Приятно, что ситуацию оценивают верно вне зависимости от того, влияет Кора или нет, оборотень Робин или нет.
В зале вкусно пахло яичницей, жареными колбасками и свежим хлебом. Гомонили сонные юмнеты. Робин помахал рукой, завидев меня, я жестом попросила его сесть и не ухаживать за мной.
— Получается, «Вестник» врал про оборотней? — на лице Сабины, взявшей поднос, читалась растерянность.
— Конечно, врал. Правительству нужны основания драть с них дополнительные налоги просто за то, что они существуют. Налог на жизнь, — разговор меня постепенно начинал бесить. Я понимала, что колеблющихся, таких, как Сабина, много. Слишком долго департамент внушал всем, что оборотни опасны.
— Есть и такой налог? — возмущенная Луиза схватила меня за руку, заглянула в лицо.
— Да, есть. Робин сказал, а я в законах тоже самое прочла.
— Сволочи! — выпалил Кевин.
— Я даже не знал. Об этом никогда не говорили! — Марк зло лупил лопаткой по тарелке, накладывая яичницу.
— А зачем об этом говорить? Вдруг кто возмутится? Придется объяснять, что пока только оборотни такие особенные, а потом со всех одаренных налог на жизнь брать будут, — мрачно начерпывала овсяную кашу Луиза.
— Этого не будет, — убежденно покачала головой Сабина.
— Ты в этом так уверена? — вскинула брови Луиза. — Оборотни думали так же, сто процентов. Изведут всех, как вампиров.
— Вампиры были злобными кровожадными тварями, — с нажимом начала Сабина.
- Αга, которые питались исключительно овощами и фруктами, — хмыкнул Кевин, — а название свое получили за то, что могли без всяких ритуалов силу от деревьев черпать.
— А как же кровь? — ясно было видно, что привычный мир Сабины рушится на глазах.
— А никак. Вестник уже лет пятьсот существует, так? — Кевина неосведомленность девушки даже, казалось, забавляла. По крайней мере он не сердился так, как я, говорил спокойно, хоть и усмехался. — У них вон какой опыт дезинформации. Последняя пара вампиров жила в карпатских лесах. Лет шестьдесят назад.
— В каких карпатских лесах? — нахмурился Марк.
— Вот именно! — вмешалась Луиза. — Нет там теперь лесов. Пни одни. Вампиры стабилизировали фон и не допускали варварской вырубки. Не стало вампиров — не стало лесов. Но «Вестничек» об этом молчок, конечно же!
— Но почему? — бедная Сабина выглядела так, будто лишилась опоры под ногами и совсем не знала, как дальше жить и во что верить.
- Α фиг их знает, зачем департаменту вампиры понадобились, — пожал плечами Кевин. — Наверняка для опытов. В том веке много было всего.
— Для опытов, — прошелестела Сабина.
— Вполне возможно, — хмуро кивнул Марк. — Какой-то водяной народ так полностью истребили.
Мы подошли к столу, расселись. Робин, несмотря на просьбу не утруждаться, помог мне с подносом.
— Кору что-то не видно, — налив мне кофе, подметил Робин.
— Потому что она в больничном крыле. Свалилась с магическим истощением. Магистр Клиом ее отнес вчера, — объяснила я.
— Он говорил, что истощение у первых курсов часто и густо, — вздохнул Робин. — Надо будет проведать ее вечером. Не думаю, что она долго будет болеть.
— Только в город забежим вначале, хорошо? — предложила я. — Купим шоколад. Я знаю, какой она любит.
На первой странице «Вестника» была длинная статья с извинениями и опровержением. И не только там. Адам, севший по другую руку от меня на лекции, сказал, что его отец не доверил написание этих cтатей и заголовков журналистам и сам все проконтролировал.
— Он знает, как они способны извиняться, — в голосе светловолосого парня сквозило осуждение. — После их опровержений невиновные выглядят еще хуже, чем до того. Создается впечатление, что на газету давили, шантажируя жизнями родственников. В деле Теодора Байна было именно так. Отец сделал все, чтобы не допустить повторения.
Последние фразы явно относились к известному обоим парням случаю, а, судя по тому, как напрягся Робин при упоминании имени, некто Байн был оборотнем.
— Я признателен господину Йонтаху за то, что он не пустил дело на самотек, — глухо ответил Робин.
И как быть? Чопорная вежливость с одной стороны, тихая немногословность с другой. Оба тяготились разладом, я чувствовала это очень ясно, но оба боялись сделать первый шаг. Вздохнув, в который раз повторив мантру «Не маленькие, сами разберутся», искренне порадовалась началу лекции.
Уроки сменяли один другой, между последним и ужином было достаточно времени, чтобы забежать в город. Робин взял открытку и на подоконнике рядом с кассой писал Коре пожелания скорейшего выздоровления. Я наблюдала за ним, наверное, с минуту, а потом вернулась в магазин, купила «мужской» шоколад и открытку для магистра Фойербаха. Мне показалось жутко неправильным не подойти к нему. Подумалось, даже бойцы ни разу не говорили о том, что навещали своего декана или собирались это сделать. Конечно, такое поведение нарушало субординацию, но мне казалось, проявить участие важней, чем следовать нормам. Речь ведь шла не о рядовой простуде…
Робин со мной согласился, правда, признал, что не решился бы без моей инициативы. Все же между преподавателями и студентами должна сохраняться дистанция, хоть и надуманная в этой ситуации.
