Ни там, ни там Робина не было. На урок он вообще не пришел, а моим напарником стал Адам.
— Тебе отец не сказал, что происходит? — тихо спросила я, мелко нарезая корень петрушки.
— Нет, но не удивлюсь, если Робин сейчас у него в кабинете, — Адам хмурился, между светлыми бровями залегла морщина.
— Он почему-то уверен, что его обвинят. Почему?
— Кажется, он тебе не сказал, почему ему так нужно было поменяться с третьих выходных на вторые, — вздохнул парень.
— Не понимаю, при чем тут это, — мой нож сильно стукнул по доске, кусочек корня отскочил в сторону.
Увиливания мне не нравились никогда, а в этой ситуации просто бесили. Адам поднял голову, встретился со мной взглядом:
— Я не могу дать прямой ответ. Я уверен, что Робин должен сказать тебе сам. Это слишком личное.
— Он хотел со мной поговорить о чем-то важном, — вздохнула я.
— Наверное, об этом. Дальше тянуть было бы несерьезно, — Адам взял деревянную ложку с длинной ручкой и помешал наше будущее зелье.
В котелке аппетитно булькало, а запах наводил на мысли о супе. Я взяла терку и потянулась за плодом линийки кустистой. Похожий на баклажан плод удобно лег в руку.
— Хотя, я уверен, ты и сама догадываешься уже, в чем дело. Особенно, если смотрела на лунный календарь. Ты завела себе такой? — Адам вопросительно вскинул брови, а вопрос задал невинным тоном. — Магистр Крессен говорила, он нужен, чтобы ухаживать за растениями правильно. В конце месяца начнем выращивать сизый сонник, который поспеет только к маю и то при верном поливе.
Лунный календарь! Все остальные слова были отвлекающим маневром, но не слова о луне. Думай, Лина, думай. Что, что зависит от фаз луны и может объяснить происходящее? Что?
За другими столами тихо переговаривались юмнеты. Магистр Торнвальд спросила у Свена, когда нужно срывать плоды линийки, чтобы зелья имели выраженные иммуностимулирующие свойства. Свен не подготовился к занятию, заработал отрицательные баллы, а магистр сама сказала, что плоды нужно срывать в полнолуние.
Движение — тонкие стружки посыпались в миску. Снова, снова…
И тут меня осенило!
Невероятно! Οдна деталь, всего одна превратила набор событий в цепь, в единое целое. Все встало на свои места! И палочка Робина, сделанная из когтей, и кличка «Зубастик», намекавшая вовсе не на фамилию, и подколки на тему сырого мяса, и даже гадкое «собачья подстилка». Я, наконец, поняла, почему Робину нужно было поменять дату вылазки на поверхность: полнолуние выпало на третьи выходные. Судя по всему, эти ночи были для Робина тяжелыми, то самое «периодически повторяющееся магическое состояние».
Всему нашлось объяснение. Даже предубеждению некоторых преподавателей. Действительно, как мог спецназовец Фойербах, попавший в заварушку с оборотнями, без предвзятости относиться к Робину? Конечно, желание спровоцировать оборотня, создать сложности, назначив объемное дополнительное задание именно на полнолуние, было по — человечески объяснимым. Магистр хотел избавиться от постоянного раздражителя, хотя мог искренне считать, что действительно вызывает огонь на себя, оберегая юмнетов.
Но от Робина никого оберегать не нужно! Он рассудительный и умеет держать себя в руках! Хотя… мой чемодан он расцарапал. Да, все исправил, но некоторая нестабильность дара проявилась, не признавать это было бы глупостью. Но пытаться обвинить Робина в убийстве двух десятков кроликов? Даже предположение само по себе просто не укладывалось в голове! Никак!
Глупо, что я больше месяца не догадывалась, в чем дело. Ужасно глупо!
Все более мелкие кусочки пазла ложились на свои места. Теперь я ни мгновения не сомневалаcь в том, что в третьи выходные, когда Робин плохо себя чувствовал из-за полнолуния, магистр Клиом наведывался к особому ученику. Поэтому декан был в школе не в те дни, когда дежурил.
К сожалению, ни помощь нашего декана, ни очевидное расположение других магистров-магов и постепенное понимание немагами того, что Робина представили им монстром, которым он не является, ничего не решали. Пока директор и департамент намерены отчислить Робина, все останется так, как есть. Придирки магистра Фойербаха, мерзкие cлухи, нападки бойцов, которых не исключат, что бы они ни творили.
От отвратительного ощущения, что кролики стали только началом настоящих неприятностей, избавиться не получалось. Как и от навязчивой мысли о причастности к этой истории Свена с Тобиасом. Оба выглядели невыспавшимися, взвинченными и дерганными. Их тусклые ауры мерцали, выдавая страх.
— Ты с ними давно знаком, — я кивком указала на парней. — Они сегодня очень странные оба. Как думаешь, они могли бы перерезать кроликов, чтобы подставить Робина?
Αдам вздохнул, глянул на приятелей и признался:
— Я думал об этом. И честный ответ будет «Я не знаю». Не подумай, я не хочу их выгородить или оправдать. Нет, дело не в этом. У нас с ними всегда были ровные отношения, но, боюсь, лишь из-за того, что им очень невыгодно со мной ссориться, — Адам хмыкнул. — Мой отец уважаемый человек и серьезный политик. Семья матери — одна из богатейших магических фамилий.
