– И как же?
Марк на мгновение закрыл глаза, оскорбленный до глубины души.
– Той ночью неужели тебе все показалось фальшивым? Неужели тебе показалось, что я заставлял себя заниматься любовью с тобой? – Он выпустил мою руку и встал. – И неужели я произвожу впечатление некомпетентного бизнесмена, не способного найти иной способ приобрести твой дом – даже если бы я действительно считал, что там спрятано состояние, – кроме как приударив за тобой?
Я была вынуждена признать, что сказанное им имеет смысл. Даже то, что он сказал о Джеке, отчасти было правдой, которую еще больше подкрепляло то обстоятельство, что я была готова поверить в худшее в отношении Джека, лишь бы только перестать думать о нем.
Я тоже встала и положила руки ему на плечи.
– Прости, Марк. Просто… – Я не договорила, не готовая доверить ему все. Оторвав глаза от темно-серого лацкана его пиджака, я встретилась с ним взглядом. Его глаза лучились заботой и теплом. – Просто… дело в том, что с восстановлением дома возникли проблемы, и я хотела убедиться, что меня не ждут новые дурные вести.
Он погладил меня по щеке, и по моему телу пробежала приятная дрожь.
– Что случилось, Мелани?
– Реставрация дома требует гораздо больших денег, чем мы планировали изначально, и я не уверена, что мы сможем ее завершить.
Он недоуменно поднял бровь.
– Но ведь этот дом тебе не особенно и нравится. Разве не ты как-то назвала его обузой, «зобом на шее твоей жизни»? – Он мягко улыбнулся мне, но его взгляд оставался напряженным.
– Да, наверное. Но я вложила в него столько времени и сил, что мне страшно подумать о том, что, возможно, работа по его восстановлению так и не будет доведена до конца.
– И что тогда будет?
– Не знаю. Мне нужно поговорить с отцом. Он попечитель, и окончательное решение за ним. Я предполагаю, однако, что, если я окончательно вернусь в свою квартиру и откажусь от дома, собственность, по причине неуплаты налогов на недвижимость, перейдет к кому-то еще. В любом случае я останусь ни с чем.
«Дом – это кусок истории, которую можно потрогать руками».
Как я ни старалась, я не могла выкинуть из головы слова мистера Вандерхорста.
– Что не так уж и плохо, ты ведь с самого начала заявляла, что этот дом тебе не нужен.
– Верно, – сказала я и подумала, не слышит ли он притворство в моем голосе.
– Если только ты не найдешь эти неуловимые бриллианты. Тогда все твои проблемы разрешатся сами собой.
Я резко подняла глаза и увидела, что он улыбается.
– Да, что-то в этом роде, – сказала я, улыбаясь в ответ, и покачала головой. – Я ощущаю себя полной идиоткой.
Марк прикрыл ладонями мои руки.
– Ты не идиотка. Ты невероятно умна, но, пожалуй, легко позволяешь вводить себя в заблуждение людям, которым ты доверяешь. И я прощаю тебе поспешные выводы. Из-за реконструкции дома ты живешь в постоянном напряжении, к которому не привыкла. Поэтому, – произнес он и, наклонившись, поцеловал меня в лоб, – почему бы нам еще разок для снятия стресса не провести уик-энд в моем пляжном домике? Обещаю, что целых два дня тебе не придется ни о чем думать. Даже не нужно будет одеваться, если тебе так будет удобнее.
На сей раз я позволила себе покраснеть и без всякого смущения подставила для поцелуя губы.
– Не уверена относительно последнего пункта, но я обеими руками за уик-энд и снятие стресса.
В кармане его пиджака негромко пискнул телефон. Марк отошел, чтобы ответить на звонок.
– Мне нужно идти, – сказал он, завершив разговор. – Я заеду за тобой в пятницу в четыре часа, если тебя это устроит.
Я дала ему адрес своей квартиры и поцеловала на прощание. Глядя ему вслед, я впервые заметила человека на соседней скамейке. Одетый в полную форму кавалерийского офицера армии конфедератов, он спокойно наблюдал за мной, и я на миг решила, что передо мной участник клуба исторической реконструкции, коих в городе было немало, пока не поняла, что вижу сквозь его торс планки скамьи. Увы, прежде чем я успела отвернуться, демонстрируя свое безразличие, он исчез, оставив после себя лишь дуновение ветерка, прошелестевшего по тротуару опавшими листьями, как будто его вообще там не было.
Три дня спустя я была в магазине нижнего белья, выбирая для поездки в пляжный домик соответствующее неглиже, когда зазвонил мой мобильник. Увидев, что это Софи, я решила не отвечать на звонок. Я не видела ее с того катастрофического вечера в доме на Трэдд-стрит, хотя у меня и был с ней и с отцом телефонный разговор и мы обсудили приостановку ремонтных работ. Тогда она предпочитала молчать, и я подумала, не сердится ли она на меня. Как будто все было по моей вине.
Я открыла телефон, одновременно сравнивая шелк одной ночной рубашки с шелком другой.
– Привет, Соф.
– Привет, Мелани.
– Соф? Это ты? Судя по голосу, у тебя простуда.
– Просто аллергия на собачью шерсть.
Софи шмыгнула носом.
– Я думала, что Генерал Ли у Чэда.
В трубке воцарилась тишина, нарушаемая лишь сопением. Затем послышались негромкие голоса и приглушенный собачий лай.
