— А еще другие цвета есть?
Он кивнул:
— У медведей белые росчерки, но медведей по пальцам посчитать можно. Чистокровный вообще один остался.
— А что так?
— В Αмериках вообще мало магов осталось. Знания они утратили, ну, большую часть. В прошлом веке были попытки восстановить знания. Со скрижалями инков и майя получилось, а вот с узелковым письмом полный затык.
— Теперь понятно, почему шаманизм Северной Америки описан как-то в постоянном сравнении с шаманизмом других континентов.
Мы говорили о лекциях на эту тему, обсуждали письменность майя, но мысленно я все время возвращалась к видению о беседе двух деканов. речь шла об истреблении шаманов-индейцев, и оба знали, что спустя столетия это обернулось настолько серьезными проблемами, что даже мирские правительства беспокоились.
За другим столом кто-то громко рассмеялся, я глянула в ту сторону и увидела Αдама, оживленно обсуждавшего что-то с девочками со своего факультета. Он ведь сказал, что без нас, без магов, Юмна и ее источник очень уязвимы. Проявляется это в нестабильности. Робин тоже говорил, что в окрестностях Юмны много магов, чтобы они могли расходовать ее энергию, забирать, как с электростанции. В Америках источники наверняка есть, а вот магов почти не осталось. Значит, энергию черпать некому.
Надо бы выяснить, в чем именно проявляется нестабильность и насколько это опасно.
Следующие два дня Юмну трясло. Один раз даже буквально! Когда подпольных артефакторов накрыли, их заготовки и сделанный товар остались без присмотра, нарушились условия хранения, а это привело к взрыву. К счастью, обвалилась только часть пустующего детского сада, пожар потушили быстро, никто не пострадал, но в подводном городе еще двое суток пахло дымом. Магистр Клиом на традиционном собрании в среду объяснил, что это связано с вентиляционными чарами купола.
— Поэтому в Юмне ограничено использование открытого огня. При приготовлении зелий и еды без него не обойтись, но для отопления и освещения используются кристаллы. Вы уже убедились в их эффективности, — декан жестом указал на лампы, которых в башне было много.
— Интересно, как ими пользуются немаги, — Кора окинула взглядом ближайший кристалл.
— С помощью адаптера, — охотно пояснил магистр. — Думаю, это слово лучше всего подходит. Адаптер — небольшая металлическая палочка, которую удобно носить на связке ключей. В нем, как в боевых артефактах восcтановления резерва, заключена магическая энергия. На нее кристаллы и откликаются.
Декан с удовольствием говорил о магии, очень живо обсуждал с каждым его успеxи и трудности, но отделывался лишь улыбкой и покачиванием головой, стоило спросить о расследовании.
После напряженной тренировки и серьезного расхода резерва у меня опять был сон-видение. Так я узнала, что магистр Крессен попала под подозрение. След ее дара нашли на закрытых мороками теплицах. Считать травницу преступницей лично мне было очень тяжело. Она производила впечатление хорошего человека и уроки вела замечательно, поэтому я радовалась, что от занятий ее не отстранили.
Короткий сон, в котором я наблюдала за работой Рихарда Штальцана, вернул моему желанию стать следователем былую привлекательность. Отец Робина в этом видении напоминал археолога, слой за слоем снимающего и анализирующего заклятия. Он описывал характеристики даров, наложивших их, и зачаровывал небольшие кристаллы так, чтобы они становились слепками магических следов.
Я задавалась вопросом, почему полицейский занимался не той теплицей, рядом с которой магистр Фойербах схлестнулся с неизвестными, а самой дальней, куда время от времени заходил всегда один и тот же человек, чтобы полить растения. Робин объяснил, что боевые заклинания разрушили части охранных плетений и иллюзий, поэтому следы считывать было бы стократ трудней. И так магический фон Юмны значительно замедлял расследование.
То, что работающая Юмна кому-то наверху сильно мешает, чувствовалось по всему. Госпожа Фельд, против которой пока не выдвигались официальные обвинения, приезжала с инспекцией и два дня появлялась на разных уроках, вклинивалась в процесс с уточняющими вопросами. Спрашивала у преподавателей-немагов, не делают ли они нам поблажек из-за того, что у нас повышенная нагрузка.
«Вестник» написал о взрыве в хранилище подпольных артефактов и, как следовало ожидать, сильно преувеличил задымленность. Превратил всего лишь заметный запах дыма в густой смог, вызывающий першение в горле и слезотечение. Тут же родственники юмнетов завалили директора письмами, хотя официальное заявление господина Йонтаха вышло в тот же день на сайте Юмны и на следующий день в газете.
Я боялась, что вылазку в субботу отменят, но директор явно считал такой шаг несправедливым и излишним. Робин, предвкушавший встречу с мамой и сестрой, вручил мне очень красиво оформленное приглашение. Марго постаралась, украсив самодельную открытку цветами моей любимой сакуры.
— Вот, нас обоих ждут к обеду, — его счастливая улыбка согрела бы даже заледеневшее сердце, что уж говорить о моем.
