пальцем по гравюре, разобрала выполненную старинным шрифтом надпись.
— Тут написано, что такие делают из когтей поверженных противников, чтобы забрать их силу, и из когтей умерших родственников, чтобы стабилизировать позитивную энергию.
— Логично. В когтях врага заключена отрицательная энергия. Если не хочешь сделать артефакт, который тебя убьет, нужна позитивная сила, — глухо согласился Робин.
— У тебя ведь такая же витая палочка, — ляпнула я наобум. — Можно посмотреть?
Парень ощутимо напрягся, прикрыл глаза и с поразительно обреченным видом ответил:
— Конечно.
Короткое движение — на столе передо мной лежит темно-серая палочка. Больше всего она напоминала ребристую вытянутую раковину морского моллюска или рог единорога. Аккуратная спираль с матово поблескивающей гладкой поверхностью так и просилась в руки.
— Красивая, — бережно держа пальцами палочку, я поворачивала ее, отмечая изменения цвета. — Моя из сакуры. Она мне от мамы в наследство досталась.
— Значит, сакура у тебя не просто так на чемодане, — он протянул ладонь, без слов намекая на то, что хотел бы получить палочку обратно.
— Да, мне вообще нравится это дерево. Древесина у него красивая, — кивнула я, выполнив непроизнесенную просьбу. — И цветы, конечно же. Интересно, а для создания таких палочек, как у тебя, нужно каждый коготь отдельно зачаровывать?
— Нет, не обязательно, — Робин неловко улыбнулся, и в том, что тема ему неприятна, не осталось сомнений. — Но дело это очень кропотливое, сложное. Баланс энергии нужно соблюдать и прочее. Такое только профи могут, это я точно знаю.
— Откуда, если не секрет?
— Мой дедушка по материнской линии был мастером палочек. Он знал, в каких составах нужно древесину отмачивать, какие сердечники брать, какие узоры наносить. Мастер, если одним словом, — Робин пожал плечами и несколько суетливо запрятал палочку в кармашек на предплечье. — Он мне эту дал.
— Мне вот интересно. Нас учат колдовать без палочек, зачем же ты носишь свою с собой? — чувствуя, что лезу не в свое дело, удержать любопытство в узде я не смогла.
— Самозащита, — сухо пояснил Робин. — Отец научил нескольким заклятиям, но без палочки у меня вряд ли выйдет.
Он коротко вздохнул, натянуто улыбнулся:
— Давай не будем об этом? Надо еще домашнее задание доделать и на завтра физику.
— Ты прав, еще полно работы, — согласилась я и вновь взяла ручку.
Честные слова о самозащите меня насторожили. Однако по-прежнему казалось невероятным, что Робина кто-то мог ранить в школе, хотя книга об аурах давала четкий, не допускающий другого толкования ответ. Странно. Все, что так или иначе было связано с Робином, казалось странным.
К сожалению, разговор с магистром Клиомом о сплетнях, которые распускали ребята с факультета бойцов, никак не прояснил ситуацию. Декан внимательно меня выслушал, хмурился. Было очевидно, что такой поворот ему не нравится.
— Господина Штальцана вы не просили опровергнуть эти слухи? — уточнил декан.
— Конечно, нет. Я ему даже не рассказывала.
— Почему? — синеглазый красавец внимательно меня раcсматривал.
— Три сита Сократа, — пожала плечами я. — В этих слухах нет правды, знание о них не принесет Робину пользы, и доброты в этом нет никакой.
— Очень приятно, что на уроках этики вас научили находить красивое обоснование душевным порывам, — улыбнулся магистр Клиом. — Вы правы. Слухи лживы. В личном деле господина Штальцана нет ни слова о подобных эксцессах, и то, что отец господина Штальцана в самом деле полицейский, никак с этим не связано.
— Я в этом не сомневалась.
— Я рад это слышать, — заверил декан и пообещал разобраться и со слухами, и с придирками магистра Фойербаха.
Мне хотелось узнать причину, по которой к Робину относились так предвзято, но я понимала, что правдивые сведения можно получить либо от самого Робина, либо от Αдама. Я предпочла бы выпытать все у Адама, но не представляла, как.
Тренировка в среду превратилась в настоящий бой. Если в прошлый раз нужно было атаковать преподавателя, то теперь магистры Клиом и Фойербах наблюдали за тем, как студенты атакуют друг друга. Я разволновалась ужасно. За время, прошедшее с последнего занятия, ощущение того, как правильно вкладывать силу, потерялось. Поэтому я, как и все, била значительно слабей, чем следовало бы. Робин особенно осторожничал, это чувствовалось. И то, что опеку над самой активной частью факультета и на сей раз перехватил магистр Клиом, нисколько не раскрепощало ни Робина, ни меня.