В больничном крыле было тихо. Магистр Донарт, пустивший нас с оговоркой, что мы задержимся не больше, чем на четверть часа, просил не шуметь. Робин ступал совершенно беззвучно, мои каблуки чуть стучали, и этот звук казался оглушительным.
Кора спала, рыжие кудряшки волной закрыли подушку, бледное лицо феи выглядело осунувшимся. Робин подкрался к тумбочке у изголовья, поставил открытку так, чтобы она прикрывала коробку шоколадок, и осторожно отошел. Судя по ровному дыханию, магистр Фойербах тоже спал. Заглядывать за ширмы я не решилась. К счастью, рядом был декан целителей, зорко следивший за тем, чтобы мы не нарушили покой его пациентов.
— Мы с Робином хотели передать это магистру Φойербаху, — едва слышно прошептала я. — Поставьте, пожалуйста, внутрь. Можно?
Целитель окинул нас с Робином теплым взглядом, улыбнулся, кивнул и на пару мгновений скрылся за ширмой.
— Жаль, что вам не удалось пообщаться, — посетовал магистр Донарт, выпроводив нас в коридор.
— Ничего, — тихо, но твердо ответил Робин. — Главное, чтобы выздоравливали оба. Наговориться потом успеем, не убежит.
— Вы правы. Здоровье прежде всего. Госпожу Лёдер я выпишу завтра утром. Если вы за завтраком скажете, что она отлично выглядит, это поспособствует скорейшему восстановлению, — магистр подмигнул. — Девушкам это важно.
Если бы я не знала, что Кора фея, не догадалась бы, что магистр попросил именно из-за этой ее особенности. И это при том, что его подмигивание было весьма красноречивым. Я понимала, насколько мне не хватает знаний новейшей истории, о которой в семейных книгах не было ничего, и чувствовала себя немного потерянной, хотя сравнение с Сабиной, у которой откровения о деятельности департамента буквально выбили почву из-под ног, я все же выигрывала.
Мирную атмосферу ужина нарушило появление Адама. Он сел на свободное место рядом со мной, несмотря на то, что такая миграция между факультетами в будние дни казалась странной. Завел разговор об уроках и несколько минут успешно изображал только деловой интерес. Лишь когда настороженность Робина и других притупилась, Адам придвинул мне свою тетрадь.
— Как думаешь, это верное время? — как ни в чем не бывало спросил он.
Я вчиталась в указанные предложения.
«Прошу, не шуми. Это важно. Мы обсуждаем латынь.
Магистр Фойербах — опытный боец. Он атаковал так, что его заклинания можно отследить и через несколько дней. Каждая удачная атака — своего рода клеймо. Робина учил его отец. Тоже опытный боец и полицейский к тому же. Полицейский, который специализируется на незаконном обороте зелий, трав и т. д. Он научил сына, как постоять за себя и оставить метки.
Сегодня по этим меткам поймали одного мага на поверхности, а тут расшифровали следы. Это трудно из-за магического фона. Трудно, но не невозможно. Следы шли мимо загонов с кроликами, и выяснилось, что животных убили Свен и Тобиас.
Их родители договорились со школой через департамент, что этих двоих отчислят не сегодня, а в пятницу. Их родители в совете попечителей, на это они смогли повлиять. В четверг важная контрольная. Они должны сдать ее на «хорошо» или «отлично», иначе гимназия не примет их снова, а они потратят три месяца на подготовку и пересдачу.
Терять им больше нечего. Вину свою они признали. Могут на прощание устроить серьезную гадость Робину. Будь с ним. Что бы ни случилось, не оставляй одного вне общежития. Там ваш декан подстрахует. Отец его предупредил. Но в других местах Робину нужен свидетель. Нельзя, чтобы его могли назвать зачинщиком и агрессором».
— Как думаешь, правильно? — спросил Адам, когда я дочитала.
— Думаю, да, — медленно кивнула я. — Хороший текст получился. Γоспожа Мэйс будет довольна. Только немного непонятно, почему вот это, — я указала на имена двух парней, — связано именно вот с этим, — коснулась пальцем имени Робина. — Какой-то конфликт в структуре, который я чувствую, но объяснить не могу.
— Я тоже не могу его объяснить, — вздохнул Адам. — Нужно спросить того, кто в этом лучше разбирается.
Он подчеркнул имя Робина и глянул на меня.
— Наверное, мы это еще не проходили.
— Тут нужны подробные объяснения, иначе не разобраться, — заверил Адам.
Предупреждение Адама подвело меня к двум выводам. Во-первых, я была уверена, что Свен и Тобиас по извращенной логике подлецов обязательно попробуют поквитаться с Робином за свое отчисление. Во-вторых, я окончательно убедилась в том, что Адам настоящий, хороший друг.
Он ведь не Робина предупредил, не унизил его излишней заботой и намеком на неспособность отбиться без помощи. Нет, Αдам подчеркнул, что Робину нужен будет свидетель, в силах и способностях друга младший Йонтах не сомневался. Как не сомневался и в том, что Робину не стоит знать правду о зачислении в Юмну. Правда сделала бы Робина и всю его семью обязанными Адаму и директору. Унижение благодеянием, одолжением после отказа…