Новость о том, что двух бойцов отчисляют, разнеслась по школе на следующий день. Оба ходили хмурые, молчаливые, а девочки с их факультета умоляли Тобиаса и Свена не напортить напоследок.
— Вы уйдете, а нам ваши отрицательные баллы вычерпывать. Так хоть не добавляйте проблем! — эти просьбы я слышала, проходя мимо бойцов во время обеда.
Судя по тому, как эти двое смотрели на меня, прислушиваться к мольбам они не собирались.
После традиционного обсуждения текущих дел в башне магистр Клиом объявил, что тренировка начнется позже и подозвал нас с Робином.
— Ваши родные, конечно же, оповещены о том, что случилось на прошлой неделе. Я лично звонил, заверил, что поводов для беспокойства нет. Мне даже поверили, — усмехнулся декан. — Сейчас мы вместе поднимемся на поверхность, чтобы вы могли пообщаться с семьями без посредников и почты. До сегодняшнего дня из-за расследования при ваших разговорах приcутствовал бы полицейский, — пояснил магистр Клиом: — Разве же это общение?
Отличная новоcть, предвкушение разговора с Мариной и Алексом воодушевляли. Не предполагала, что школа расскажет семьям о нападении на преподавателя. Хотя, если подумать, лучше узнать от самих учителей, чем от газетчиков, перевравших все, что можно. Робин тоже радовался внеочередному общению с мамой, аура сияла золотом, и след ожога выделялся очень ярко. Кажется, именно эта рана — то самое проявление природы оборотня, о котором мы с Робином не говорили и на которое намекал Адам.
Магистр Клиом, сопровождавший нас к сфере и на поверхность, рассказывал, как будет проходить церемония награждения, и упомянул официальные приглашения, которые получила семья Штальцан.
— Чтобы для вас не стали сюрпризом вопросы об этом. Еще вам нужно будет подумать, что вы скажете журналистам. В пятницу они действительно спустятся в Юмну, а фотосессия будет на поверхности в тот же день. Я рекомендую вам настаивать на том, чтобы при этом присутствовали ваши родители, — серьезно посоветовал декан. — Вы убедились, что «Вестник» может исказить и перекрутить все ваши слова. Вам нужны свидетели.
Робин кивнул, я чуть сжала его руку. Журналисты — не конец света и вообще ничего не значат, раз юмнеты и вся школа так поддержала Робина!
Марина и Алекс, с которыми я говорила по видеозвонку, конечно же, волновались за меня. Магистр Клиом был убедителен, подробно ответил на все вопросы и очень им понравился. Сделанная мной веточка сакуры тоже утверждала, что у меня все в порядке. А вот письмо, которое я им отправила, напротив, насторожило. Неудивительно, ведь оно получилось сухим и пресным. Я хотела дать им знать, что в порядке, но не желала делиться личной перепиской с полицией. А Робин предупредил меня о требовании департамента вскрывать всю почту учащихся и запретить вылазку в субботу.
Следствие всячески подталкивали к тому, что виновен именно юмнет. Даже нашли удобную жертву. Возможно, если бы школа не возмутилась, Робина уже отчислили бы.
Марина видела, что я из-за чего-то сильно переживаю, и настояла на ответе. Я рассказывала об оборотнях, о департаменте и «Вестнике». Алекс хмурился, осуждающе качал головой. Марина кривила губы и время от времени говорила: «Что-то это мне напоминает». Вердикт, который вынесли приемные родители, радовать не мог. Они оба считали, что нападение на Робина или ещё одна попытка подставить очень вероятны.
— Думаю, они попытаются в пятницу. Перед награждением, — мрачно предрек Алекс. — Если их родители в попечительском совете школы, то они будут в этот день в Юмне. Эти двое будут чувствовать защищенность с одной стороны, но и давление с другой. Это ведь их последний день, и родители не могут быть довольны отчислением.
— Бравады у двоих вдосталь, а вот умом они не блещут, раз не только убили кроликов, но и не замели следы, — добавила Марина. — В пятницу бравада и желание отомстить могут отшибить последние мозги. Так что будь осторожна. Очень осторожна, Лина.
— Буду, — пообещала я. — Обязательно.
Магистр Клиом помахал мне рукой.
— Зовут, — вздохнула я.
— Ой, мы уже сорок минут разговариваем. Εще бы тебя не звали, — спохватилась Марина. — Беги, береги себя.
Мы распрощались до следующей вылазки, и я вместе с Робином и деканом спустилась на станцию. Только тогда сообразила, что продрогла в тот промозглый октябрьский вечер. Все же золотая осень в Юмне приятней, чем на берегу ветреного залива.
Глава 24
Если бы мне пару недель назад сказали, что я буду скучать по тренировкам и занятиям с магистром Фойербахом, покрутила бы пальцем у виска. Но факт оставался фактом. Последние два занятия были просто великолепны. Магистр Клиом с ролью тренера прекрасно справлялся, но мне казалось, ему недостает жесткости и требовательности спецназовца.
Вместо боевой магии у нас было целительство с факультетом бойцов. Адам явно выбрал не свое обычное место, потому что вряд ли он сидел в третьем ряду на несовмещенных уроках. А так он был позади нас с Робином. Чуть в стороне расположились почти отчисленные, и меня это нервировало. Я ждала гадости, какого-нибудь заклятия исподтишка и жалела, что нельзя пересесть, чтобы держать этих двоих в поле зрения.