— Смелей, напористей, — подбадривал магистр Фойербах. — Толщина щитов достаточная для отражения полноценного удара.
Треск, запах гари, дым — Сабина перестаралась и раскрошила щит Марка. Парень тер одной рукой глаза, другой сжимал очки.
— Видите? — собрав дым, декан бойцов жестом предложил полюбоваться ареной. — Ничего страшного не произошло. Вы все умеете делать рабочие щиты. Практикуйтесь!
После этого случая дело действительно пошло веселей. Следующий час стал бесконечной чередой атак и возведения щитов. Я работала в паре с Робином. Мы оба постепенно наращивали силу ударов, пробуя щиты на прочность. Обнаружилось, что удар в щит мог быть настолько сильным, что приходилось отступать на шаг назад, лишь бы удержаться на ногах.
Когда нам велели сменить партнера, Робин, как и я, по знаку магистра Клиома вначале ушел в оборону. Кевин лишь невыразительно мазнул по моему щиту, хотя явно старался бить сильно. Удара Коры Робин не заметил вовсе. Когда настал наш черед атаковать, магистр Клиом отозвал нас с Робином в сторону и серьезно попросил:
— Бейте слабо, пожалуйста. На данный момент вы двое — самые сильные бойцы факультета. Щиты ваших партнеров вряд ли выдержат, а нам не нужны ни травмы, ни посеянные сомнения в возможностях.
Как же жаль, что я не знала методики, с помощью которой смогла бы разглядеть собственную ауру! Мне очень хотелось увидеть цвет, оценить интенсивность и сравнить с аурой Робина. Особенно любопытно стало теперь, когда магистр Клиом назвал нас сильнейшими на факультете.
На тренировке я выложилась чуть ли не полностью, сказалось неумение ограничивать расход резерва. Декан говорил, этому нельзя научить в теории, только практика, только постоянный поиск границ собственных возможностей. Вот, доискалась. После занятия меня знобило, клонило в сон, но за последние недели близость к магическому истощению научились распознавать все. У каждого в сумках поселились шоколадки, мармеладные мишки и рафаэлки, а чай с лимоном и медом стал у многих постоянным напитком, восстанавливающим силы лучше кофе и всяких энергетиков.
Во время ужина после тренировки за столом было традиционно тихо, поэтому имя Робина и свое я услышала отчетливо. Подняв голову, встретилась взглядом с задумчивым Адамом. Свен что-то втолковывал ему, но за разговорами других слов слышно не было. Адам улыбнулся мне, легко кивнул, будто вовсе не меня обсуждал с приятелем. Робин взял меня за руку, я повернулась к нему и за столом преподавателей увидела магистра Клиома, говорившего с деканом бойцов.
— Йохан, ты не можешь не понимать, чем это закончится! — резко и напористо сказал седовласый красавец, а его лицо оказалось очень близко. Нахмуренные брови, твердый взгляд.
— Юмна избавится от опасного ученика. Срыв и несчастный случай — только дело времени, — хмыкнул магистр Фойербах.
— Парень держится, — возразил артефактор.
— Надолго ли его хватит? Срыв обязательно произойдет! Сейчас или через месяц, но произойдет. Он опасен! И лучше пусть сорвется на мне, чем на ком-то из детей.
— Да ты единственный, с кем у него конфликт. И тот не по его вине! — выпалил магистр Клиом. — Οн очень заинтересован в учебе. Для всех будет лучше, если он останется в Юмне.
- Οн психически нестабилен, — отрезал декан бойцов.
— Вранье. И ты сам это видишь! — гнул свою линию магистр Клиом. — Уже со следующего года он может уехать учиться в другую школу. Хоть в тот же Китеж. И сделает это, если тут ему будут портить жизнь. Сделает! Ты xочешь, чтобы наши враги обрели в его лице союзника? Он будет благодарен тем, кто даст ему возможность развить и без того сильный дар. Будет благодарен тем, кто научит его магии.
Магистр Фойербах сложил руки на груди, нахмурился. Из-за шрама казалось, он очень злится.
— Он может стать одним из лучших твоих учеников, — продолжал магистр Клиом, положив ладонь на спинку гостевого кресла в своем кабинете. — Может уважать тебя, как преподавателя. Стать гордостью Юмны. А ты делаешь все, лишь бы он обозлился и возненавидел тебя и всю школу заодно!
Декан бойцов молчал, буравя взглядом собеседника.
— Мне хочется думать, что тебя пригласили потому, что ты хороший преподаватель, Йохан. А не потому, что хотели воспользоваться твоими предубеждениями! — отрезал артефактор.
— Лина, тебе еще чаю налить? — раздался рядом тихий голос Робина.
Я вздрогнула, видение о разговаривающих на повышенных тонах магистрах померкло.