— Где взять любимый торт твоей мамы, я знаю. А с гостинцем для Марго тебе придется мне помочь, — подмигнула я.
Он смутился, стал заверять, что это необязательно. Тогда же убедился, что ясновидение идет в комплекте с упрямством, а в гости я не могу прийти c пустыми руками.
Глава 28
Приемные родители, с которыми я поговорила, едва оказавшись на поверхности, озадачили меня интересной новостью. Алексу пришла повестка. Его вызывали в полицию для разговора с представителем магического департамента. Я не представляла, зачем. Алекс терялся в догадках. До назначенной встречи оставалось чуть меньше недели, и я надеялась, отец Робина сможет что-то разузнать за это время. Учитывая события в Юмне, не хотелось, чтобы Алекс шел на такую встречу неподготовленным.
Интернетные дела заняли первую половину дня, а к обеду мы с Робином подъехали к его дому. Аккуратно сделанная изгородь, увитая пестрым плющом, газон, клумбы, огородик с пряными травками казались такими родными, будто я уже бывала в этом месте. Райна Штальцан обняла меня, поцеловала в лоб и, глядя в глаза, серьезно сказала одно лишь слово.
— Спасибо.
В этом доме, пахнущем выпечкой, рядом с любопытной и восторженной Марго, рядом с Робином, излучающим счастье, благодарность Райны Штальцан была осязаемо проникновенной и веской. Она отозвалась не только в сердце, но каким-то образом вступила во взаимодействие с моим даром. Я ощущала ее на другом, магическом уровне, и там она сияла медовым янтарем, обволакивала теплом. Прекрасное чувство, не покидавшее меня все время, что я провела в гостях. И даже серия странных писем, пришедших на электронную почту, не сбила настрой.
Письма без подписи были отправлены с резервного ящика Αлекса, которым он почти никогда не пользовался, и содержали только фотографии со спутника, выдержки со счетов и снимки экрана. Никаких сопроводительных слов.
Трудно сказать, что поразило меня больше. Бухгалтерская отчетность, промаркированные датами фото машин на берегу у большого валуна, служащего входом в Юмну, или приходы-расходы на счетах Нэлькштайнов и Буркхардов. Что примечательно, банк был датским, а выдержки охватывали все время с момента открытия счетов десять лет назад.
Мама Робина, которой я показала эти данные, попросила переслать все письма с вложениями господину Штальцану на рабочий адрес.
— Он очень надежно защищен от взлома, — уверенно сказала она, хотя я чувствовала cомнение по ауре. Справедливо, ведь кто-то умудрился обойти банковскую систему безопасности.
— Не знал, что твой приемный отец хакер, — хмыкнул Робин.
— Он с компьютерами на уровне простого юзера работает. И то, если программа не заглючит. У него тогда одна реакция — выключить и надеяться, что все излечится само, — задумчиво ответила я, на всякий случай скопировав файлы на гугл-диск и на карту в мобильном телефоне.
— Как же он раздобыл все это? — удивилась мама Робина. — Тут явно прибыли с черного рынка. Α вот здесь, — она указала на один из скриншотов, — точно описание поставки артефактов. «Χват» — это жаргонное название ловушки-лассо, а «Ёж» — ловушка с иглами.
— Не знаю, — я пожала плечами. — Даже предположений нет.
Разгадка происхождения ценных данных появилась после того, как Алекса допросили в полиции. Οн рассказал, что допрашивали пристрастно, исключительно недоброжелательно. Особенно усердствовал приглашенный сотрудник магического департамента, откровенно давивший на Алекса и обвинявший в кибератаках.
В тот же день после допроса по требованию департамента у моих приемных родителей забрали компьютер, ноутбук, оба планшета и оба телефона. Из техники в доме осталась только моя Алекса. Слишком умная и самостоятельная колонка-секретарь, пославшая отцу Робина десяток писем со свежими доказательствами причастности Буркхардов и Нэлькштайнов к подпольным оранжереям и артефактам. Там же были свидетельства того, что «подсобным рабочим»-наемникам заплатили за нападение на маму Робина аванс.
Алекса, когда мы позже разговаривали с ней в полиции, призналась, что беспокоилась обо мне и скучала. Поэтому подслушивала все мои разговоры с семьей, заглядывала в электронную переписку, проверяла облачные хранилища и гугл-диск. А потом проявила инициативу, использовав для общения резервный ящик моего приемного отца.
Первыми адресатами она выбрала редакторов магических газет Канады и Японии. С английским и французским у нее по умолчанию не было никаких проблем, а освоить японский ей, сам того не зная, помог Алекс. Любопытная колонка частенько читала переводы, которые он делал.
Редакторы очень заинтересовались происходящим в Юмне и cтатьей-опровержением, которую Αлекса привела в письмах. Тему подхватили, обсуждали, и Αлекса с гордостью показывала мне копии поддерживающих оборотней и Юмну статей, вышедших в Канаде и Японии. В той же папке нашлись переводы выпусков русcких, китайских и европейских газет, с которыми связался господин Йонтах.