— Да, с тобой невыгодно ссориться, — добавив в зелье растолченные в порошок сушеные ягоды, согласилась я.
— Вот они и изображают дружбу все время нашего знакомства, — парень помахал рукой, подгоняя к лицу идущий от снадобья пар. — Вкусно пахнет. Понюхай, черная смородина появилась.
Я последовала его совету, глубоко вдохнула интересный аромат, а Адам продолжил:
— Они бывают очень злобными и подлыми. Οсобенно по отношению к тем, кто слабей или по другим причинам не может дать достойный отпор.
— Как Робин?
— Да, — хмуро кивнул Адам. — У него были бы большие неприятности, если бы на атаки этих двоих он отвечал так сильно, как они заслуживали. Они чувствуют свою безнаказанность, привыкли к ней. Свен жаловался, что дома его отчитали в субботу. Тобиас из дома тоже письмо получил. Явно не с похвалой. А вчера в башне у них был скандал с другими бойцами, потому что мы по баллам на последнем месте. И нужно настоящее чудо, чтобы хоть приблизиться к третьему. Все из-за этих двоих.
— И ещё ты велел подарочную карточку в кафе купить, — добавила я. — То есть удар они вчера получили по всем фронтам.
— Поэтому я боюсь, они могли быть способны убить кроликов, чтобы подставить Робина. Я не знаю, как далеко они могут зайти.
— О, тут прекрасно пахнет, — к столу подошла магистр Торнвальд. — Дайте мне ложку, пожалуйста, господин Йонтах.
Αлхимик помешала зелье, проверила текучесть, еще раз глубоко вдохнула, чуть прикрыв глаза.
— Вы отлично справились. По пять баллов за прекрасно сваренную микстуру от простуды. Разлейте, пожалуйста, по бутылочкам, воронка приготовлена, — магистр Торнвальд указала на поднос на другом столе. — Должно хватить на тридцать порций.
Декан алхимиков еще раз похвалила нас, проверила, достаточно ли мелко Луиза растолкла ягоды, и громко объявила для всех:
— Заполняя ярлыки для готовых зелий, вы учитесь. Запоминаете рецептуру и дозировку. Поэтому заготовленные ярлыки всегда делите поровну. Аптекари не смотрят на ваш почерк, главное, чтобы было разборчиво.
Лиловая густая микстура текла в бутылочки, Адам надписывал свою часть ярлыков, магистр Торнвальд ходила по кабинету, заглядывала в котелки. Зелье было простым, но не у всех удалось. Соня с напарницей свою микстуру умудрились сварить с комками, Марк с Сабиной не взвесили линийку и теперь исправляли лекарство. Зато Кора с Луизой справились отлично и тоже заработали положительные баллы. Постепенно в классе становилось шумно. Звякали бутылочки, юмнеты громче переговаривались, я то и дело поглядывала на часы и ждала звонка.
На лекцию по истории магии Робин, к счастью, пришел. Хмурый напряженный парень улыбнулся, увидев меня, но безрадостно. Конечно, разговор в кабинете директора не мог быть простым, даже если магистры Клиом и Донарт поддерживали Робина. И необходимость рассказать мне правду о своем происхождении явно его тяготила.
Он обнял меня, поцеловал, когда мы остались в коридоре одни, и, закрыв глаза, на мгновение прижался лбом к моему. В этом движении сквозила обреченность, которую Робин старался скрывать, а за десяток секунд до начала лекции я не могла утешить и успокоить.
Лекция о шаманах Северной Америки перекликалась с моими размышлениями об оборотнях. Шаманы индейцев в древности могли перевоплощаться в животных и птиц в прямом смысле слова, а не только ментально, как сейчас. Шаманы-оборотни, как и Тьотт, который часто мне снился, были привилегированными членами обычного и магического сообществ. Я бы назвала их знатью. Вспомнились берсерки, а также китайские и японские оборотни, к которым отношение было сложным, но уважительным.
В какой момент все пошло наперекосяк, а нормальное восприятие оборотней исчезло? Почему так вышло, что теперь Робин считает cвою принадлежность к оборотням чем-то постыдным? Ведь, если подумать, становится очевидно, что Робин — потомок древнего рода. Судя по ауре, он не уступает в родовитости Йонтахам!
— Нам нужно поговорить, Лина, — прошептал Робин. — Во время обеда сядем в стороне, ладно?
Я согласилась, взяла его за руку. Он мягко сжал мои пальцы, тяжело вздохнул.
— Все будет хорошо, правда, — подбодрила я.
Οн хмыкнул:
— Мне бы твою уверенность.
В большом зале было шумно: повара как раз привезли тележки с салатами, галдела очередь за морковным супом-пюре. Я, как и на прошлой неделе, принесла на подносе две порции супа и хлеб. Магистр Донарт еще не разрешил снять повязку, и я, триста раз заверив, что мне в самом деле не сложно, а даже в радость, ухаживала за парнем. Он смущался и клялся, что наверстает, когда избавится от повязки.
— Тебя директор вызывал? — сев рядом с Робином, я решила начать с главного.
— Да. Расспрашивал, где я был ночью, не выходил ли из общежития, насколько сильно злился на Свена с Тобиасом, какие отношения у меня с другими бойцами, — бросив мрачный взгляд в сторону преподавательского стола, ответил Робин. — Сказал, что магистр Фойербах плохо обо мне отзывалcя. Спросил, не хотелось ли мне отомстить преподавателю за разумную требовательность.