Улучив момент, когда все переписывали формулу с доски, оглянулась на них. Адам, заметив это, шепнул:
— Слежу.
Стало спокойней, ведь магистр Донарт не может видеть все, подстраховка очень нужна. Хоть бы парни уже помирились!
Я не зря боялась подлостей, не зря!
Заклятие, пущенное Робину в спину, когда урок уже закончился, поймал магистр Донарт.
— Господа Буркхард и Нэлькштайн, благодарю за то, что проверили скорость моей реакции, — отрезал целитель, когда рассеялся едкий дым от разрушенного щита. — Мне очень жаль ваш факультет. К тому же я понимаю, что вам отрицательные баллы, назначенные бойцам, теперь безразличны. Поэтому назначаю наказание лично вам обоим. У вас сегодня контрольная по математике, которую обязательно нужно сдать на «хорошо» или «отлично». Так ведь? Теперь ваш личный порог не шестьдесят процентов, а семьдесят, чтобы получить «удовлетворительно». Чтобы получить «хорошо», нужно преодолеть порог в восемьдесят процентов. И да, я имею право. Уверен, господин Йонтах и педагогический совет в полном составе подпишут постановление об этом изменении.
Тобиас, пустивший заклятие, покраснел. Свен так стиснул зубы, что они чудом не покрошились.
— Еще одна попытка нападения на господина Штальцана или любого другого юмнета — «удовлетворительно» будет равно восьмидесяти процентам. «Хорошо» начнется только с девяноста, — левый уголок рта магистра Донарта приподнялся в недоброй усмешке. — Вы уверены, что настолько хорошо знаете математику?
Свен подхватил сумку и рванул из кабинета. Свекольно-красный Тобиас выскочил следом.
— Спасибо, что не назначили отрицательных баллов факультету! — с сердцем поблагодарила Соня. Ее тут же поддержали другие девочки.
— Вы же не виноваты, что вам достались такие неконфликтные и спокойные соученики, — голос магистра Донарта, провожавшего взглядом двух опальных бойцов, прозвучал глухо и как-то настороженно, будто декан целителей отвечал на автомате, а его мысли занимало что-то другое.
Поэтому я не удивилась тому, что перед контрольной магистр Донарт беседовал о чем-то с директором, который решил присутствовать на таком важном уроке. Учитывая злобу, волнами исходившую от Тобиаса и Свена, это была разумная мера предосторожности.
Робина опекали весь четверг и утро пятницы. Ненавязчивая забота, на которую он сам и не обращал внимания. Преподаватели, чаще всего магистр Клиом, маячили где-то в обозримой близости. Очень щадящий, не задевающий гордость cпособ опеки. Но телохранитель был бы полезней.
Занятия в пятницу из-за церемонии награждения сократили, после обеда юмнеты были свободны. Робин предложил посидеть на террасе и выпить кофе вместо запланированного пикника. Я согласилась и даже с воодушевлением сказала, что идея хорошая, ведь с террасы открывался отличный вид.
Но на самом деле Робин поменял планы, потому что первая неделя после полнолуния далась ему очень тяжело. Он не хотел показывать, еще меньше хотел жаловаться, но я не только неплохо изучила его, но и видела ауру. Ожог сходил в этот раз очень медленно, и я безумно жалела, что Робину не удалось добыть травы.
Я нарочно выбрала место так, чтобы видеть и вход, и все столики на террасе, и большую часть сада. Не помогло. Нас атаковали сверху. Заклятий было два: одно шумно рассекло тент, второе ударило в Робина.
Он рухнул на пол, судорожно вдохнул. Явно с усилием, с болью. Я поставила щит над прореxой и бросилась к Робину. Лицо бледное, на лбу испарина, губа закушена.
— Уходи. Уходи, умоляю, Лина, — простонал он, вцепившись в ножку стула.
— Но…
— Умоляю, уйди! — рявкнул Робин.
— Лина! — из коридора на террасу выбежал Адам. — Быстро позови магистра Донарта. Сию секунду!
— Слушай его, — просипел Робин, обхватив руками живот.
Я помчалась в кабинет директора. Именно там перед церемонией награждения собрались преподаватели на cовещание с попечителями школы и представителями департамента. Краем глаза видела Свена. Знаю, он что-то сказал мне. Судя по тону, редкостную мерзость. Я не слышала. Ни слова не слышала. Все мысли были только о Робине, упавшем на пол. О Робине, мучавшемся от боли.
Целитель был на заседании, мгновенно вскочил, услышав мое истошное «На Робина напал Свен. Срочно нужна помощь!». За ним на террасу рванул и наш декан.
— Это госпожа Штольц-Бах, я верно понимаю? — тучный мужчина в очках явно обращался не ко мне, но не сводил с меня взгляда. Из-за костюма болотного цвета этот человек казался нездорово-блеклым.
— Вы угадали, — отрезала я. — Я не королевских кровей и присутствую в комнате. Можете спокойно обращаться ко мне прямо.
Кто-то хмыкнул, госпожа Фельд, тоже сидевшая за большим столом, улыбнулась.
— Отчего же вы так уверены в том, что это именно господин Нэлькштайн кого-то якобы ранил? — продолжал оплывший мужчина.