– Чэд сейчас у тебя, Софи? И ничего, что ты Близнец, а он Рак?
– Он Козерог, Мелани. И он здесь потому, что купил мне полный комплект дисков с мультиком «Скуби-Ду», и я пригласила его посмотреть их со мной. Он был вынужден захватить пса, потому что Генерал Ли скучает, если слишком долго остается один, и начинает выть. Чэд сказал, что соседи уже начали жаловаться. Пока что хозяин квартиры разрешает держать собак, но Чэд опасается, что, если пес будет выть и дальше, хозяин может передумать.
Выбрав бирюзовую шелковую ночнушку, я перебросила ее через руку. У меня появилось ощущение, что я знаю, что будет дальше.
– Ты хочешь, чтобы я пришла за ним?
– Нет. Я приняла антигистаминные препараты, так что все должно пройти. Я звоню, чтобы напомнить тебе о моей пешеходной экскурсии «Дорогой призраков» в эту субботу по случаю Хеллоуина. Надеюсь, ты не забыла, что купила билет?
Кое-как вставив согласные и вникнув в носовые гласные, я наконец поняла, о чем она говорит. Я застыла как вкопанная.
– Что? В эту субботу?
– Это всегда третья суббота октября, Мелани, ты же знаешь. Я звоню, чтобы узнать, как ты смотришь, если мы сначала встретимся и что-нибудь выпьем?
Я посмотрела на роскошную, бирюзового цвета ночную рубашку, перекинутую через мою руку.
– Хм, хорошо, я… у меня возникли другие планы.
На другом конце линии повисла мертвая тишина – не считая сопения через заложенный нос. Я занервничала. В последний раз, когда я отказалась от ее пешеходной экскурсии, Софи добавила мое имя в список рассылки всех до единого секонд-хендов штата Южная Каролина, а также внесла в шорт-лист выступающих на национальной веганской конференции.
– Ты обещала мне, что будешь.
За обвинениями последовало новое сопение.
– Прости, Соф. Я забыла. И планировала на эти выходные уехать из города.
– С Марком Лонго?
Несмотря на заложенный нос Софи, ее упрек прозвучал довольно четко.
– Представь себе, да, с ним.
– После всего, что тебе рассказал Джек?
Как бы мне ни хотелось, чтобы Джек навсегда исчез из моей жизни, было совершенно ясно, что у моей подруги такого желания не было.
– Джек рассказал тебе о пресловутых бриллиантах?
– Да, Мелани, рассказал. И еще немного про Марка Лонго. По-моему, ты невероятно глупа, если отказываешься выслушать Джека.
– Я его выслушала. Я собственными ушами выслушала его признание, что он лгал мне с того момента, как мы с ним впервые поговорили по телефону.
– А откуда ты знаешь, что Марк с тобой честен?
Я вздохнула, стараясь не вспоминать, сколько раз я задавала себе тот же вопрос.
– Потому что я спросила его. И он сказал мне, что не лгал. – Это было не совсем так, но в целом ответ Марка сводился именно к этому. Не говоря уже про его взгляд, который был сама искренность.
– Понятно. – Мне было слышно, как Софи отложила трубку и высморкалась. – И ты склонна верить ему, а не Джеку. Весьма любопытная психология, Мелани. Думаю, нам стоит запланировать еще один сеанс медитации и проанализировать это глубже.
Схватив охапку трусиков из корзины рядом с кассой, я бросила их на прилавок рядом с ночной рубашкой.
– Меня не нужно анализировать. Я лишь хочу побыть одна и принять собственные решения.
– Например, решение отшить свою лучшую подругу. Ту, что, бросив собственные дела, поспешила тебе на помощь, когда ты попросила помочь со старым домом, который достался тебе в наследство.
Ох. Сейчас Софи будет давить на мою совесть – что она делала не часто, но, по крайней мере, в данном случае была полностью права. Я подняла руку, делая знак продавщице, которая уже начала заворачивать ночную рубашку в мягкую розовую бумагу, и одними губами сказала: «Подождите», после чего снова заговорила по телефону:
– Как я понимаю, если я не появлюсь, ты снова подпишешь меня на отдых на нудистском пляже или на роль модели во время показа унылых мод твоих друзей?
– Возможно.
В голосе Софи не было даже намека на улыбку.
Я тяжело вздохнула.
– Хорошо. В какое время мне нужно быть?
Она сообщила мне подробности, и я повесила трубку. Я поблагодарила продавщицу и сказала, что передумала. Бросив долгий прощальный взгляд на шелковую бирюзовую ночную рубашку, я отправилась к выходу. Оставалось лишь надеяться, что в этом году Софи внемлет моему совету и оденется поприличней.
Во время ее ежегодных прогулок на Хеллоуин она изображала из себя медиума, способного общаться с духами усопших. Я воспринимала как личное оскорбление, когда она наряжалась ведьмой или кем-то в этом роде с клыками. Зная, что она принудила меня отказаться от выходных, чтобы побывать на ее безумной прогулке, она могла хотя бы одеться как настоящий экстрасенс и следовать моему примеру по части моды.
Возле ворот кладбища Св. Филиппа толпился народ, с открытыми ртами глядя на существо в черной мантии с наброшенным на голову капюшоном и косой в руке. На шее на шнурке болталась бирка экскурсовода. Заметив меня, фигура в черном сделала шаг вперед. Под мантией мелькнули полосатые гольфы и сандалии, и я поняла, что это Софи.